Дом на Уотч-Хилл
Шрифт:
— Ни капельки. Я просто устала. День был долгим.
— Идёмте. Я провожу вас внутрь, — просиял он.
— Нет необходимости. Я зайду, перекушу и отправлюсь в постель. Уверена, утром я почувствую себя лучше, — моё желание остаться одной и обдумать эту немыслимую ситуацию лишь немного превосходило (и я имею в виду на чрезвычайную малость, на самую чуточку) ужас от мысли о том, чтобы в одиночку войти в тёмный, зловещий дом. С тех пор, как я узнала о своём мнимом наследстве, ни один непрошеный флэшбек о сексе с Келланом не врезался в мой мозг; настолько я была ошеломлена.
— Я устрою вам подобающую экскурсию, — настаивал он. — Я знаю особняк и могу показать вам, как всё устроено. Дом, ландшафт и
— Спасибо, но я попробую разобраться завтра и позвоню вам, если будут вопросы, — я была так ошеломлена, что начинала погружаться в онемение. Даже моя драконица поникла в безмолвном ступоре.
Черты его лица напряглись от моего отказа, и он пару секунд поколебался, прежде чем сказать:
— Конечно же, мисс Грей. Простите. Я дал вам немало поводов для раздумий вслед за такой трагичной потерей, и моя дорогая, должно быть, вы ошеломлены и измождены, хотите уединения. Непременно попробуйте куриную запеканку в горшочке от Леннокс, с хлебцами вприкуску, прежде чем ложиться в постель. Это хорошая старомодная домашняя еда. Вы также найдёте противень креветок в сыре и свиные отбивные, а если захотите пожарить яйца и порезать томаты, то получится полноценный южный завтрак. Леннокс оставила в морозильной камере куски торта «красный бархат», если вам захочется сладкого. 45 секунд в микроволновке, и глазурь из сливочного сыра оттаивает до идеальной консистенции. Тогда до завтра, — он передал мне ключи от дома, сел в машину, быстро проехал по круговой подъездной дорожке и с рёвом унёсся вниз по холму в Дивинити.
Я посмотрела сквозь тяжёлые занавеси луизианского мха, трепещущего на ветру, в мрачные глубины дуба. Два глаза смотрели на меня в ответ — цвета киновари, круглые, не моргающие и отражающие свет фонарей позади меня, которые включились в момент нашего прибытия.
— Прости за это, Руфус. Ты застал меня врасплох, — пробормотала я. Я любила животных и всегда хотела завести питомца, но мы так часто переезжали, и у меня оставалось так мало времени после учёбы и работы, так что этот вариант всегда исключался. — Держись поблизости. Мне не помешает друг.
Филин дважды моргнул, издал громкий звук клак-клак-клак и рванулся вверх, воспарив над верхушками деревьев и скрывшись в мрачном небе.
Приготовившись, я повернулась лицом к другому зверю на Уотч-хилл.
К Дому.
Его жуткая аура усиливалась вблизи, и (напрасно мистер Бальфур расхваливал красоту и очарование особняка Джунипер Кэмерон) здесь крепость ничуть не казалась более гостеприимной, чем издалека. Башенки были ушами на лице столь же тёмном и демоническом, как у филина; окна — злобные, бледные глаза; двойные двери — пасть с клыками, которые могут переломить меня пополам, если мне хватит глупости, чтобы попытаться войти.
Он возвышался надо мной, устремляясь к небу оттенками обсидиана на кобальтовом фоне, и я испытала внезапное предчувствие того, какой незначительной я почувствую себя, бродя внутри в одиночестве. Я решила, что постоянно буду оставлять свет включённым, и если у особняка возникнет проблема со счетами за коммунальные услуги, возможно, они пересмотрят моё желание завести соседа по дому.
