Дом обезьян
Шрифт:
Джон не мог оторваться от телевизора. Возможно ли такое? Он видел только кусочек из того, что «говорил» Сэм, и вдруг титры исчезли и по экрану пошли помехи.
Зазвонил телефон, Джон, не отрывая взгляда от экрана, схватил трубку.
— Алло?
Она даже не представилась, а просто сказала:
— Вам нужна была сенсация? Пожалуйста. Взрыв организовал Фолкс в компании с моим женихом.
Через час Джон в полном ауте возвращался в «Буканьер», он только что просмотрел «входящие» в почте Питера Бентона. Перед тем как уйти из номера Исабель, Джон переслал себе ссылку на зеркальный сервер.
Исабель уже готова была искать им оправдания, и это разрывало ему сердце.
— Видимо, они должны были дождаться, пока со стоянки разъедутся все машины, — говорила Исабель. — Они же не могли знать, что я одолжила свою машину Селии.
Но хотя Исабель, казалось, готова была простить то, что ее чуть не убили, она была абсолютно не склонна к прощению, когда дело дошло до обезьян.
— Взрыв был рассчитан так, чтобы не затронуть их жилой территории, но что, если бы они попали в ловушку? Если бы эти головорезы с фомками не смогли их освободить? При пожаре большая часть смертей происходит от удушья.
То, что она ему рассказала, было бомбой. Настоящей бомбой. И по причинам, которые для Джона во многом носили личный характер, хоть ему и неприятно было об этом думать, он хотел эту бомбу взорвать. Но для того, чтобы это сделать, требовалось нечто более существенное, чем письма, которые пересылались через анонимный почтовый ящик. Надо было найти доказательства установления личности того, кто получал эти письма и отвечал на них.34
Джона разбудил телефонный звонок. Он потянулся к трубке и мельком увидел часы — три часа утра. Пес укусил Аманду? Она попала в аварию? Питер Бентон и Кен Фолкс почуяли опасность и сделали что-то Исабель? А может, это Иванка…
— Алло?
— Это Джон?
— Да, — Джон нахмурился и на ощупь включил лампу. — Кто это?
— Это Селия Хонейкатт. Я — друг Исабель. Мы вроде как встречались.
Джон знал, кто такая Селия, частично благодаря видео лиги, частично от женщины из приюта для животных в Лоуренсе.
— Что случилось? С Исабель все в порядке?
— Да, с Исабель все прекрасно. Я звоню по поводу Нейтана.
— Кого? — не понял Джон.
— Ну, это тот парень с зелеными волосами.
— И что с ним?
— Он в тюрьме.
— Хорошо.
—
— Что?
— Я не могу просить Исабель, она только сказала, чтобы я его там оставила.
— А почему вы думаете, что я поступлю иначе?
— Знаете что? — запальчиво сказала Селия. — Может, это ошибка. Может, вы и не такой симпатичный парень, каким вас считает Исабель. Но подумайте об информации, которую вы сегодня получили. Думаете, не найдется другого репортера, который убил бы за такой материал? Угадайте, откуда он у Исабель. От меня. Могу поспорить, Женщина-кошка проявит к нему большой интерес.
Джон глубоко вздохнул.
— Что он сделал?
— Употреблял алкоголь до совершеннолетия.
— За это не арестовывают, за это штрафуют.
— Еще у него было поддельное удостоверение личности, и они утверждают, будто он оказывал сопротивление.
— Ну, он ведь и правда мог оказать сопротивление?
— Ну, перестань, Джон. Ну, пожалуйста.
Джон оперся головой на руку.
— О какой сумме речь?
— Четырнадцать сотен.
— Ты шутишь? У меня таких денег в карманах нет.
— Надо всего семь. Гари внесет остальное.
— Кто?
— Его приятель из протестующих. Он уже перевел деньги.
Джон спустил ноги с кровати и сел.
— Откуда, кстати, у тебя мой номер?
— Взяла со стола у Исабель. Нейтан хотел тебе позвонить, чтобы извиниться за то, что случилось за завтраком.
Джон уперся лбом в ладонь. Он не мог поверить, что сомневается в том, как ему поступить.
