Домохозяйка
Шрифт:
Частный детектив, которого я наняла раскопать прошлое Вильгельмины Кэллоуэй, сообщил мне весьма интересную информацию.
Я полагала, что Милли угодила за решетку за кражу или за что-нибудь, связанное с наркотой. Но нет. Милли Кэллоуэй села кое за что совершенно иное. За убийство.
Когда ее арестовали, ей было всего шестнадцать, а в тюрьму она попала в семнадцать, поэтому от детектива потребовались некоторые усилия, чтобы добыть все сведения. Милли была в интернате. И не в каком-нибудь, а в интернате для подростков с проблемами поведения.
Однажды
Не долго думая, Милли схватила со стола пресс-папье и ударила насильника по голове. Несколько раз. Парень умер по дороге в больницу.
17
Прим. 91 кг.
Детектив показал мне фотографии. Адвокат Милли аргументировал тем, что она защищала подругу, которую пытались изнасиловать. Но если взглянуть на эти фотографии, трудно поверить, что она не намеревалась его убить. У парня был проломлен череп.
В конце концов она признала свою вину в убийстве при смягчающих обстоятельствах. Родители мальчишки пошли на компромисс: хотя они и жаждали мести за смерть сына, им совсем не улыбалось, чтобы его ославили насильником на весь интернет.
Милли тоже согласилась с этим решением, потому что за ней числились и другие инциденты, которые всплыли бы, если бы дело дошло до суда.
Ее исключили из начальной школы за то, что она, поссорившись с мальчиком, обзывавшим ее грязными словами, сбросила его со шведской стенки. Тот упал и сломал руку.
В средней школе она порезала шины на автомобиле учителя математики за то, что он снизил ей оценку. Вскоре после этого ее отправили в дисциплинарный интернат.
Инциденты продолжались даже после ее отсидки в тюрьме. Милли не уволилась из фаст-фудной забегаловки. Ее уволили после того, как она заехала кулаком в нос одному из своих товарищей по работе.
На вид Милли очень милая девушка. Именно это и видит Эндрю, когда смотрит на нее. Он не станет копаться в ее прошлом, как это сделала я. Он не знает, на что она способна.
А теперь я скажу вам всю правду:
Я с самого начала хотела нанять служанку, которая могла бы меня заместить. Если бы Эндрю влюбился в другую женщину, он наверняка в конце концов отпустил бы меня. Но я наняла Милли не поэтому. Не поэтому я дала ей копию ключа от чердачной каморки. И не поэтому оставила в голубом ведре баллончик с перцовым спреем.
Я наняла ее, чтобы она его убила.
Просто она этого не знает.
54
МИЛЛИ
Эндрю
Распылитель всего в трех дюймах от его лица, так что ему попало по самое не могу. А потом я нажимаю на головку еще раз — на всякий случай. Во время этой процедуры я отворачиваю голову и закрываю глаза. Мне только еще перца в глаза не хватало, хотя крошечного количества остаточного аэрозоля избежать невозможно.
Когда я вновь поднимаю взгляд на Эндрю, он расчесывает ногтями лицо, ставшее ярко-красным. Телефон выпал из его ладони на пол. Я поднимаю его с большой осторожностью, стараясь не прикоснуться к экрану. В следующие двадцать секунд все нужно сделать абсолютно правильно. Я потратила на разработку этого плана те самые шесть часов, в течение которых книги давили мне на живот.
Мои ноги подгибаются, когда я поднимаюсь с кровати, но все же слушаются. Эндрю по-прежнему корчится на кровати, и пока зрение еще не вернулось к нему, я выскальзываю из комнаты и захлопываю за собой дверь. Затем беру ключ, которым меня снабдила Нина, и вставляю в замочную скважину. Поворачиваю его и прячу в карман. Затем отступаю на шаг.
— Милли! — вопит Эндрю по другую сторону двери. — Какого черта!
Смотрю в его телефон. Мои пальцы трясутся, но мне удается вызвать на экран меню «Установки» и отключить блокировку экрана до того, как устройство отключится автоматически — таким образом телефон больше не потребует ввести пароль.
— Милли!
Я делаю еще шаг назад, как будто он может просунуть руку сквозь створку и схватить меня. Но он не может. По эту сторону двери я в безопасности.
— Милли. — Его голос превратился в низкий рык. — Выпусти меня отсюда немедленно!
Сердце в моей груди колотится как бешеное. То же самое я ощущала, когда вошла в ту спальню все эти годы назад и обнаружила там Келли, кричащую на здоровенного футболиста: «Убирайся! Оставь меня в покое!» А Данкен только пьяно ржал. Я на секунду застыла на месте — меня словно парализовало, и одновременно в душе нарастала ярость. Он был намного больше любой из нас, так что вряд ли бы мне удалось стащить его с подруги. В комнате было темно, поэтому я шарила по столу, пока моя рука не наткнулась на пресс-папье и…
Я никогда не забуду тот день. Какое это было наслаждение — бить тяжелой штуковиной по затылку этого подонка, пока он не затих! Это почти стоило всех последующих лет в тюрьме. Ведь кто знает, скольких девочек я спасла от этого говнюка?
— Я выпущу тебя, — говорю я Эндрю. — Только не сейчас.
— Да ты издеваешься, что ли?! — Бешенство в его голосе можно, кажется, пощупать пальцами. — Это мой дом! Ты не имеешь права держать меня здесь заложником. Ты преступница. Все, что от меня требуется — это позвонить в полицию, и ты тут же угодишь обратно за решетку!