Я подумала о деталях, которые мистер Бальфур сообщил мне по дороге сюда. Изначальная хижина, построенная более трёхсот лет назад, была сохранена в доме именно там, где она стояла раньше. Особняк несколько раз достраивали, ремонтировали и расширяли в конце 1800-х, потом снова расширили и обновили в 1920-х. Экстерьер обновили, первый этаж капитально отремонтировали пять лет назад вместе с большей частью второго этажа, но в 97 лет Джунипер не хватало выносливости и терпения продолжать, так что большая часть дома оставалась в том же состоянии, что и более ста лет назад, не считая весьма дорогостоящего монтажа системы центрального отопления. Он предупредил меня, что есть «немного
— Несколько миллионов, — прошептала я, стоя и глядя на дом. Он так небрежно упомянул сумму, будто это жалкие гроши. Наверное, окупаемость инвестиций в 147 миллионов долларов может доходить до такой суммы ежегодно, и поэтому это не оставит большой дыры в бюджете.
Фонари освещали дорожку до широких изогнутых ступеней, обрамлённых огромными дубами, сочащимися серебристым мхом, а на вершине этих ступеней тенистое крыльцо тянулось на север и юг, за элегантными перилами из кованого железа, увешанными вистерией. Двойные двери имели в себе витражный переплёт и такие же боковые окна с двух сторон. Над разнообразной плетёной мебелью с голубого потолка свисал мягко работающий вентилятор, создававший на крыльце приятный ветерок. Если бы ещё дом не был таким зловещим.
Я двинулась вперёд отрывистыми шагами, стуча каблуками по дымчато-серым и кремовым камням брусчатки, поднялась по ступеням и уже наполовину миновала крыльцо до двери, когда проблеск движения справа сорвал испуганный вскрик с моих губ. Я резко развернулась, готовясь к очередной атаке Руфуса.
— Полегче, мисс Грей, — пробормотал мужчина, подходя и протягивая руку в знак приветствия. — Я не хотел вас испугать. Я Девлин Блэкстоун.
Я не увидела его в тени. Без рубашки, блестящий от влаги и восхитительно мускулистый, он имел низкий голос с лёгким следом акцента — не совсем шотландского, не совсем британского, а смеси разного, как у Эсте, словно он тоже в раннем возрасте был в окружении множества диалектов. Несколько секунд я просто пялилась без слов. Около тридцати, плюс-минус несколько лет, он был высоким и широкоплечим, с гибким и тем не менее мощным телосложением, которое можно обрести не в спортзале, а за тяжёлым трудом в поле или на стройке. Его руки были покрыты рукавами татуировок, а пониже пресса с шестью кубиками висела футболка, заткнутая уголком за пояс джинсов. Его волосы были тёмными как уголь и приглаженными, будто он недавно плавал. Его лицо определённо было мужественным, но также красивым, почти иномирным в своём симметричном совершенстве. Что-то в его глазах, помимо их необычного цвета — насыщенный жжёный янтарь, соединявший виски с медью и поцелуем солнца — обладало свойством, которое я находила не менее поразительным. Мама называла такие глаза глазами старой души.
Он одарил меня улыбкой, от которой у меня едва не подогнулись пальчики на ногах.
— Я привык пользоваться бассейном по вечерам, но поскольку теперь он ваш, я пресеку эту привычку. Если вы пожелаете. Я надеюсь продолжить, если вы не возражаете.
Я ещё не решила, планировала ли я остаться; я не могла воспринимать это место или бассейн как свои, и инстинктивно мне хотелось поступить вежливо, сказать, что ему не нужно отказываться от этой вольности. Однако его джинсы не были мокрыми, я нигде не видела сушащихся плавок, и меньше всего мне нужен мужчина, плавающий голышом за окном моей спальни — особенно в свете моих нестабильных эмоций. Интересно, вдруг 103-летняя женщина смотрела на него престарелыми глазами, и вопреки слабости тела в её венах горело желание, если мы вообще продолжаем так долго цепляться за похоть.
— Спасибо.
Когда наши ладони встретились, наши взгляды сцепились, и между нами что-то пронеслось. Почти осязаемый заряд, подобный шоку узнавания, знакомости. И всё же я никогда прежде его не видела.
— Это означает, что я могу продолжать плавать или не могу?
Он был таким чертовски красивым, что я могла представить, как женщины всю его жизнь давали ему любые вольности, какие он пожелал, и поэтому мне стало легче не давать ему ничего.
— Это означает никакого плавания, — твёрдо сказала я.