— Хорошо, — он встал и огляделся в поисках одежды. — Кого спросить, когда приеду?
— Нейтана Пайнгара. И только не вздумай отпускать шуточки про уксус, он на это очень обижается.
Пайнгар? У Нейтана фамилия Пайнгар?
Несовершеннолетний Пайнгар?
Чтобы не упасть, Джон оперся рукой о стену.За стойкой был установлен ряд мониторов, и каждый показывал отдельную камеру. Даже туалеты просматривались. Нейтан лежал, свернувшись калачиком, на узкой койке. Джон смотрел и не мог оторваться.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — наконец поинтересовался коп за стойкой.
— Гм... да, — Джон откашлялся и начал: — Я пришел, чтобы внести кое за кого залог.
Коп лопнул пузырь жевательной резинки и с подозрением посмотрел на Джона.
— За кого?
— Нейтан. Пайнгар. Вон он.
Коп через плечо взглянул на монитор.
— Платить будете наличными?
— Кредиткой.
— Поручитель дальше по улице.Пока не вышли из здания, они не сказали друг другу ни слова. Нейтан тащился в нескольких шагах за Джоном, он сутулился, как все тинейджеры.
Когда они спустились с крыльца, Джон обернулся и взглянул на псевдоклассический фасад.
Нейтан бросил взгляд в обе стороны улицы.
— Так я могу идти?
— Нет, мне надо тебя кое о чем спросить. Где ты вырос?
— В Нью-Йорке. Монингсайд, Хейтс. А что?
— Как зовут твою мать?
— Зачем вам? Хотите ей позвонить?
— Нет, нет, — поспешил заверить парня Джон. — Я просто… — от волнения у него шумело в ушах. — Ладно, ну что, подвезти тебя куда-нибудь?
— Нет, чувак, я сам, — сказал Нейтан, ему явно не терпелось пойти своей дорогой.
Джон кивнул.
Когда тяжелые шаги Нейтана стихли, у Джона голова пошла кругом, и ему пришлось сесть на ступеньки.35
Исабель лежала на боку в обнимку с подушкой. Она уже два часа как проснулась, а солнце еще и не думало вставать. Исабель надеялась, что трансляция «Дома обезьян» еще может продолжиться, и оставила телевизор работать с приглушенным звуком. Но этого не случилось, и Исабель не сомневалась, что и не случится — ей позвонила Роза и сказала, что Фонд Корстона готовит карантинное помещение для новых обезьян. Она не была уверена, что карантин готовят именно для бонобо, но чем дольше шоу отсутствовало в эфире, тем росла вероятность этого. Кто-то из тех, кто был на студии, возможно, сурдопереводчик, а скорее всего Питер, понял, что хотел сказать Сэм, и выдернул шнур из сети. Питер не только причастен к взрыву в лаборатории, теперь он собирается отправить бонобо туда, где их сгноят заживо.
Кто-то громко постучал в дверь. Исабель вскрикнула, и стук прекратился. Через несколько секунд в дверь тихонько поскреблись.
Исабель откинула одеяло и, не зажигая света, подошла к двери. Притворяться, что в номере никого нет, было глупо, но дверь была заперта на засов, а охранники — всего в двух минутах хода. Исабель посмотрела в глазок и увидела Джона Тигпена. Он стоял, опершись рукой о косяк, нос у него был увеличен линзами глазка, ноздри широко раздувались. Исабель открыла дверь и впустила его в номер.
Джон, пошатываясь, прошел в комнату, а Исабель включила верхний свет.
— В чем дело? Что-то случилось?
Джон просто стоял как оглушенный и растерянно оглядывался по сторонам. Наконец он смог остановить взгляд на Исабель.
— Я вас разбудил?
— Я не спала. Что? Что случилось?
— Я думаю — я его отец, — глаза у Джона были круглыми, как у лемура.
— Чей?
— Того вегана-феминиста с зелеными волосами.
— Нейтана?
Джон кивнул, он все никак не мог отдышаться.
— Почему это вдруг пришло вам в голову? — не поняла Исабель.
— Сколько вы знаете семнадцатилетних Пайнгаров?
Исабель вдруг засомневалась — стоило ли впускать Джона в номер. Пьян, что ли? По запаху не похоже, а Исабель очень остро чувствовала, когда от человека пахнет алкоголем. Под кайфом? Исабель внимательнее вгляделась в его лицо — нет, зрачки не расширены.
— Простите, — Джон, казалось, понял опасения Исабель. — Не надо было мне приходить.
Он все еще дрожал, но уже не был похож на сумасшедшего. Перед Исабель стоял несчастный растерянный человек. Джон шагнул к двери.
— Бросьте вы, все нормально, — Исабель дотронулась до его руки. — Проходите, сядьте. Объясните, что случилось.
Нетвердым шагом Джон дошел до дивана и сел. После того как он поведал ей историю своего стародавнего неосмотрительного проступка, она тоже пересела на диван и поджала под себя ноги.
— Я даже не знаю, было у нас что-то или нет, — признался Джон. — Но, видимо, она все-таки залетела. Почему она ничего не сказала? Даже не намекнула? Я был зеленым пацаном, но если бы в его жизни участвовали мои родители или я сам, может, он и не стал бы таким, каким стал.
— С ним все не так плохо, — возразила Исабель.
— Нет, плохо, — сказал Джон.
— Да, возможно, что и так, — признала Исабель.
Джон откинул голову на спинку дивана и застонал.
— Хорошо, послушайте, — Исабель опустила ноги на пол и выпрямилась. — Я пока не вижу оснований для паники. Вы ведь не знаете наверняка, что он ваш сын.
— Ему семнадцать. Он — Пайнгар. И вырос в Нью-Йорке.
Исабель не могла не признать, что у Джона есть основания для беспокойства. Она встала и взяла свой компьютер. Джон был похож на распластанную на диване морскую звезду, он сидел, чуть кренясь влево, и был неподвижен, если не считать периодически дергающийся кадык.
— Простите меня, — каркающим голосом сказал он, пока Исабель набирала что-то на клавиатуре. — Не знаю, что на меня нашло.
— Простить за что?
— За то, что вывалил все это на вас.
— Да все нормально, — сказала Исабель. — Вам просто надо было с кем-нибудь поговорить. Можно понять, почему вы не остановили свой выбор на жене.
— Она меня убьет. Убьет. Что мне делать?
Исабель сочувственно качала головой, продолжая стучать пальцами по клавиатуре.
— Я мог бы быть хорошим отцом, — продолжал Джон. — Передо мной всегда был хороший пример. Мой отец — хороший отец. А ваш?
— Его нет, — сказала Исабель.
— О, соболезную.
— По поводу чего?
Исабель быстро взглянула на Джона и поняла, о чем он подумал.
— Да нет, он жив. Во всяком случае, я так думаю. Он просто ушел. Может, он вообще не был моим отцом. Отчасти проблема была именно в этом.
— Мне очень жаль, — снова выразил сочувствие Джон.
— А мне — нет. Мне нравится думать, что у меня есть шанс не быть его родной дочерью. Конечно, я была бы рада, если бы и мать у меня оказалась неродная, но, увы, тут нет места для сомнений.
Исабель развернула лэптоп так, чтобы Джон мог видеть экран.
— Вот. Тест на родственный ДНК. Сверхскоростная служба. Ответ за двадцать четыре часа. Не нужны никакие анализы крови. Результаты по электронной почте или по телефону. Если хотите, можем сделать заказ прямо сейчас.
Джон еще шире раскрыл глаза, и они теперь уже напоминали не глаза лемура, а глаза совы.
— Какие образцы от меня требуются? — поморгав, сказал он.
Исабель передала ему компьютер.
— Стакан, из которого он пил. Или окурок, или волос… Я думаю, волос сгодится, даже если он был покрашен.
Джон с надеждой огляделся по сторонам, как будто волос Нейтана волшебным образом мог появиться где-то здесь.
— Он никогда не заходил ко мне в номер, — сказала Исабель. — Но завтра у меня будет образец. Сегодня, — поправилась она, посмотрев за окно — солнце грозило встать с минуты на минуту.
Джон молча уставился на онлайн-анкету. Потом начал ее заполнять, сначала неуверенно, а потом так быстро, что его пальцы чуть ли не набегали друг на друга, и ему приходилось возвращаться назад и вносить поправки. Исабель, вытянув шею, посмотрела, что он печатает — Джон уже вводил номер своей кредитной карточки.
Покончив с анкетой, Джон встал, подошел к двери и остановился.
— Спасибо вам, — смущенно проговорил он.
— Не за что.
Джон повернулся, чтобы уходить, и тревога вновь нахлынула на Исабель. Что, если собственные проблемы отодвинут ее на второй план?
— Вы не передумали прижать Фолкса? — спросила она. — Потому что теперь, когда «Дом обезьян» убрали из эфира, я даже не могу увидеть, в порядке они или нет. Вдруг малышу требуется особый уход? Или Макена подхватила какую-нибудь инфекцию? Вдруг они все еще питаются гамбургерами и «M&M»?
Джон обернулся.
— Конечно, я выведу его на чистую воду. Сегодня же вечером отошлю материал. Завтрашний выпуск появится во всех киосках страны.
— Слава богу. Вы же знаете, что стоит на кону. Если округ получит обезьян, они согласны переправить их в зоопарк в Сан-Диего. Там нам предоставят временное пристанище, пока я что-нибудь не придумаю. Но если вы не дискредитируете Фолкса, он сможет добиться опекунства, и тогда один бог знает, где они окажутся…
Исабель вдруг поняла, что вцепилась в руку Джона и, возможно, даже делает ему больно. Она сразу отпустила Джона и зажмурилась.
— Не волнуйтесь, — Джон обнял Исабель, и она почувствовала, как в его груди резонирует его голос. — Я этого не допущу.
К собственному изумлению, Исабель ему поверила. Она даже позволила себе обнять Джона в ответ.Едва Джон вышел из номера, Исабель позвонила Селии и велела ей прийти и привести с собой Нейтана.
Выглядел он неважно, но не так плохо, как Джон. Исабель внимательно изучила строение его лица и цвет глаз. Они с Джоном были примерно одного роста, и Нейтан, пока еще худой и долговязый, со временем мог достичь такой же комплекции, как Джон. Конечно, все может быть…
Исабель вдруг поняла, что Нейтан тоже внимательно ее разглядывает.
— Ты уже позвонил родителям? — спросила она.
— Нет, — ответил Нейтан. — И не собираюсь.
— Послушайте, мистер, вам лучше сделать это в день слушания. Понимаете?
Нейтан пожал плечами с таким видом, будто его подвергают несправедливым нападкам.
— Если не позвонишь, как ты собираешься рассчитаться с Джоном?
— Не знаю. Может, кредиткой. Возьму аванс.
— Нейтан. Тебе семнадцать лет. Ты нигде не работаешь. Никто не даст тебе свою кредитку.
Селия резко развернулась к Нейтану:
— Семнадцать? Тебе семнадцать? Это же совращение малолетних! — она ударила его по
— Мне восемнадцать через два месяца, — пробормотал Нейтан, потирая плечо.
Селия повернулась к Исабель:
— Мне он сказал, что ему девятнадцать. — Она гневно посмотрела на Нейтана: — Ты мне сказал, что тебе девятнадцать!
— Советую тебе сегодня вечером затолкать его в его собственный спальный мешок, — сказала Исабель.
Нейтан с несвойственным ему смиренным видом сунул руки в карманы. Селия стояла, скрестив руки на груди, смотрела прямо перед собой и нервно постукивала ногой.
Исабель потерла виски.
— Ребята, когда вы ели последний раз?
— Последний раз я ела вчера в полдень, — ответила Селия. — Он, наверное, тоже. Если только тебя не кормили в тюрьме! — добавила она, метнув в Нейтана испепеляющий взгляд.
— Селия, это не поможет, — сказала Исабель и обратилась к Нейтану: — Яйца — убийство?
Парень посмотрел в сторону и сказал:
— В принципе — нет, если они не оплодотворены, но условия, в которых содержатся куры-несушки…
— Вот и хорошо, — радостно сказала Исабель. — Итак — тост без масла и апельсиновый сок. Селия?
— Ты закажешь в номер?
