Дом огней
Шрифт:
Психологу стало любопытно, что именно даст ему прослушать приятель. Но тот медлил.
– На протяжении лет накопилось немало версий того, что случилось с моим братом, – продолжал Пьетро Дзанусси. – Вначале газеты продвигали историю о монстре и убедили всех. Полиция пошла по этому следу, просто чтобы не раздражать общественное мнение, хотя со временем появились другие версии, не столь привлекательные для СМИ, но вполне вероятные. Например, Дзено мог упасть в море: поскользнуться где-нибудь на склоне и разбиться о скалы. Или погибнуть, заблудившись в лесах Арджентарио,
Взгляд Джербера снова устремился в тот угол, где стояли заляпанные грязью башмаки и палка. Он продолжает искать брата, подумал психолог про себя. Вообразил, как в свободные дни Пьетро Дзанусси бродит по дебрям в одиночку, надеясь найти обрывок ткани, шлепанец или, в самом кошмарном случае, человеческие останки.
Все версии, изложенные приятелем, предполагали смерть. И это было естественно.
– И все-таки после стольких лет самой приемлемой версией мне кажется похищение.
– Почему? – спросил психолог; ему не терпелось узнать причину такой уверенности.
– У меня нет никаких доказательств, подтверждающих мои слова, – сразу предупредил его Дзанусси. – Просто ощущение, которое с годами только усиливается, – заключил он, глядя на магнитофон. – В тот день кто-то забрал Дзено.
Психолог вспомнил синьора с волдырями на руках и его сообщницу, покрытую татуировками. Но вряд ли Пьетро Дзанусси имел в виду этих двух проходимцев. Что он знал или думал, что знает?
– Кто-то что-то сделал с моим братом, что-то очень плохое, – продолжал тот. – Потому что Дзено умер, в этом я тоже уверен.
Джербер подумал о синьоре в очках.
– Я уверен, что виновник все еще на свободе, где-то там, – заявил старый приятель.
Психолог отметил, что, стоило Пьетро Дзанусси заговорить об этом воображаемом человеке, как речь его замедлялась и взгляд тускнел.
– Двадцать пять лет он уживается со своей ужасной тайной. Продолжает жить дальше как ни в чем не бывало. Но я уверен, что время от времени его одолевает любопытство: не изменилось ли что-нибудь, нет ли каких-нибудь новостей… И тогда он подходит ко мне. Наблюдает за мной. Да, он тайком за мной следит.
Пьетро Дзанусси перевел взгляд на Джербера, и тот вдруг понял, что к нему это относится тоже. Ведь и он сегодня наблюдал за старым приятелем через витрину.
– Может, в один прекрасный день он отважится предстать передо мной…
Психолог не знал, что отвечать.
Дзанусси расхохотался:
– Нет, я не тебя имею в виду… Ты был слишком мал, и потом, у тебя есть алиби: нога в гипсе.
На какой-то миг Джербер испугался, что под подозрением именно он. С другой стороны, он не мог поклясться, что бывший товарищ по играм полностью в своем уме. Он с облегчением вздохнул и снова устремил взгляд на кассету, вставленную в автоответчик.
– Если наличие похитителя – всего лишь твое ощущение, что такое я должен услышать?
Приятель заглянул ему в глаза.
– Я называю его молчуном.
Но синьор в очках по-прежнему со мной не разговаривает. Ничего не говорит мне. Совсем ничего.
У Джербера мурашки побежали
Когда Дзанусси уже собирался нажать на клавишу, чтобы прослушать запись, в кофеварке, поставленной на огонь, забулькало.
Приятель повернулся к кухоньке.
– Погоди-ка, кофе готов, – объявил он и удалился без дальнейших объяснений.
23
На столешнице две грязные чашки. Снаружи, за окном, дождь прошел, но вечернее небо затянуто облаками.
Джербер стоял посреди комнаты. Пьетро Дзанусси прислонился к стене.
– Ты был прав: все эти годы на автоответчик поступало много бессловесных звонков, – говорил этот последний. – Некоторые из любопытства набирали номер, напечатанный на листовке, и, прослушав обращение папы, вешали трубку… Но происходила одна странная вещь: каждое лето, в годовщину исчезновения брата, кто-то звонил и молчал. Иногда несколько секунд, иногда целую минуту: это можно слышать на записи.
Пьетро Дзанусси включил автоответчик. Как он и сказал, на пленке записалась тишина. В действительности – слитые вместе, неразличимые фоновые шумы, дающие, однако, представление об окружающем. Хотя отследить происхождение звонка было невозможно, даже трудно определить, находится звонивший на открытом воздухе или в четырех стенах.
Но, если хорошенько вслушаться, можно уловить дыхание молчуна. Неторопливое, размеренное, без сбоев. Дыхание человека, который держит под контролем себя самого и ситуацию. Доказательство силы, включающее угрозу.
Не ищите меня.
Запись прервалась. Пьетро Дзанусси повернулся к Джерберу.
– Каждый год одно и то же, – пояснил он. – Мы это заметили лишь потому, что со временем люди забыли о Дзено и перестали оставлять сообщения. Но только не этот таинственный абонент: он один помнил о нас и соблюдал традицию. – Последнее слово Дзанусси произнес с горьким сарказмом. – И, хотя с какого-то момента не было уже смысла поддерживать автоответчик в рабочем состоянии, я решил не разрывать договор с телефонной компанией. – Он поднял трубку старого аппарата с клавишами, продемонстрировав, что линия активна. – Но вот уже семь лет он больше не звонит.
– И ты до сих пор ждешь звонка? – изумился Джербер.
– Вдруг к нему однажды вернется желание попытаться снова, кто знает, – пожал плечами приятель. – Так или иначе, то, что ты слышал, – его последний звонок.
– Как ты думаешь, зачем он это делал и почему перестал?
– По-моему, в его намерения входило дать нам понять, что он существует во плоти, а не только в наших худших кошмарах… Думаю, он насыщается чужой болью, она каким-то образом доставляет ему наслаждение.
Как специалист Джербер знал, что Пьетро Дзанусси не ошибается: тот постиг самую суть вопроса. Если похититель существует, речь, возможно, идет о садисте, которому нравится повторять в воображении опыт, пережитый с Дзено. Снова проникнуться ощущением опасности, почувствовать себя непобедимым, испытать прежнее возбуждение. Лучший способ – лишний раз помучить семью, и без того сломленную горем.