Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры
Шрифт:
Отряду Сонни приказали вернуться на линию фронта и присоединиться к объединенному подразделению британских и австралийских войск, которых отправили назад в окопы, к Амьену и Сомме.
* * *
На Рождество семнадцатого года горе пришло в дом на мысе Полумесяц. Альберт и Ханна страшились любых известий из Франции, зная, что те наверняка будут связаны с Сонни. Поэтому письмо с сообщением о гибели Ады стало для них великим потрясением. К счастью, о подробностях смерти дочери в письме умалчивалось.
Что удивительно, смерть Ады сгладила противоречия
Горе сблизило и самих Альберта и Ханну. Война принесла столь ужасающие потери, что они прониклись странным чувством общности. Все их соседи были в трауре. Война не пощадила ни один дом. И вот в начале января восемнадцатого года с благословения Альберта Ханна написала Элеоноре Роудз, поделившись с возлюбленной Ады известиями об их общем горе. В конце она пригласила Элеонору погостить в доме на мысе Полумесяц, коль скоро та изъявит такое желание.
* * *
Днями и ночами Кларенс Баркер трусливо отсиживался в окопе, не в силах пошевелиться и выбраться из своего жалкого укрытия. Впрочем, он и не хотел оттуда выбираться. Если с ним кто-то заговаривал, он отмалчивался и сам ни с кем не говорил. Сильные судороги порой пронзали его конечности, а лицо начинало дергаться от страшного тика.
В марте восемнадцатого года германская армия начала атаку по пяти направлениям в попытке покончить с затяжным затишьем на Западном фронте. Наступлению предшествовал самый жестокий артиллерийский обстрел за всю войну. Особенно пострадал участок, где стоял полк Кларенса. Снаряды проносились над головой без передышки часами и днями напролет; британцы отвечали с той же силой. В столь отчаянных обстоятельствах человека интересует одно — выживание, а выживание на войне зависит от удачи. В начале апреля Кларенс решил, что удача его покинула. При помощи разведки немецкие артиллеристы наконец обнаружили британские позиции и принялись обстреливать окопы.
У окопа, где сидел Кларенс, один за другим взорвались пять снарядов. Когда дым рассеялся, Кларенс — живой мертвец — пошатываясь, вышел из руин разрушенного укрытия. Он то шел, то полз на четвереньках, отдаляясь от окопов и своего полка, уничтоженного за пять минут. Волосы на голове обгорели, лицо и тело покрылось сетью кровоточащих шрамов от тысяч крошечных осколков шрапнели; от военной формы остались свисавшие клочья. От взрыва он наполовину ослеп и полностью оглох.
* * *
В середине апреля германское наступление перешло в последнюю фазу и обрушилось на полк Сонни и его австралийских товарищей. Сонни назначили посредником между британским и австралийским подразделением, и вышло так, что он больше времени проводил с частями АНЗАК[33], чем со своими подчиненными. Он встретил австралийцев и новозеландцев, когда они прибыли на позиции, помог окопаться, дал пару советов, исходя из своего опыта. Его открытость, прямота, чувство юмора и полное отсутствие высокомерия завоевали ему огромную популярность у солдат. Австралийцы всегда уважали людей за их слова, убеждения и поступки,
Один молодой солдат шепнул что-то товарищу, когда Сонни к нему обратился. Сонни взглянул на солдата — тот был совсем мальчишкой.
— Не хочешь со всеми поделиться, что ему только что сказал? — тихо спросил он.
Юноша покраснел.
— Да вот заметил, что вы говорите точь-в-точь как мой отец.
Солдаты рассмеялись, но позже, когда все разошлись, юноша обратился к Сонни.
— Я не шутил, сэр, — сказал он британскому командиру. — Вы и впрямь говорите точь-в-точь как мой старик, да и похожи на него, прямо скажем.
К огромному облегчению юного австралийца, Сонни широко улыбнулся.
— А откуда родом твой старик? — спросил он.
Австралиец почесал в затылке.
— Признаться, я толком не знаю. Они с мамой из Старого Света, это ж слышно по акценту. Правда, об Англии они никогда ничего не рассказывают, но, должно быть, они ваши земляки, потому что вы говорите точно как они.
— Ну знаешь, — рассмеялся Сонни. — Вот вы, австралийцы, для меня все говорите одинаково; может, и для вас любой британский говор звучит похоже.
— Ну нет, сэр, — возразил юноша. — Так, как вы, никто не говорит, ни один англичанин из всех, кого я встречал. Другие тянут «а», а вы — нет, вы проглатываете, почти как мы в Австралии.
— Я родом с севера, из Йоркшира, если это тебе о чем-то скажет, — ответил Сонни. — А как тебя зовут?
— Фишер, сэр. Рядовой Сол Фишер. — Австралиец вытянулся и отдал честь.
— Что ж, Сол, теперь мы знакомы. — Сонни кивнул, приказывая товарищу идти.
Тот ушел, а у Сонни возникло смутное ощущение, что он его знает; что-то в этом юноше пробудило его собственные давние воспоминания, но, к его досаде, они от него ускользали, и понять, в чем дело, он так и не сумел.
Через несколько дней они снова оказались рядом, но в силу обстоятельств, а не по собственному выбору. Случилось это в самый разгар вражеской атаки; они сидели в блиндаже, превратившемся из укрытия в ловушку. Три дня и три ночи из-за интенсивных бомбардировок не могли они покинуть укрытие. Из-за обстрелов было трудно даже говорить. Они укрылись в блиндаже, пережидая худшее; когда читать стало невозможно, стали писать письма домой. Сонни написал Рэйчел, а Сол закончил письмо родителям, которое начал неделю назад. Однажды оторвался от письма и о чем-то спросил Сонни. Вокруг грохотали снаряды, и Сонни лишь с третьего раза понял его вопрос. А когда обстрел на несколько секунд прекратился, его ответ прозвучал неестественно громко в повисшей тишине.
Немецкие пулеметчики навели прицелы. По сигналу батарея снова принялась обстреливать противника. Со смертоубийственной точностью снаряды посыпались в окопы австралийцев; четыре попали в крышу и боковую стену блиндажа, где находились Сонни Каугилл и Сол Фишер.
* * *
Под Амьеном германские войска встретились с ожесточенным сопротивлением британцев и австралийцев. После краткой передышки союзники стали планировать контрнаступление. В период затишья нашлось время унести с поля боя раненых и похоронить мертвых.