Должница
Шрифт:
– Что? – выдавливаю я.
– Что слышала, - грубо бросает он и, наконец, выпускает меня из своей стальной хватки.
– Но ведь это только для всех? Да?
Мой вопрос награждается взглядом, который совсем мне не нравится. Но я вынуждена замолчать, потому что мы приблизились к его друзьям.
Так вот, какие они – люди возле Руднева, имеющие право носить гордое звание его друзей. Такие же холодные, опасные, но, тем не менее, свои. А я думала, что у зверя друзей нет. Совсем.
Только Макар уже доказал мне обратное. Сейчас
Интересно, что между этими двоими успело завязаться за какие-то несколько часов?
На веранде был накрыт ужин, а вся их компания состояла из пятерки: трое мужчин и двое девушек. Скромная компания, но, как оказалось, нас ждали нескромные сборы – все в доме и на веранде говорило о богатстве и роскоши, в которой эти люди привыкли купаться.
И все было так, как пригрозил Руднев. В их туманных кругах я стала его будущей женой, но насколько это было серьезно – пока не могла судить. Только весь вечер он касался меня, как своей собственности, усадил рядом и не позволял исчезнуть из поля его зрения. Ни на минуту.
Токсикоз, который проявился так невовремя, заставил меня занервничать. А вдруг по моему виду Руднев обо всем догадался? А что, если он уже и так все знает?
Залпом выпиваю стакан воды, гоня мысли прочь.
Мужчины пили коньяк, а их дамы – вино, и только мы с Вероникой не понимали, как нам жить дальше. Все время Макар неотрывно наблюдал за подругой – каждый жест, каждый ее взгляд был под прицелом его внимательных глаз.
А я почти задыхалась от объятий Руднева. Не могла есть, не могла пить – его руки на моих плечах подавляли, лишая воли. Он не отпускал меня ни на минуту, и мне приходилось молиться, чтобы моя тошнота прошла и мне не пришлось бежать в туалет. Это вызовет подозрения.
– Ты ничего не ешь, - заметил он, прищурившись.
– Не хочу, спасибо, - выдавливаю я.
Он протягивает мне бутерброд с тарелки и приказывает:
– Ешь.
Заставляю себя не дышать. От запаха бутерброда меня воротит, и я уже не уверена, что смогу продержаться весь ужин в таком состоянии. У меня не было мамы, которая бы объяснила мне, что я чувствую, но вероятно мое состояние зовется токсикозом.
Вероника иногда ободряюще сжимает мои ладони и выводит из-за стола под предлогами. Это не укрывается от внимания янтарных глаз.
– Ешь, Аля. Ты бледна, - напоминает Руднев, и я откусываю бутерброд.
Мы находились на веранде. Свет от уличного фонаря притягивал к себе различных мошек. В моем представлении дачей называлось ветхое небольшое здание, где можно посидеть с родителями и гостями, пожарить шашлыки и поесть свежую малину, но это была явно не просто дача.
Один из друзей Руднева по имени Константин принимается разливать напитки. Артем делает жест рукой, и алкоголь тут же плещется в мой бокал.
– Я не пью, спасибо, - пытаюсь отодвинуть
Моя улыбка выходит довольно нервной, потому что пристальный, следящий взгляд Руднева каждый раз заставляет меня съёживаться. Возможно, не было бы лишним выпить, но в его присутствии мне не хотелось расслабляться. Всегда нужно быть на чеку.
Вот только Руднев так не считал.
– Пей, я сказал. Лишним не будет.
Я замерла. Сердце прыгало туда-сюда. Было очевидно, что после бутерброда он заставит меня выпить. Чтобы я расслабилась.
Хорошо, что все снова переключились на перепалку Вероники и Макара, иначе они бы точно заподозрили неладное в наших почти супружеских отношениях.
Я тянусь к бокалу, но он опережает меня. Загорелая тука Руднева обхватывает тонкий стебель прозрачного бокала и подносит его к моим губам, медленно наклоняя.
– Открывай рот, Аля.
Холод. Зима. Его голос перебивает вкус лета, царившего на веранде.
Я приоткрываю рот, ощущаю холодное стекло, коснувшееся губ, и темная жидкая обливает мои губы, язык и десна, стремясь прямо к горлу. Мне приходится глотать ядерную жидкость, пока Руднев не решает - хватит.
– Умница… - шепчет он, смотря на мои влажные губы. Нервно облизываю их.
– Свиридова Вероника? У вас реально одинаковая фамилия? – удивляется Константин.
– Упаси господь!
Вероника закатывает глаза, а Макар сжимает челюсти. Я замечаю его взгляд – внутри этого взгляда зажегся огонь, как по волшебству, как от резкого взмаха спички.
– Скоро Свиридовой станешь, - цедит он.
– Силой в ЗАГС потащишь? – усмехается Ника.
– Силой, - обещает Макар.
Вероника смеется, быстро переключаясь на другую тему, а мы с Макаром встречаемся взглядом. Долго смотрим друг на друга, прежде чем я не выдерживаю первой и опускаю взгляд.
Макар ясно дал понять, что Вероника попала. Попала прямо в загребущие руки Кинконга.
– Взгляд отведи от Макара. Если жить хочешь, - шепчет Руднев.
И больше я не смотрю на Макара. Ни на кого не смотрю. Не понимаю причину этого приказа, но успокаиваю себя тем, что скоро я сбегу от этого зверя. Надеюсь, что сбегу…
Вскоре меня уносит. В какой-то момент жидкость, влитая в меня Рудневым, расползается по всему телу, оставляя за собой горячий след растекающегося по венам расслабления.
Расслабления, которое сходит на нет, едва я оказываюсь с Рудневым в спальне один на один. Не понимаю, как мы оказываемся здесь, словно я уснула еще за столом, а проснулась – уже на кровати.
Все происходит слишком быстро.
Вот глаза Руднева воспылали жарким огнем, а следом в комнате зазвенела пряжка ремня.
Вздрагиваю.
Я думала, будто что-то изменилось. Я думала, что больше он ко мне не прикоснется. Что я нужна ему лишь для того, чтобы родить ему ребенка.
Но с наступлением ночи все стало только хуже. Его слова бросают меня в дрожь: