Дом Ветра
Шрифт:
Говорят, что история развивается по кругу, говорят, что повторяются процессы, а не события. Говорят, что за всем плохим когда-нибудь придет возмездие. Говорят, что в жизни нет сослагательных наклонений, что она не прощает ошибок. Ее обидчики еще заплатят за содеянное. За все нужно платить. Таков этот мир. Даже мышка платит за сыр драгоценной жизнью. Все между собой взаимосвязано, и у всех нас своя роль в этом спектакле под названием «судьба». Вся жизнь — театр, а мы актеры в ней...
***
Бои в Мадриде начались сразу же после начала
«Седьмого ноября я выпью кофе на Гран Виа».
Всего за два дня националисты прошли почти половину расстояния, отделявшего их от столицы. 18 октября прорвались к первой, недостроенной, линии столичных укреплений. Мадрид задрожал. Командующий республиканским Центральным фронтом генерал Асенсио Торрадо, обругав («О, позор Мадрида!») плохо сражавшуюся полицию, предложил премьеру Ларго оставить столицу без боя, быстро создать на юго-востоке страны сильную армию, и после этого взять Мадрид обратно.
Однако, Мадрид расценил это проявлением слабости. 20 октября наскоро собранные скудные республиканские силы предприняли спланированное на ходу наступление у Ильескаса. Националисты были задержаны на два дня, однако их потери были невелики, а наступавшая туча растратила силы и утратила боеспособность. Мадридцы застыли в ожидание. Война стояла на пороге каждого жителя.
26 октября африканская банда Франко совершила прорыв на соседнем участке и преодолела вторую линию мадридских укреплений, начались бои в предместьях столицы. На следующий день в бой вступила первая партия советской бронетехники, общее руководство которой осуществлял комдив Д. Г. Павлов, а батальоном командовал П. М. Арман.
У Каталины и Джейсона появились новые друзья. Они перебрались из госпиталя в маленький домик, где вместе с ними жил молодой темноволосый юноша, с темными глазами, как у испанца. Он выдавал себя за водопроводчика, простого жителя. В октябре в городе стало крайне беспокойно, поэтому по ночам Каталина плохо спала. Джейсон по-прежнему нуждался в ее теплых объятьях, в своей силе обладания ею. После чувственной близости Каталина открыла окно, чтобы немного прозрачного воздуха проникло в спальню. Она услышала шепот Диего Лассо, их соседа. Кат улавливала знакомые слова языка, который она мало понимала, но знала.
Утром, за завтраком, она улыбнулась и произнесла по-русски: «Добрый день!». Диего замер, часто заморгал, стараясь сохранить внутреннее равновесие.
— Откуда ты узнала? — спросил он по-испански.
— У нас друзья русские, — вставил Джейсон.
— Но сами-то вы не испанцы, — сказал Диего
— Я испанка, — Каталина достала кусочек припасенного хлеба. — Но теперь — англичанка.
— Тоже тайные? — Диего выхватил нож, тонко нарезая булку.
— Нет, что ты, — Джейсон обнял жену. — Я — хирург, а Кат — фотограф.
29 октября часть республиканского фронта перешла в наступление у пригородной деревни Сесении. Советские танки разгромили эскадрон марокканской кавалерии, а затем совершили рейд на юг, уничтожив пехотный батальон националистов. Мадрид ликовал, но друзья Франко не могли спокойно смотреть на победы противников, и прибывшая к Сесении итальянская танковая полурота понесла большие потери. Но социалисты испугались танков, они просто не знали, что с ними делать.
В начале ноября националисты возобновили наступление. Партии Народного Фронта выступали с призывами оборонять столицу. Правительство Ларго так и не обратилось к своему народу, а вместо этого запретило увеличивать численность дружинников. Из-за начавшихся бомбардировок столицы националистами часть зажиточной публики покинула город. К ноябрю Мадрид оставили иностранные послы. По ночам начала активно действовать пятая колонна, в ответ население пролетарских кварталов стало заниматься самосудом над подлинными и мнимыми вражескими агентами. В Мадрид пришел хаос.
4 ноября националисты стояли в 10 км от Мадрида, где находился один из городских аэродромов. Устроив там штаб-квартиру, нацисты сказали корреспондентам: «Сообщите всему миру: Мадрид берём на этой неделе».
6 ноября итальянские и португальские радиостанции сообщили, что националисты уже занимают Мадрид. Однако на самом деле войска националистов вышли к столице на очень узком фронте и только с юга. Битва за Мадрид продолжалась. Начиналась зима, и вместе с этим защитники родного города страдали от нехватки провианта и медикаментов. Самолеты Красного Креста редко прилетали в город, и то, что присылали, было каплей в море. С приходом зимы, с усилением боев жизнь стала невыносимой. Помощи одного СССР не хватало, а его тайные агенты лишь выявляли националистов в Мадриде, и то ловя не всех.
Каждый день на хирургическом столе Джейсона умирали люди, он видел смерть и раньше, но сейчас она была каждую его минуту рядом с ним. Ночью нельзя было выйти на улицу, а тех, кто рисковал, чаще всего находили мертвыми. Морги не справлялись, как и могильщики. Ужас и смрад царили на улицах. Каталина бродила по городу чаще всего с Диего, делая снимки. Она снимала трупы и разбитые здания, дымящиеся воронки и пролетающие истребители над головами. Ее не смущал запах кала и мочи, разорванные части тела, голодающие. Это был ее Мадрид, разве его можно было ненавидеть? «!No pasaran!», кричали люди, они обещали, что они не прорвутся, но враг был уже у ворот. Горожане, трогательно отметив Рождество и Новый Год, со страхом ожидали судьбу. Пришел 1937 год.