— Бар еще не открыт, а в ресторан мы вряд ли можем пойти. Я не ошиблась? — Исабель пристально посмотрела на Нейтана, но тот внимательно изучал рисунок на ковре.
— Два яйца, пшеничный тост и грейпфрутовый сок, если у них есть, — сказала Селия.
Исабель сняла трубку гостиничного телефона.
Чего Исабель не сказала, так это того, что с подноса горничной стакан украсть гораздо легче, чем из ресторана. Только надо не перепутать, кто из какого пил.Получив необходимый образец от Исабель, Джон уже через час опустил пакет со стаканом и с мазком со своей щеки в ящик «ФедЭкс» на углу. Учитывая недосып, он должен был превратиться в зомби, однако, наоборот, ощущал прилив энергии и волновался как по поводу своего возможного отцовства, так и по поводу статьи.
От вопроса об отцовстве у него сводило желудок. Он даже не смог справиться с чашкой кофе по пути от гостиницы Исабель к «Буканьеру».
Почему Жинетт ничего не сказала? Его жизнь была бы совсем другой… жизни их всех были бы другие. Если бы он остался с Жинетт, в его жизни не было бы Аманды. И вне зависимости от того, остался бы он с Жинетт или нет, он все равно вынужден был бы бросить колледж и найти работу. Жинетт вряд ли могла содержать себя и ребенка на деньги, которые зарабатывала, обслуживая столики в баре. И все же, кажется, именно на это она и жила все эти годы. Если не вышла замуж за кого-то еще, его ребенок рос без отца, и какая разница, что Джон не знал о его существовании и, следовательно, не имел возможности помочь. В этой ситуации пострадавшим был Нейтан, это он был лишен привилегии расти в полной семье. И Джон намеревался восполнить этот пробел в его жизни. Естественно, в связи с этим открывалась неприятная перспектива объяснения с Амандой. Ведь оказывается, что в то время, как она активно пытается зачать от него ребенка, у него уже есть ребенок, и не простой, а юный веган-правонарушитель.
Мысли об ответственности снова лавиной накрыли Джона. И слова Исабель тоже не давали ему покоя.
«…там нам предоставят временное пристанище».
Нам.
Бонобо были для нее семьей, как любой человек для Джона. Не любой, если Нейтан действительно его сын.
К полуночи он должен был отправить свою статью Тоферу, и хотя материал превосходил все самые смелые ожидания Тофера, там не было улик, которые заставили бы ФБР отнестись к нему серьезно. В «Уикли таймс» публиковалось слишком много ни на чем не основанных вымыслов. Если бы только он и теперь писал для «Инки»…
Джон выбросил эти мысли из головы. Надо было накопать на Фолкса что-то существенное. Он не знал как, но ради Исабель и бонобо он был полон решимости поставить точку в этой истории.36
Джон внимательно просматривал «входящие» в почте Питера Бентона. Он нервно грыз ногти и раскаивался, что употребил такое количество кофеина. Время подкрадывалось к половине двенадцатого, а материал он должен был отправить в двенадцать. Статья была написана и готова к отправке, но Джон все никак не мог заставить себя нажать на «отослать». Нужен был какой-то последний штрих, который превратил бы его материал из злобной пустышки в духе «Уикли таймс» в статью года.
В одиннадцать тридцать семь зазвонил телефон. Это была Иванка.
— Он здесь! — прокричала она, соревнуясь с оглушительной музыкой и криками, которые ее окружали. — Очень пьяный и очень злой. Но я обещала, что позвоню, вот и звоню. Я сегодня не должна была работать, но он вздумал заказать меня. Я осталась на «танец на коленях», а потом ушла. Приходи, если хочешь, только я думаю, что сегодняшний вечер не самый подходящий для разговоров.
— Иванка! Мне нужно, чтобы ты мне помогла. Отойди куда-нибудь, где тебя никто не услышит.
Иванка послушалась, а потом выслушала мольбы Джона.
— Конечно, — сказала она, — это я могу.
Джон почти услышал, как, давая согласие, она пожала плечами.
