Дон Кавелли и папский престол

Конти Дэвид

Совсем плохо. Фиона решила, что пришла пора поставить все на карту.

— Хорошо, синьор Кавелли, вы меня поймали, — она звонко рассмеялась. — Меня зовут Фиона Сильвестри, газета «Коррьере дель джорно». Нам известно о тех неприятностях, которые происходят с участниками конклава, и мы знаем о вашей роли во всем этом.

Никакого ответа. В трубке зашуршало, и, наконец, Кавелли заговорил:

— «Коррьере дель джорно» — это та газета, которая публикует совершенно отвратительные статьи?

— Жаль, что вы так нас оценили, мы просто пытаемся пролить свет на…

— Вам следует перестать распространять эту спекулятивную чушь, особенно если вы на самом деле ничего не знаете.

— Вот почему я хочу поговорить с вами, синьор Кавелли, чтобы предоставить

нашим читателям более достоверный взгляд на эти события…

— Разве вы не понимаете, что вы всё только усугубляете?

— Всё? Что это — всё?

— Мне нечего сказать вашему изданию. Мне ничего не известно. А если бы я и знал хоть что-то, вы стали бы последней, кому бы я это рассказал.

— Синьор Кавелли…

В трубке зазвучали гудки. Фиона вздохнула и отключила диктофон.

Все пошло не так, как она задумала, но материала для следующей статьи уже более чем достаточно. Иногда выстрел наугад — лучший способ выманить противника из укрытия.

XXXVIII

Момент, когда репортер врывается в редакцию и кричит с порога: «Остановите печать номера!» — не более чем забавное клише, которое встречается только в фильмах. А вот что иногда вполне себе происходит, так это ситуация, когда после закрытия редакции журналист решает что-то изменить. Это может быть связано с тем, что в деле появились новые подробности или в статье обнаружились ошибки. Второй случай обычно вызывает безудержный гнев в отделе печати, тем более сильный, чем плотнее рабочий график. Совсем плохо, когда новый вариант статьи оказывается короче или, что еще хуже, длиннее. Именно поэтому голос Фионы Сильвестри звучал очень виновато. Ведь ей пришлось за одиннадцать минут до печати убеждать Сильвио — человека с неизменно дурным настроением, босса печатного отдела — в том, что ей необходимо исправить некоторые моменты в готовой статье.

— Сильвио, ну пожалуйста, это совсем небольшая правка. Мне просто надо изменить несколько ошибочных цифр, и все.

— Тогда не стоит обращать на это внимания, — недовольно пробурчал Сильвио. — Ладно, давай, но только быстро!

— Ты мой спаситель, Сильвио! Мне было бы неловко из-за этих неточностей, — прощебетала она, заменяя старый файл на новый. Статья, которую она так ловко продвинула в печать, была написана за десять минут, еще пятнадцать минут она потратила на черновик статьи о скандале с мусором. Фокус в том, что материал о мусоре имел тот же заголовок и то же количество строк, что и та статья, которую она стремилась опубликовать. Именно его-то она и подсунула Манунцио, который искренне удивился, что его бескомпромиссный репортер, по-видимому, стал более разумным. На радостях он сразу же отправил «мусорную» статью в печать.

Когда завтрашним утром он обнаружит подмену, то, конечно, взлетит до потолка от ярости, но потом остынет. Извиниться за сделанное проще, чем просить разрешения. Позже — в этом Фиона уверена — он еще будет ей благодарен. А если и нет, то ей это не важно.

XXXIX

Седьмой день конклава, 6 часов утра

«ВЫ ТОЛЬКО ВСЁ УСУГУБЛЯЕТЕ!» ЧТО ПРОИСХОДИТ В ВАТИКАНЕ?

Эксклюзивный материал от Фионы Сильвестри

Даже на пятый день после смерти двух кардиналов (мы сообщали об этом ранее) Ватикан не позволяет себе снизойти до того, чтобы честно проинформировать общественность о том, что происходит. Вместо этого предпринимаются попытки заткнуть рот средствам массовой информации. Вот такой ответ мы получили на нашу просьбу дать интервью: «Вы только всё усугубляете!»

