Домовые
Шрифт:
Ох, не стоило этой парочке целоваться, сидя на заборе, не ко времени вышли страстные поцелуи. Да уже не переиграешь, и Уклейка с Родриго принялись строить планы совместной жизни на болотах. Планы эти были в точности таковы, как у всех несовершеннолетних, вообразивших себя страшно взрослыми, в частности — присмотрев место для двуспальной палатки, они совершенно не подумали, где Родриго будет брать человеческое продовольствие, а когда Родриго обещал подружке взять плейер с компакт-дисками, ему и на ум не брело, что батарейки очень скоро сядут, других же взять негде, а без музыки
За этими разговорами и застал парочку встревоженный Коська.
— Вот ты где! С мелиоратором!
— Ругаться будешь — вообще к болотным чертям жить уйду, — пригрозила водяница. — Они людей принимают.
— Ну и уходи! Поглядим, как ты в избушке зимовать будешь!
— Ну и уйдем!
— Уйдем?
— Уйдем, — демонстративно обняв Уклейку, сказал Родриго. — И поженимся. Так что не мельтеши, у нас все серьезно.
— Болотные черти, что ли, вас повенчают? — ехидно осведомился Коська. — Ну-ну! Вот дядька Антип вернется — он тебе устроит венчание!
— А ты за батьку не решай! — выкрикнула Уклейка. — Может, он сразу согласие даст!
— Да ни в жизнь он согласия не даст! Когда болота высохнут — не раньше!
— А если у нас любовь? — привела главный, как ей казалось, довод Уклейка.
— Любовь-любовь! Нам на болотах такие зятья ни к чему!
— Это почему — ни к чему? Он что — тебя глупее?
— Потому что мы — пресноводные, а он… черномазый!
Каким образом Коська додумался, что это и есть ахиллесова пята незваного зятя, сказать трудно, но вот осенило его — он и брякнул.
— Ага! — нехорошо сказал Родриго. — Ну, ты допросился.
Он отстранил Уклейку и пошел на Коську, сжав кулаки.
Коська, почуяв драку, ждал противника, растопырив руки и присев, как оно полагается в поединках у водяных. Он только не сообразил, что противник выучен иным приемам.
Водяные, когда схватываются, стараются друг дружку заломать и в слякоть спиной впечатать. На кулаках они не бьются, потому что лапу с перепонками меж пальцев в толковый кулак сложить затруднительно. Ногами тоже не дерутся — во-первых, широкая и плоская лапа не может нанести четкого и прицельного удара, а во-вторых, им даже в голову не приходило, что такое возможно. Вот и получилось, что водяные столетиями занимались чем-то вроде греко-римской борьбы, что была популярна у людей сто лет назад, да вышла из моды.
А Родриго должен был по гроб жизни благодарить свою умную маму — увидев, что сына во дворе из-за черной физиономии допекают кличками, она отдала его в секцию бокса, откуда приятели переманили мальчишку в клуб карате, и дальше он каждый год занимался у нового сэнсея, изобретшего свой, особо перспективный вид этого боевого искусства.
В конце концов Родриго набрел на умного человека, объяснившего, что исповедовать один какой-то стиль — значит признать не только его преимущества, но и его ограничения, а противнику в уличной драке не станешь объяснять, что по правилам Шо-то-кан перед началом боя необходимо раскланяться и снять ботинки. Так что действовать следует исключительно по обстоятельствам, и если обстоятельства позволяют провести сокрушительный удар
Именно поэтому Коська, беспредельно уверенный в своей силище (водяные действительно не слабее крупного медведя, особенно матерые, вроде Антипа), подпустил Родриго поближе, собираясь облапить и поломать ему кости, но сам схлопотал грамотную серию совершенно бесцеремонных ударов в челюсть и в ухо, от которых, неловко отступив, шлепнулся на задницу.
В полете он еще попытался потащить за собой противника, чтобы уже на земле подмять его, но тот, не будучи дураком, вовремя отскочил.
Уклейка завизжала от восторга.
— Не по правилам! — заорал Коська. — Мы так не сговаривались!
— А что, мы разве сговаривались? — спросил Родриго. — Я что-то не помню.
— Это не бой! Так не дерутся! — возмущенно голосил Коська. — У пресноводных так не положено!
Родриго озадаченно посмотрел на Уклейку. Она развела руками — не придавай, мол, значения, это просто новая блажь.
— Какие еще пресноводные? — наконец додумался спросить он. — Рыбы, что ли? Так он и сам — не рыба!
— Я же говорила тебе, а ты не слушал! — тут Уклейка была совершенно права, она действительно пыталась растолковать все неприятности, происходящие от пресноводности болотных жителей, но Родриго хотел целоваться — и только, поэтому информация не достигла его слуха и соображения.
— Мы, водяные, — пресноводные! — со всей возможной для побитого водяного гордостью заявил Коська. — А вы, мелиораторы, незнамо кто! Вы, поди, морскую воду пьете!
— Это ты загнул, человек морскую воду пить не может… — тут Родриго задумался. — Это что — выходит, я тоже пресноводный?
— Ты — пресноводный?
— Ну!
— Врешь!
— Не вру!
Уклейка захлопала в ладоши.
— Так это что же получается? — сам себя спросил ошарашенный Коська. — Выходит, все теперь наоборот? Нет, ты все-таки врешь…
— Ты видел, чтобы человек морскую воду пил? Не видел, — приведя этот совершенно справедливый аргумент, Родриго на секунду задумался. — В водопроводе вся вода — пресная.
— А что такое водопровод? — поинтересовалась Уклейка.
— Это трубы такие — на одном конце, скажем, озеро с пресной водой, на другом — кран, открываешь — течет, мы оттуда воду наливаем и пьем, — как можно проще объяснил ей жених.
— Водопроводов у нас нет, — упрямо заявил Коська.
— Колодцы зато есть! — заорал, додумавшись, Родриго. — Люди воду из колодцев берут! Вот добеги и попробуй, какая она там — соленая или пресная!
Коська неторопливо встал.
— Колодец тут поблизости есть, — грозно сказал он. — Сейчас схожу и проверю. Но если ты соврал!..
— Иди, иди! — замахала на него руками Уклейка. — Целее будешь!
Коська величественно удалился и пропал в кустах.
— Чего это он? — спросил Родриго.
— Слишком умный, — поставила совершенно правильный диагноз Уклейка. — Все понять пытается, вот у него ум за разум и заходит. Ты не бойся, придут батя, дядя Афоня, дядя Янка, они и будут решать. Коська мне даже не родной брат, а двоюродный.