Дом на Уотч-Хилл
Шрифт:
За столиком у двери был мужчина лет тридцати пяти, с короткими чёрными волосами, тенью щетины на широком подбородке и губами, которые я могла бы часами целовать, прежде чем расстегнуть безупречную белую рубашку и провести языком по его прекрасной тёмно-коричневой коже. Было в нём что-то бдительное и точёное, что интриговало меня. Его жесты были плавными и выверенными, он был добр к персоналу (всегда важная деталь для меня), и у меня сложилось впечатление, что это мужчина, который скрывает свои сильные стороны, не спешит раскрывать карты на публике, что вызывало во мне ненасытное любопытство узнать, каков он в приватной обстановке.
Затем был
Когда официант вернулся, чтобы принять мой заказ на второе блюдо, я отказалась и попросила счёт. Потом закажу еду в номер. Мои аппетиты поменялись.
Я подождала, пока блондин сядет обратно, и позволила своему взгляду задержаться на нём. Как только он повернётся в мою сторону, мой подбородок опустится, и я взгляну из-под бровей с блеском вызова, обещанием дикой натуры. Я вложу в свои глаза всё, что чувствую, позволю этому набрать интенсивности и устремиться в его сторону. Голод, неудовлетворённая энергия, отчаянно нуждавшаяся в выходе, боль, горе, страсть, одиночество, рождённое не из слабости, а из аппетита сильной молодой женщины, ищущей равного ей в чувственности, интеллекте и компетентности. Я не пошлю это к нему, нежно петляя между гостями, деликатно и интригующе.
Я шарахну этим по нему.
Я с бесстрастной свирепостью скажу ему: «Я хочу тебя. Приди в мою постель. Никаких извинений, никакого эго, никаких игр. Лишь голод, похоть и пламя моей страсти, и я буду добра, пусть и необязательно нежна, и ты никогда не забудешь эту ночь».
Голова блондина начала поворачиваться в мою сторону, и напрягшись от аппетитного предвкушения, я слегка опустила подбородок.
Как раз когда его взгляд собирался столкнуться с моим, за столик рядом с ним внезапно скользнул другой мужчина, заслонивший мне блондина своим тёмным и мощным телом. Он сказал что-то мужчине, ударил его кулаком по плечу, словно в знак утешения, затем повернул голову и сцепился взглядами со мной.
Серьёзно говорю, сцепился.
Я была поймана, захвачена, околдована, заворожена, не в силах отвернуться. Я беспомощно смотрела в глаза тёмные как вороное крыло, в лицо скорее грозное, нежели привлекательное, и поняв, что он опутал меня, он прикусил кончик языка между зубами в улыбке, которая так и сочилась вызовом, и швырнул в меня через всю комнату слова острые, как ножи.
Он сказал: «Я хочу тебя. Приди в мою постель. Я знаю, какой дикой ты жаждешь быть. Я встречу
Дыхание вылетело из моих лёгких бессвязным звуком, и на мгновение я не могла сформировать ни единой мысли.
Затем, когда мой мозг прояснился, вспыхнула первая мысль. Как он смеет вмешиваться в мой момент сильной, агрессивной женщины, контролирующей собственную жизнь? Я оскорбилась так, словно…
О Боже, он вставал, прихватив бокал со своим напитком, и направлялся ко мне, и я понятия не имела, как пропустила его, пока сканировала ресторан. Присутствие, которое он источал, ошеломляло сильнее, чем четверо других мужчин вместе взятые.
Дюжины голов поворачивались, провожая его взглядом, пока он шёл ко мне, и у меня сложилось внезапное впечатление, что сегодня вечером в Криолло происходило что-то, чего я не понимала. Словно нити связности сшивали воедино каждый момент, минувший с тех пор, как я вошла в ресторан, со всеми людьми в том помещении, и все остальные, кроме меня, явно видели эту материю ночи.
Затем он оказался у моего столика, глядя на меня сверху вниз, и эта причудливая мысль сгорела как туман на солнце.
Ранее я говорила, что у меня есть предпочитаемый тип. Этот мужчина олицетворял данный тип. Этот мужчина был формой, в которой отливали данный тип, а сделав его, эту форму сломали, и любой другой мужчина, которого я выбирала в прошлом, был лишь тенью его. Такие резкие грани, которые я искала — у этого мужчины их было с лихвой. Да у его острых граней были острые грани. Была некая… будь я вычурной, я бы сказала, что это аура, которая окружала его, серебристая, соблазнительная и каким-то образом сотканная одновременно из сияния и отсутствия света, будто он носил свечение полной луны, накинутое на полночь словно плащ.
— Я Келлан.
— Стоп, — поспешно сказала я прежде, чем он успел продолжить. — Никаких фамилий.
— Я и не намеревался сообщать её тебе.
Я нахмурилась, одновременно удовлетворённая (он знал правила) и раздражённая (похоже, он сам их устанавливал). Я всегда думала, что если мужчина одарит меня взглядом, который я использовала сама, я буду упиваться этим, абсолютно утрачу рассудок.
Но я всей душой негодовала.
И вообще, выбрала бы я его, если бы увидела? Да. Смысл не в этом. Смысл в том, что он выбрал меня; это раздосадовало, и теперь я ни за что не займусь с ним сексом, вопреки тому, что блондин сейчас брал куртку, чтобы уйти, а средиземноморский мужчина уже удалился.
А ещё взгляд этого ублюдка был даже более отточенным, чем мой.
— Они всегда приходят, когда ты призываешь, не так ли? — ирландский акцент, как у блондина. Чертовски сексуальный. Когда он развернул стул и опустился на него, тот скрипнул под его весом. Может, около 188 см ростом, около 110 кг. Мне нравятся крупные мужчины; они создают впечатление, что я могу обрушить на них безумие в постели и не беспокоиться о том, что я им наврежу. У меня во рту пересохло.
— Я не просила тебя присоединиться ко мне, — ровно сказала я.