Дома стены помогают
Шрифт:
— Я завяжу ему рот бинтом, — сказала Жанна.
Миша кусался, вырываясь из ее рук, но все-таки ей удалось крепко-накрепко завязать ему рот.
— Теперь давай, — скомандовала Жанна.
Признаться, мне еще ни разу не приходилось стричь не только пуделя, но и вообще какую бы то ни было собаку.
Однако ничего не поделаешь, я взяла ножницы и начала состригать шерсть, а Жанна, то и дело глядя на картинку, диктовала мне:
— Состриги с глаз, сделай шапочку. Теперь бери правую лапу, состриги шерсть с
Сперва Миша пробовал вырываться, потом неожиданно затих. Понял, наверное, что вырваться ему от меня не удастся, а может быть, подействовали пять таблеток валерьянки?
Я прилежно трудилась целых четыре часа подряд. Время от времени мы с Жанной отдыхали, потому что обе устали, она держать Мишу, а я работать ножницами. Наконец я сказала:
— По-моему, все.
Мы обе посмотрели сперва на открытку, потом на Мишу.
Увы! Миша решительно отличался от щеголеватого пуделя на открытке.
Шапочки на голове так и не получилось. Голова Миши была почти голой. На спине сквозь шерсть сквозила розоватая кожа.
Зато лапы так и остались неподстриженными, и Миша казался удивительно жалким, словно его хорошенько потрепали несколько больших кусачих собак.
Я боязливо взглянула на Жанну.
— Ты знаешь, он стал ужасным…
Жанна, наклонив голову, переводила глаза с картинки на Мишу.
— Ничего, сойдет…
Она сняла бинт, и Миша мгновенно убежал под стол.
— Все равно он у нас самый настоящий красавец, — убежденно сказала Жанна. — Если хочешь, он даже стал еще красивее, вот только если бы еще немного состричь с хвоста, сделать пушистый кончик…
Она взяла ножницы. Миша высунул голову из-под стола и угрожающе зарычал.
— Ладно, и так сойдет, — решила Жанна.
В следующее воскресенье мы все вместе — Жанна, я и Миша — отправились на ВДНХ, где должна быть выставка декоративных собак.
Жанне удалось запихнуть Мишу в большую хозяйственную сумку с молнией посередине.
Сперва мы ехали в троллейбусе, потом в метро.
Мишина черная голова с неровными проплешинами виднелась в прорезе молнии. Темные глаза сердито сверкали, и время от времени он испускал пронзительный лай.
Жанна каждый раз пугалась, что нас высадят. Но все обошлось, к счастью, благополучно. Мы вылезли из метро и направились к воротам ВДНХ.
Вместе с нами по улице шли владельцы собак. Собаки заполнили тротуар и даже мостовую, разные, всяких пород — пудели, болонки, доги, боксеры, эрдели, чао-чао, пинчеры и терьеры.
Миша бежал рядом с Жанной, мне казалось, что прохожие с усмешкой глядят на его неровно подстриженную шерсть, и я старалась не смотреть на него.
Неподалеку от павильона животноводства мы увидели просторное поле, огороженное цветными флажками.
В середине поля развевался кремового цвета флаг, на котором был изображен пудель
У судей на груди были значки с изображением пуделя.
И они казались чрезвычайно серьезными, как будто бы выполняли какую-то очень важную работу.
Кругом толпились хозяева с пуделями. Мне еще никогда не приходилось видеть столько пуделей — черных, коричневых, палевых, белых, серых. Но все-таки больше всего было черных, таких, как Миша.
— Вот увидишь, — сказала Жанна, — нас будут снимать в кино. Ведь пудели самые красивые собаки на свете.
— Ну уж, самые, — усомнилась я. — Доги еще красивее, а лучше эрдельтерьеров вообще никого нет!
Жанна пренебрежительно скривила губы:
— Сказала тоже, ни доги, ни эрдели в подметки пуделям не годятся. Красивее пуделей нет ни одной собаки!
— Может быть, еще серые туда-сюда, а черных, как Миша — словно собак нерезаных…
— Ну, знаешь… — начала Жанна.
— Ладно, не буду.
— То-то же, — сказала Жана. — А Миша все равно получит большую золотую медаль.
Раздался удар гонга: судьи вызывали собак и хозяев построиться на ринге.
И тут Миша мгновенно выказал характер, вцепился в хвост коричневого пуделя, стоящего рядом.
Пудель завизжал что есть сил. Но Миша и не думал отпускать его хвост.
Хозяйка пуделя, толстуха в цветастом платье, разразилась отчаянным криком.
— Помогите! — кричала она. — Убивают! Помогите!
Мы с Жанной бросились отдирать Мишу от пуделя. Миша зарычал и выпустил чужой хвост. Судьи начали кричать все вместе:
— Девочка с черным пуделем, в сторону, подальше…
К Жанне приблизился судья с подвижным лицом.
— Будешь держать дистанцию, — распорядился он. — Не подходи близко ни к одной собаке, слышишь?
— Слышу, — мрачно ответила Жанна.
— Становиться в один ряд, — крикнул судья. — Всем, всем!
Жанна стала в самый конец.
— Пошли, — скомандовал судья. — Медленно, друг за дружкой.
И собаки вместе с хозяевами начали шагать по кругу.
Потом судьи отделили собак по цвету — белых пуделей с белыми, коричневых с коричневыми, черных с черными.
Хотя уже на исходе был сентябрь, солнце палило совсем по-летнему. Было жарко, и даже неутомимый Миша сник, полузакрыв свои неистовые глаза.
— Потерпи еще немного, — уговаривала его Жанна. — Зато получишь большую золотую медаль.
Женщина-судья в ярко-синих брюках со значком на груди, изображающих пуделя, подошла к Жанне.
— Как зовут? — спросила женщина-судья.
— Меня? Жанна.
— Не тебя, а собачку. — Миша.
— Красивый мальчик, — веско произнесла женщина-судья, — экстерьер отличный.