Между тем с каждым днем намеков на тревожные события становится все больше. В них, по-видимому, вовлечены и люди за пределами Леонинских стен. Дело не ограничивается попытками добиться от «Коррьере дель джорно» прекращения публикаций. Некоторые сотрудники нашей редакции уже столкнулись

с запугиваниями и угрозой убийства. Но это еще не все: вчера те же люди напали на Донато Кавелли, гражданина Ватикана, который — по крайней мере, официально — вообще не занимается никакой церковной деятельностью. В ближайшее время появятся дополнительные статьи о том, что происходит в Ватикане.

Уже к шести часам утра стало понятно, что этот день не принесет Чжану хороших новостей. Едва он прочел статью в «Коррьере дель джорно», то пришел в такой гнев и беспокойство, что пришлось принять имбирные капли. Это уже третий просчет в проекте «Далекий рассвет». Сначала этот Донато Кавелли следил за Ринанцо, похоже, что тот где-то повел себя беспечно, потом эта журналистка что-то пронюхала и написала статью, а теперь еще и вот это. Только если на первые два события Чжан не мог хоть как-то физически повлиять, то появление второй статьи накладывало вину непосредственно на него. Можно, конечно, возразить, что он недооценил ситуацию, но если его решат казнить, то начальство явно не станет слушать его оправдания. По-видимому, он и его люди недостаточно прижали и напугали главного редактора Манунцио и он все же решился опубликовать вторую статью.

Чжан скривил рот в болезненной гримасе. Он всегда предпочитал действовать максимально незаметно, не оставляя никаких следов. Избить в парке этого Кавелли — оправданная тактика: на тех, кто совершает там пробежку, часто нападали, к тому же он не занимает никакой должности в Ватикане. Но что касается главного редактора газеты, то здесь может подняться ненужная шумиха. Пожалуй, не стоит оказывать давление неуклюже, угрожая непосредственно Манунцио. Чжан предпочитал сталинский метод. Он никогда не арестовывал и не репрессировал своих противников, если они были публичными людьми: прославленными генералами или почитаемыми народными героями. Он предпочитал действовать против их семей, и тогда никакие сведения не будоражили умы общественности, они до нее просто не доходили. Теперь, вероятно, старшая дочь Манунцио попадет в автомобильную аварию. И это послание должно сделать главного редактора более благоразумным.

«Но все равно, это будет уже не так элегантно», — с грустью подумал Чжан.

Телефон на его столе буквально разрывался от звонков, и в столь ранний час это не сулило ничего доброго. Он снял трубку с самым нехорошим предчувствием, и через две минуты понял, что допустил еще одну ошибку.

Он полагал, что Манунцио трус и никуда не денется, поэтому можно не следить за его домом по ночам. Теперь руководитель дежурной оперативной группы сообщил ему, что они только что заняли наблюдательную позицию перед домом журналиста и обнаружили, что ни одного семейного автомобиля на стоянке нет.

Главный редактор со всей семьей исчез.

Теперь нужно срочно спасать ситуацию и решительно взяться за автора этих статей, Фиону Сильвестри. Сделать это незаметно было еще сложнее. А что насчет этого Кавелли? Почему он упоминается в статье? Он обращался в прессу? Вопросы, кругом одни вопросы. На мгновение Чжану показалось, что он теряет инициативу. Нет, это было совсем не доброе утро.

XL

Участники олимпиад тренируются годами только ради пары минут, иногда даже нескольких секунд, которые и решают их судьбу. Сможет ли он бегать достаточно быстро, прыгать достаточно высоко, метать достаточно далеко, чтобы выиграть медаль, по возможности золотую, или он упустит свой шанс и отправится домой никчемным неудачником?

Страж сделал гораздо больше. Всю свою жизнь, возможно, за исключением детства и юности, хотя в этом он уже не был полностью уверен, он готовился к решающему моменту. Речь шла о чем-то намного большем, чем несущественная медаль. На несколько мгновений судьбы мира окажутся в его руках, он вцепится в колесо истории и развернет ее ход, как это делали Цезарь, Наполеон, Ленин. Но личной власти он бы при этом не добился. Совсем наоборот, его поступок обусловлен исключительно смирением.

Смирение — это то, что важнее всего. И сила разума.