Ожидание было мучительным. Джон попытался смотреть телевизор. Он ходил по комнате, грыз ногти, ерошил волосы и скреб голову. Хлопал себя по туловищу, как будто что-то искал. Когда он вошел в ванную, собственное отражение его напугало. Он посмотрел себе в глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Потом пригладил волосы мокрыми ладонями, вернулся в комнату и сел на кровать. По пути он выключил телевизор.
В двенадцать ноль одну снова зазвонил телефон.
— Он у меня, — сказала Иванка.
— Ты где?
— У себя в номере.
Джон бросил трубку, соскочил с кровати и начал запихивать ноги в туфли. И снова зазвонил телефон.
— Уже поднимаюсь, — ответил в трубку Джон, подпрыгивая и пытаясь вставить непослушную пятку в туфлю.
— Никуда ты не поднимаешься, а пересылаешь мне этот чертов файл! — заорал Тофер.
Но Джон его перебил:
— Перешлю позже, это будет самый взрывоопасный материал из всех, какие ты вообще публиковал, и ты напечатаешь каждое слово именно так, как я его написал.
— Это мне решать, — сказал Тофер.
— Конечно, тебе, — согласился Джон, — и поверь мне, ты так и сделаешь.
Через минуту Джон уже стучал в номер Иванки. Она приоткрыла дверь и передала ему в щель «Блэкберри».
— Смена Катарины начинается через двадцать пять минут. Верни его через десять. Она отвезет его в бюро находок.
Джон схватил «Блэкберри» Фолкса и, даже не добежав до своего номера, начал просматривать почту и текстовые сообщения. Почта привела к анонимному прокси-серверу, там оказались письма от Питера Бентона. Не оставалось никаких сомнений, что он был в сговоре с Фолксом до, во время и после взрыва в лаборатории. И сомнений, что Бентон после этого вымогал у него деньги, тоже не осталось. Были еще кое-какие интересные подробности, например, файлы с рейтингами и информацией о подписках, которые совершенно противоречили публичным заявлениям Фолкса.
— Давай же, давай, — твердил Джон, поглядывая на часы и проверяя свой лэптоп.
Он выделил и отослал все разом, но файлы все равно приходили по отдельности и не в том порядке. Это, конечно, не имело значения, но, прежде чем вернуть «Блэкберри», Джон должен был убедиться, что обладает всей необходимой информацией. Когда в его почтовом ящике появилось нужное количество писем, он переключился на «Блэкберри» и стер все следы пересылки, а потом бегом отнес его Иванке.
Иванка открыла дверь в махровом халате. Она все еще была при полном макияже, только заколки прикрепила на карман, как скрепки.
— Почему так долго? — спросила она.
Джон сунул ей в руки «Блэкберри», обнял за плечи и поцеловал в нарисованный румянец на щеке.
— Иванка, ты прелесть.
Под балконом остановилась длинная белая машина, загрохотал русский техно-поп.
— Катарина, — позвала Иванка через плечо.
Из ванной появилась Катарина в высоких розовых виниловых сапогах, украшенных блестками шортах и таком же топе. Не останавливаясь, она выхватила у Иванки «Блэкберри» и прошла мимо Джона. Она не сказала ни слова, но Джону показалось, что он заметил ухмылку на ее лице.
— Катарина! — крикнул Джон ей вслед. — Сотри отпечатки, перед тем как отдавать!
Катарина, в подтверждение того, что услышала предостережение, подняла «Блэкберри» и начала грациозно спускаться по бетонной лестнице. Дверь машины открылась, и музыка загремела во всю мощь, потом дверь захлопнулась, и машина уехала.
Иванка небрежной походкой подошла к кровати и улеглась, скрестив ноги. На ногах у нее были украшенные пухом тапочки. Иванка прикурила сигарету.
— Еще раз спасибо, что помогла, — сказал Джон. — Это правда очень важно.
— Всегда пожалуйста, — ответила Иванка.
Она указала на облепленный магнитиками и наклейками в виде маргариток мини-холодильник. На холодильнике лежала еще упакованная в целлофан индейка с зашитым брюхом.
— К тому же, если все пройдет удачно, я смогу уйти на пенсию. Я была осторожна восемнадцать лет.
— Что? — непонимающе переспросил Джон.
