Дом на горе

Мусатов Алексей Иванович

И, хотя сейчас девушка совсем не испытывала жажды. она все же завернула к родничку и выпила глоток воды. Потом по крутой тропинке поднялась к плодовому саду. Это был добрый сад, гордость школы, в котором оставил следы своего труда не один выпуск учащихся. Были тут плодовые деревья с толстыми стволами и крепкими сучьями, полные сил и здоровья, густо обсыпанные плодами; были и маленькие саженцы-первогодки, трепетно вздрагивавшие на ветру.

За садом раскинулся просторный участок, аккуратно разграфленный на грядки, делянки, клетки, – место увлекательных

юннатских опытов.

Но мало ли на земле хороших садов и огородов! И, пожалуй, не это изумило сейчас девушку, а то, что ни сад, ни опытный участок не были ограждены ни колючей проволокой, ни частым тыном, ни дощатым забором. Вместо этого весь пришкольный участок был обнесен зеленой изгородью, да с задней стороны тянулась глубокая канава, которую ребята именовали «противокоровьим рвом».

«А ведь когда я училась, наш школьный сад имел прочную ограду, и сторожа с берданкой, и злую собаку. Где же теперь все это?» – подумала девушка.

Но, как ни вглядывалась девушка в глубину сада, она не заметила ни поломанных сучьев, ни ободранной коры, ни помятой травы. И опять, как у мостика, взгляд ее упал на дощатый щит, прибитый к шесту. «Здесь все выращено детьми!» – было крупно написано на щите.

Так вот она, чудесная сила, что охраняет сад надежнее, чем самые прочные заборы и неподкупные сторожа! И девушка вспомнила, как Федор Семенович любил мечтать о том времени, когда все сады будут без оград и заборов, а проселочные дороги украсятся плодо^ выми деревьями. Так неужели это время настало?

Девушка вступила в сад, шумящий широкими кронами. Его можно было читать, переходя от дерева к дереву, как живую школьную летопись.

Вот эту раскидистую, крепко вцепившуюся корнями в землю яблоньку-антоновку посадил Андрюша Новоселов. А эти деревья, помоложе, вырастили Сережа Ручьев, Миша Печерников, Марин*а Балашова… Хорошие они были ребята, верные и отзывчивые друзья!

А вот дело и ее рук – три вишневых деревца. Девушка посадила их в тот год, когда вступала в комсомол. Как они разрослись, окрепли, как широко и привольно раскинули свои ветви! До самого последнего класса девушке так и не удалось попробовать сладких вишен, зато сейчас деревца были густо унизаны ягодами.

Шустрые, вездесущие воробьи не зевали и, прыгая с ветки на ветку, беззастенчиво клевали спелую вишню. Девушка спугнула воробьев и потянулась за ягодами, И то ли потому, что вишни давно созрели и подсохли на солнце, или потому, что это были ягоды с ее родного деревца, – они показались ей необыкновенно вкусными.

– Та-ак! – раздался вдруг негромкий голос. – Что это за лакомка в саду объявилась?

Девушка обернулась. По садовой дорожке, осторожно отводя ветки яблонь, шла учительница Клавдия Львовна, невысокая, полная женщина с гладко зачесанными назад седеющими волосами. Девушка, опустив мешок с белкой на землю, бросилась к учительнице, схватила ее за руки, потом обняла и крепко поцеловала.

– Галя!.. Кораблева? – Клавдия Львовна отступила назад, чтобы лучше рассмотреть девушку. – Да нет… Какая там Галя! Галина Никитична. Вот

нежданно-негаданно!

А девушка что-то быстро говорила, смеялась, совала в руки учительнице букет увядших цветов, потом насылала ей в ладонь горсть спелых ягод:

– Вы только попробуйте! Это с моего дерева…

– Нашла? Узнала?

– Как не узнать!.. Мне здесь все памятно. Только вот… – девушка покосилась в сторону, – без изгороди как-то странно. Неужели вы ее нарочно сняли?

– Да, вполне обдуманно. С согласия детей и родителей. Устроили как бы открытый сад – заходи, любуйся, пробуй!

– И неужели никто у вас яблоки не обрывает?

– Как тебе сказать… – усмехнулась Клавдия Львовна. – Бывает, конечно, что кто-нибудь из молодежи и созорует. Но школьники тут во все глаза смотрят. Чуть что – шум поднимут на весь белый свет: и через правление колхоза и через стенгазету. Так что, если и пропадет какая толика яблок, – не жалко. Главное, люди честнее становятся, детский труд начинают уважать… Да что мы все про сад толкуем, – спохватилась учительница. – Ты о себе, Галенька, расскажи! Знаем мы с Федором Семеновичем, что ты на фронте была, потом институт заканчивала. Ну, и как?

– Успешно, Клавдия Львовна. Госэкзамены выдержала. Диплом на руках – преподаватель биологии средней школы. Как приворожил Федор Семенович меня тогда к жукам да травкам, так и пошла по этой дорожке.

– Жалеешь? – Учительница пытливо посмотрела в глаза девушки.

– Нет… довольна! – Галина встряхнула головой. – По душе мне это дело.

– Рада за тебя!.. И от души поздравляю! – Учительница пожала ей руку. – Где работать думаешь?

– Направили в наш район. Сдала документы, школу еще не получила. Пока там суд да дело, я дома решила побывать… Да, Клавдия Львовна, мы белку для живого уголка поймали! – Галина шагнула к мешку.

– Какую белку? И кто это «мы»? – не поняла учительница.

Галина передала учительнице мешок с белкой и рассказала про встречу с ребятами.

– Узнаю Галю Кораблеву! – засмеялась Клавдия Львовна. – Ни одной живой твари, бывало, не пропустит, все в школу тащит…

– Помню, помню… Я раз Федору Семеновичу яички какой-то бабочки принесла, целую щепотку. Он ссыпал их в пустую чернильницу и забыл. А из яичек потом гусеницы вывелись, расползлись по всей комнате. Уж мы их собирали, собирали…

– А помнишь, Галенька…

И воспоминания, как полноводная река, закружили обеих, понесли…

В саду послышались тяжелые шаги, и кто-то многозначительно кашлянул:

– Мир доброй беседе!

Галина оглянулась, вспыхнула и бросилась к отцу:

– Здравствуй, отец!

– Здравствуй, дочка! – Никита Кузьмич Кораблев, обтерев рот ладонью, степенно расцеловался с Галиной. потом покачал головой: – Чудеса на белом свете! Чемодан твой дома давно, а тебя нет и нет. Уж не беда ли какая приключилась, думаю, в дороге? А теперь смекаю, что за беда… – Никита Кузьмич покосился на Клавдию Львовну: – Дочка еще с дороги передохнуть не успела, а вы ее уже в полон захватили!