Должница
Шрифт:
Вероника резко поворачивается ко мне.
– Да я не знаю, Аля. Я ничего не помню, понимаешь? Я немного выпила, самую малость. Но я чувствую… будто у нас все было.
Закрываю глаза, устало потирая виски. Мало того, что влипла я, так теперь и Вероника… связалась с другим зверем.
– Он сказал, что ты свободна? – уточняю я.
– Да. Это меня и разозлило, я послала его к чертям и наговорила много всего… Кажется, он сейчас в дикой ярости.
– Ника… - стону я, - ты просто
А вот разозлился он или нет, это мы узнали, когда Макар вошел в спальню.
– Собирайтесь. Уезжаем.
Всего два слова, но как резко и грубо они были произнесены... Точно также он закрыл дверь, не удостоив Веронику даже взглядом.
Руднев с Макаром уже ждали нас в машине. Прощание было коротким, мы просто сели в машину и уехали. Обстановка в салоне была напряженная, хотя Макар и не выглядел рассерженным. Скорее, это Вероника каждый раз пыталась указать на свою гордость показным равнодушием к произошедшему между ней и Макаром.
Жизнь научила меня не вмешиваться в чужие дела, поэтому, хотя Вероника и была самым близким после отца мне человеком, я решила поначалу наблюдать со стороны.
Кажется, что из-за напряжения и молчания дорога длилась целую вечность, но вот уже вскоре мы высадили Веронику у ее квартиры. Именно отсюда Макар и Руднев забрали нас на дачу.
– До свидания, Артем, - улыбнулась Вероника, - Макар, как вас по батюшке? Я могу быть свободна?
Прикрываю глаза. Вероника, зачем ты делаешь это? Зачем ты распаляешь зверя?
– Ты давно можешь быть свободна, - холодно отвечает Макар.
Задерживаюсь взглядом на Макаре. Тут явно было что-то не так.
Ника поворачивается ко мне. Ее глаза полыхают огнем, видимо, Макар действительно отверг ее. Если они и впрямь переспали, то это должно быть… обидно.
Вот только мне не понять. Я была бы только рада быть отвергнутой Рудневым.
– Аля, ты домой? Может, ко мне?
Качаю головой, прощаясь с Никой. Дома у меня есть незаконченные дела.
В абсолютной тишине мы отвозим Макара.
– До встречи, Аля, - прощается он.
– До свидания, Макар, - равнодушный ответ.
Мы с Рудневым остаемся одни. Автомобиль трогается с места, но плохое предчувствие не покидает меня.
– Я могу выйти здесь и добраться на метро.
Ответом мне служит тишина. Мы встречаемся глазами в зеркале заднего вида, и его взгляд не обещает мне ничего хорошего. Мне кажется, Руднев замечает мое волнение. Чувствует мое состояние, вызванное не беременностью, а его близостью.
Он остановил машину прямо перед моим домом. Прямо напротив наших окон.
– Здесь нельзя вставать. Это газон, - хмурюсь я.
Вместо объяснений он приказывает:
– Иди сюда.
– Зачем? – недоверчиво.
–
Двери заблокированы. Почему нужно перелезать? Просто пересесть - не вариант для господина Руднева?
Не понимая мотив его действий, я оставляю сумку на заднем сидении и начинаю перелезать вперед. Аккуратно и медленно, не позволяя платью задраться выше колен. Благо, просторная машина позволяет это сделать почти без проблем, если бы в один момент крепкая рука не перехватила меня за талию, кардинально поменяв мой маршрут.
С писком в один миг я резко оказываюсь прижатой к мужской груди. Сильные руки Руднева хватают меня за бедра, безжалостно оставляя на них синяки, а я с липким страхом хватаюсь за его плечи, лишь бы не упасть и не удариться.
– Что вы… ты делаешь?! – со страхом выдыхаю я.
А когда до меня доходит замысел Руднева, я начинаю вырываться из его рук с удвоенной силой, вот только в считанные секунды он раздвигает мои бедра так, что я оказываюсь на нем верхом. В уязвимом для меня положении.
При каждой попытке соскочить в спину больно впивался руль. Мое дыхание сбивалось из-за бесполезных трепыханий, а руки Руднева грубо сминали ткань моего платья, задирая его выше.
Он с легкостью добрался до белья и отодвинул в сторону мягкую ткань, чтобы беспрепятственно войти в меня.
– Наш договор исполнен. Ты обещал, что больше не прикоснешься ко мне!
– обессилено шепчу я.
– Не обещал, Аля. Наоборот, я буду трогать тебя до последнего дня своей жизни, - пригвождает он.
Именно в эту секунду мужские руки скользили по моему телу настолько жадно, будто они касались меня в последний раз.
– Ты просто избалованный сынок, тебе все досталось от отца! И власть, и деньги, и…
По-прежнему продолжая удерживать мое тело в тисках, Руднев замирает. Его губы изгибаются в непонятной мне улыбке.
– Мне тридцать. И я давно не сынок. Что же ты вообще обо мне знала, Аля? Когда соглашалась на ту аферу в торговом центре… – горько усмехается он.
Я замираю в ответ. Тридцать? Черт, ему действительно всего тридцать.
– Но спасибо за комплимент, девочка, - усмехается он, усиливая хватку на моих бедрах.
– Отпусти меня, слышишь? Кирилл может нас увидеть! Ты и так разрушил мою жизнь!
– Блядь, ты еще не поняла, что мне все равно на твоего Кирилла? Зато ему очень понравилось смотреть на то, как его девушку трахают. Так давай доставим ему удовольствие снова?
Я отшатываюсь от этого клубка внезапно вспыхнувшей агрессии, широко распахивая глаза.
– Что ты такое говоришь?!
– У твоего парня стоял, когда я брал тебя. Как тебе такое, девочка?