— Я всегда пользуюсь презервативами, — объяснила Иванка. — А в этот раз — нет. Он считает, что я слишком стара для пумы. Ну что ж, зато, может, для ребенка в самый раз. Ха. Это будет ему уроком.Когда Джон наконец нажал на «отослать», часы показывали три пятьдесят шесть. Подтверждение пришло мгновенно.
А еще через три минуты позвонил Тофер и без всяких преамбул сказал:
— Матерь божья. Это правда? Или ты это выдумал?
— Стопроцентная правда.
— И не старая байда «источники сообщили»?
— Источники настоящие.
— Ты можешь это доказать?
— Не сомневайся. Но я их не сдам.
— Что у тебя есть? Я хочу на это посмотреть.
— Да, я все перешлю, но насчет защиты моих источников я серьезно. Я не сдам их ни при каких обстоятельствах.
— Замечательно. Мы их защитим. Так что у тебя есть?
— Переписка Бентона и Фолкса, которая доказывает, что они контактировали до и после взрыва в лаборатории и что после всего случившегося Бентон требовал деньги, а Фолкс, еще до того, как снова его нанял, не отвечал на его письма. И имеется как минимум один эксперт, который был свидетелем того, как бонобо опознал в одном из подручных Фолкса человека, причастного к взрыву. Где-то есть эта запись, и я готов поспорить, что Сэм способен указать этого человека на опознании.
— Какой еще Сэм?
— Один из бонобо.
Тофер присвистнул, назвал Джона золотым мальчиком, сказал, что он может напиться или сделать все, что его душа пожелает, и повесил трубку.
Джон позвонил Аманде, но она не ответила, правда, было всего четыре утра, а у нее, значит, три.
— Малышка, — проворковал Джон на голосовую почту. — Похоже, я только что снова обрел статус журналиста. Так дальше не может продолжаться, все выплывет наружу. Скоро я буду дома, не могу дождаться, когда тебя увижу. Надеюсь, с писательством у тебя все хорошо и пес прижился. Люблю тебя.
После этого Джон разделся, выключил свет и залез под одеяло. Он думал об Иванке и о ее индейке. Представлял Макену с детенышем на руках, как она его баюкает и нежно направляет его личико к своей груди. Он думал о том, как сильно Аманда хочет, чтобы они стали семьей, а не были просто продолжением Фрэн с Тимом и Пола с Патрицией. Вдруг все это приобрело смысл. Он понял, что быть способным вместе с любимой женщиной дать жизнь ребенку — это чудо природы и, возможно, его самое заветное желание.Джон проспал до полудня и спал бы еще дольше, если бы кто-то очень настойчиво не постучал в дверь. Он приоткрыл дверь и увидел Виктора, вечно лоснящегося толстого мужчину из ресепшен.
— Факс пришел, — сказал Виктор и сунул Джону пачку мятых листов.
— Спасибо, — поблагодарил Джон и закрыл дверь.
Это была перекошенная версия свежего выпуска «Уикли таймс». На первом листе было написано: «Не хотел заставлять тебя ждать. Скоро начнется. Удачи, Тофер».
В центре обложки — самая нелестная фотография Фолкса (видимо, поймали, когда моргнул). Позади него высился ядерный гриб, под фотографией красовался заголовок: «Порнокороль в заднице!»
Из-за этой обложки Джон немного напрягся, но Тофер действительно напечатал его статью слово в слово. Все было на месте. Начиная с заголовка: «Обученный языку бонобо указал на причастность Фолкса к взрыву лаборатории» и заканчивая: «Надежные источники предоставили неоспоримые доказательства того, что Питер Бентон, бывший научный руководитель Лаборатории по изучению языка человекообразных обезьян, и Кен Фолкс, медиамагнат и бывший порнограф, состояли в сговоре. В первый день нового года они организовали взрыв, в результате которого серьезно пострадала женщина-ученый, а шесть бонобо стали заложниками ненасытной страсти Америки к реалити-шоу».
Джон задержался в номере, только чтобы натянуть джинсы, а потом в майке и в туфлях на босу ногу, прижимая листы факса к груди, бегом пробежал весь путь до «Мохиган мун».