Дом для изгоев
Шрифт:
И вдруг Шоусси вскрикнул и схватился за грудь, словно его ударило или обожгло.
– Шоусси! – вскрикнул Шер. – Шоусси! Что с тобой?
Естественно, тот ничего не ответил, видимо, боль была сильной, он только мог корчиться и хрипеть, глядя на нас умоляющими глазами и прижимая руки к груди.
Я торопливо задрал рубашку Шоусси и поразился. Кожа вокруг медальона стала красной, горячей и припухшей, словно от ожога. Видимо, именно он причинял Шоусси такую сильную боль. Но почему? Ведь это же охранный артефакт, да и
Но рассуждать было некогда, я торопливо ухватился за ремешок и через голову стянул медальон с шеи Шоусси, при этом мою руку с артефактом снова кольнуло, но как-то быстро и мимолётно. Но я не стал над этим раздумывать - некогда было.
Стоило мне только освободить Шоусси от артефакта, как он успокоился практически сразу. Удивлённый дядюшка Матэ порылся в своих вещах и протянул мне маленький глиняный горшочек:
– Давай-ка, смажь ему грудь. Полегче будет. Меня-то он всё ещё побаивается.
Я набрал на пальцы немного густой желтоватой мази, передав сначала медальон дядюшке Матэ:
– Посмотри, с чего вдруг артефакт взбесился? Он же охранный.
Тот взял медальон и удивлённо сказал:
– Я теперь его не вижу. Совсем. Хотя в ладони ощущаю. И он не взбесился. Просто почувствовал колдовство, а так как чары из него выветрились, он стал тянуть подпитку из Шоусси. А Шоусси ещё слаб, вот так и получилось.
– Понятно, - кивнул я, осторожно втирая мазь в грудь Шоусси. Тот расслабился, багровая, словно обожжённая, кожа под моими пальцами стала бледнеть, видимо, боль уходила. Его губы шевельнулись, словно он пытался что-то сказать, но не получилось ничего, кроме тихого хрипа. Зато перед моими глазами вновь возник ребёнок, который чётко проговорил «Спасибо. Не больно».
– Всё в порядке, - улыбнулся я и погладил Шоусси по волосам. И краем глаза заметил, как погрустнел Шер. Что не так? Не понимаю.
Тем временем послушный тогрух продолжал бодро топать вперёд, не обращая внимания на то, что происходило в повозке. Впрочем, никуда он нас не завезёт. Дорога-то одна.
– Возьми пока, - протянул мне медальон дядюшка Матэ. – Может быть, Имран разберётся. Он-то был колдун не чета мне…
– Хочешь сказать, что он может колдовать и после смерти? – хмыкнул я.
– Ну, не так шустро, как при жизни… - ответил дядюшка Матэ. – Но одно то, что он сумел оставить ментальную копию, которая не разрушилась за столько лет… И даже если сам не сможет – может быть, и подскажет что путное.
Я кивнул, соглашаясь, и спросил:
– Сменить тебя? Ты ведь, наверное, устал.
– Не стоит, - ответил дядюшка Матэ. – Скоро будет тропочка, что к могиле Имрана ведёт. Без меня вы её и пропустить можете. Смеркается уже.
– Надо же, - удивился я, - как быстро день прошёл.
– Это ещё одна особенность Зыбунов, - ответил дядюшка Матэ. – Имран ещё и с пространством-временем
– Да он просто уникум какой-то, - отозвался я.
– Он многое мог, - грустно ответил дядюшка Матэ. – Если бы он сумел поднять остальных на борьбу с Нойотами… Возможно, если бы колдовство перестало бы быть под запретом, вся история Техсина пошла бы по-другому. Но колдуны были слишком разобщены. Он не смог, разочаровался в людях и ушёл в Зыбуны. И до самой смерти ни с кем не общался, кроме Хомана и Решии.
– Как печально, - вздохнул эмоциональный Шер и погрустнел ещё больше.
Я взглянул на Шера и Шоусси, похожих на двух растрёпанных воробушков, попавших под дождь, и решил, что их стоит развеселить. Только как? Может, сказку рассказать? Не знаю, как Шеру, а Шоусси должно понравиться. Что-нибудь про любовь, волшебство и торжество справедливости…
– Не грустите, - улыбнулся я. – Хотите, я вам историю расскажу?
Шер с энтузиазмом закивал, да и в неподвижных глазах Шоусси загорелись искорки интереса. Вот и славно. Пусть лучше меня слушают, чем боятся…
Я откашлялся и начал:
– Давным-давно в одной далёкой стране жили два брата – Касим и Али-баба…
Сказка пошла на ура. История двух братьев – бедного и богатого, волшебной пещеры и одноглазого главаря разбойников вкупе с историей преданной рабыни Марджины и волшебным словом «Сезам*» - заставила Шера и Шоусси отрешиться от мрачности Зыбунов. Я уже успел рассказать до того места, где одноглазый атаман привёл караван верблюдов, гружёных кувшинами, в которых прятались его сообщники в город, и постучался в калитку Али-бабы, прося гостеприимства, как вдруг дядюшка Матэ сказал:
– Ой, складно же ты врёшь, Мирон… Вы даже не заметили, как мы свернули. Приехали. Вот и могила Имрана.
– Уже? – удивился я и только тут заметил, что сумерки превратились в полноценную ночь, а повозка остановилась на небольшом пятачке зелени, со всех сторон окружённом скалами. А в центре этого пятачка, который был, кстати, почти идеальной округлой формы, находилась пирамида из камней – самых обычных округлых валунов, чёрных и белоснежных. Вся конструкция казалась достаточно шаткой и держалась до сих пор не иначе как тем самым колдовством.
– Уже, - хмыкнул в ответ дядюшка Матэ. – Давайте-ка устраиваться, ребятки. Только сначала поздороваемся с владельцем этого места.
– А… он где? – не слишком разумно спросил я.
– За твоей спиной, незнакомец, - прозвучал голос сзади. Я аж подпрыгнул от неожиданности, обернулся… и только осознание того, что передо мной нечто вроде призрака, помешало поразить его каким-нибудь убойным заклятьем из арсенала дядюшки Матэ. К тому же уничтожить его вряд ли смогу, а вот разозлить…
Поэтому я вежливо склонил голову и сказал: