Долорес Клэйборн
Шрифт:
«Конечно. А что?»
«У тебя был странный вид».
«Это из-за затмения», — сказала я, и, может, так оно и было, Энди, — я думаю, это была настоящая девочка, которая сидела на коленях у отца где-нибудь на пути затмения в тот самый момент.
Я поглядела в рефлектор и увидела маленькое белое солнце с узенькой черной полоской с одной стороны. Потом я поглядела на Джо. Он тоже смотрел в бинокль.
«Черт, — сказал он. — Оно исчезает».
Тут в траве застрекотали кузнечики, похоже, они решили, что начался закат. Я посмотрела
Я взглянула на часы: без десяти пять. В следующий час все на острове не оторвут глаз от неба. Улица вымерла, соседи были на «Принцессе» или на крыше гостиницы, и мне пора было действовать. Кишки мои будто склеились, и перед глазами все еще стояла та девочка, но я знала: если я не сделаю этого сейчас, то не сделаю никогда.
Я отложила рефлектор и позвала:
«Джо».
«Что?» — спросил он, не отрываясь от бинокля. Затмение захватило и его, хоть он и не собирался смотреть.
«Пришло время для сюрприза», — сказала я.
«Какого еще сюрприза?» — он недовольно опустил бинокль и посмотрел на меня. Он выглядел слегка обалдевшим, то ли от затмения, то ли от виски. Если он не поймет меня, то весь мой план рухнет, и что тогда? Я помнила только об одном: назад пути нет.
Тут он взял меня за плечо и тряхнул:
«О чем ты говоришь, женщина?»
«О деньгах на счетах наших детей», — сказала я.
Его глаза сузились, и я увидела, что он не так уж пьян, как мне показалось. И еще я поняла, что тот поцелуй ничего не изменил и не мог изменить. Иуда тоже целовал Христа.
«Ну и что с ними?» — спросил он.
«Ты взял их».
«Ты что?»
«Не отпирайся, — сказала я. — После того, что ты выкинул с Селеной, я поехала в банк. Я хотела забрать деньги и уехать от тебя вместе с детьми».
Он несколько секунд молча смотрел на меня, потом откинулся в своем кресле и начал смеяться.
«Ну, и как тебе это понравилось? — спросил он, отхлебывая еще виски и снова поднося к глазам бинокль. — Половины уже нет, Долорес! Ты погляди!»
Я заглянула в свой рефлектор. Он был прав: половина солнца исчезла.
«Ага, — сказала я, — половины нет. А деньги…»
«Забудь про них. Не забивай себе голову. С деньгами все будет нормально».
«О, я не беспокоюсь, — сказала я. — Ни капельки. Когда ты меня одурачил, я много думала об этом».
Он кивнул и снова засмеялся, как школьник, который не боится распекающего его учителя. Он так смеялся, что в воздухе перед ним повисло маленькое облачко брызг слюны.
«Прости, Долорес, — проговорил он. — Не хотел смеяться, но уж больно у тебя потешный вид».
«Ага, — согласилась я. — Но знаешь, что говорят об этом?»
«А что тут можно сказать? — удивился он. Он отложил бинокль и смотрел на меня, и от смеха на его маленьких свиных глазках даже выступили слезы. — Что говорят о мужьях, которые показали женам на их место?»
«Кто
«Слушай, если ты боишься, что я их потратил, то…»
«Я не боюсь, — сказала я. — Уже не боюсь».
Тут он перестал улыбаться и долго смотрел на меня, пытаясь понять, о чем я говорю. Губа его опять оттопырилась.
«Долорес, женщины не понимают насчет денег главного, — сказал он, — и ты не исключение. Я просто положил их на один счет, а тебе не сказал, чтобы не слушать твой бред. Не беспокойся об этих деньгах, и все будет в порядке», — и он поднес к глазам бинокль, давая понять, что тема закрыта.
«Да, один счет на твое имя».
«Ну и что? — спросил он. Солнце уже почти скрылось, и все погрузилось в полумрак. Где-то запела ночная птица, потом еще одна. Температура тоже начала падать. Все это было похоже на странный сон, ставший вдруг явью. — Почему он не может быть на мое имя? Я же их отец».
«Да, в них течет твоя кровь. Если это делает тебя их отцом, то ты отец».
Я видела, как он пытается разобраться в этой фразе и не может.
«Не говори так больше, Долорес, — сказал он наконец. — Предупреждаю тебя».
«Ладно, не буду. У нас впереди еще сюрприз».
«О чем ты, черт побери, болтаешь?»
«Я познакомилась с одним человеком в банке. Мистер Пиз из Джонспорта. Я рассказала ему, что произошло, и он был очень огорчен. Особенно когда я показала ему настоящие книжки, и оказалось, что они вовсе не утеряны».
Вот тут Джо потерял всякий интерес к затмению. Он сел в своем вонючем кресле, уставившись на меня и медленно сжимая и разжимая кулаки.
«Мистер Пиз проверил, остались ли эти деньги в банке, и когда они нашлись, мы с ним вздохнули с облегчением. Он спросил, собираюсь ли я заявлять в полицию, но я пожалела тебя и сказала, что достаточно будет вернуть эти деньги мне. Так он и сделал. Поэтому я уже не беспокоюсь о счетах моих детей, Джо. Ну, как тебе мой сюрприз?»
«Ты врешь! — крикнул Джо, вскакивая. Бинокль упал у него с коленей и вдребезги разбился об пол веранды. Выражение на его лице порадовало меня: такого я не видела, даже когда говорила с ним насчет Селены. — Они не могли! Ты не могла взять оттуда ни цента, не могла даже взглянуть на эту книжку!»
«Вот как? А откуда я знаю, что ты уже снял с нее три сотни? Слава Богу, что не больше, но у меня все равно сердце кровью обливается. Ты вор, Джо Сент-Джордж, грязный вор, который обокрал собственных детей!»
Лицо его стало белым, как у трупа. Только глаза горели ненавистью. Кулаки его продолжали сжиматься. Я на миг взглянула вниз и увидела, как солнце, от которого остался только узкий полумесяц, дробилось и отражалось в осколках разбитого стекла. Потом я снова посмотрела на него, и зрелище было не очень приятным.