Донос

Запевалов Юрий А.

Вот и возьми их, этих женщин, «за рупь двадцать».

– Ну, а ты что?

– Да уехал я, не по мне колхоз этот, о своем доме мечтал, о своей единственной, да чтобы и я у ней один был. Уехал, но распрощались по-хорошему, без обид и скандала.

– Да, – откликнулся молчавший до сих пор Володя, – читал я где-то, что если женщина рано начинает и в молодости имеет много мужиков, то с одним она уже никогда не сможет, мало ей с одним, один ее уже никогда не удовлетворит. «Матка» у ней, так врачи говорят, становится «бешеной». Болезнь у ней такая начинается. И терпеть она уже никак не может. С кем ни попало – лишь бы «досыта». Видать тебе и попалась такая. Сложное, выходит это дело – женитьба, ответственное, на всю жизнь. Думать надо. Смолоду. Но

все вы об измене, а я, хоть и молод еще, а мог бы рассказать вам о женщинах, которые на смерть и муки шли за мужика. Но это свято, на показ не выставляется, не буду я вам про это рассказывать, но знаю, не все женщины те, что вас провели. Есть настоящие, преданные и Великие женщины, а их значительно больше, чем ваших «обидчиц», а может, вы просто сами их развратили, своим презренным и снисходительным отношением к ним. Да вот, у нас, в нашей камере, дочь Саныча, Светлана, да за такую женщину я бы хоть в огонь, хоть в воду. Много вы найдете еще такой дочерней заботы о пострадавшем отце? Такая и мужа не подставит. Моя мать недавно, в очереди на передачу, познакомилась с твоей дочкой, Саныч, видела мать, как Светлана пробивает все для тебя, все женщины там дивятся на нее. Так что, как хотите, братцы-мужья, а я так думаю, что все эти ваши беды вами же и созданы. Или невниманьем вашим, или вашей неспособностью!

Про женщин рассказы в камере редкость большая. У нас такое впервые случилось. В тюрьме существует культ женщины – или хорошо, или никак. Но вот ведь, прорвалось, наболело, разговорились.

Думают мужики о женщине постоянно. И в камере тюремной тоже.

* * *

В школе ребята увлеклись футболом. И довольно серьезно. Было тогда романтическое в футболе время. Первые победы нашей сборной и клубов – с турками, англичанами. Знаменитая победа «динамовцев» в Англии. 19:9! А внутренний календарь! Телевизоров не было, смотрели «живьем», на стадионе. Слушали репортажи Синявского, кричали вместе с ним и радовались победам. Болели за «Спартак» поголовно. Не было у нас такого разделения – за «Динамо» ли, за ЦДКА, нет, в основном все пацаны были ярыми болельщиками «Спартака». О футболистах знали все, хотя откуда кажется и знать-то, кроме «Советского спорта» ничего ведь и не читали, да и то далеко не все. Но как начнутся споры – и кто какой ногой и как бьет, и кто откуда пришел и где вырос, и с каким тренером игроки вчера перессорились, послушаешь, ну все пацаны знают, аж зависть берет, откуда все это?

Играли пацаны прилично. Юрка Авдюков был лучшим, и не только в школе. Его приглашали во взрослые команды. Авдюковы вообще семья спортивная. В футбол играли и старшие братья, а Вениамин играл в команде мастеров и учился в физкультурном техникуме.

Юрка мечтал создать сильную команду в школе, чтобы обыгрывать всех в городе. Да и не только в городе. И было из кого создать такую команду, солидно играли Боря Долгоруков, Толя Мохов, были и другие ребята нашего возраста и постарше. Да и младшие подрастали, обыгрывая порой некоторых старших.

В команде не было приличного вратаря. Я в футбол играл мало, в команде не имел определенного «амплуа», да и мячом владел не очень – в послевоенном украинском городке футболу не учили. Там тоже играли, но больше не играли, а бегали, кто кого перебегает.

Так вот, после очередной какой-то не очень важной игры Юрка и говорит мне:

– Ты же видишь, в городе нет ни одного приличного вратаря. Не только у нас нет, нет ни у одной в городе команды. И в школах нет, нет и у взрослых. Вратарь – он же как музыкант, он постоянно должен тренировать пальцы, глаза, ноги, тренировать ежедневно, постоянно, серьезно. Юрка, давай, я начну тебя тренировать. У тебя получится, ты же спортивный.

Я засмеялся – нашел вратаря. Но призадумался. А что, собственно, как говорится, не боги…

В ближайшие дни побывал в книжных магазинах в Реже и Свердловске, скупил все, что писалось тогда о вратарях, а писалось, как оказалось, немало. Пришлось израсходовать свою «заначку» – что оставалось от работы на весеннем лесосплаве, но приобрел немало хороших и информационных, и учебных, и литературных рассказов о вратарях, их работе, тренировках, методических секретах. Почитал о великих Акимове, Чанове, Саная. Хомича буквально изучал, когда он приезжал в Свердловск, мы всей гурьбой специально приезжали на него смотреть. Кто-то из вратарей свое время уже отыграли, кто-то еще выступал – мы о них знали всё и внимательно слушали репортажи Синявского об их игре.

Каждый день, после работы на пилораме, было

это еще до переезда в деревню, мы с Юркой наскоро что-то съедали и начинали работать у призаборной стенки. Это была довольно широкая стена выходящего на улицу соседского сарая. Сарай скатан из толстых круглых бревен, размеры стенки были и по высоте, и по ширине близки к размерам футбольных ворот, ну, может, чуть уже. Главное – не было громких хлопков от ударов мячом по стенке, звуки получались глухие, почти не слышные дальше забора. Это было важно, глухой звук от ударов мяча не раздражал соседей, мы могли часами пинать и прыгать у этой стенки. Юрка пинал, я ловил. Пинал Юрка осторожно, на «забирание» мяча без бросков и падений – я просто ловил спокойно руками. Мне бросали – я ловил.

Через пару месяцев мы перебрались на лесной стадион – лесная поляна с воротами – и по три-четыре часа пинали и прыгали там. Наконец, перебрались на городской стадион. Впервые я встал в настоящие футбольные ворота, с сеткой. Приходили мы туда часа в три и до вечера, до появления людей на стадионе, пинали-ловили, пинали-ловили. Юрка вначале и на стадионе бил «на прием». Но с каждым днем сильнее и коварнее. Было правило – ближе линии штрафной площадки не бить. И не били. Но через два-три месяца забить мне с такой позиции для Юрки стало проблемой.

Для меня же главной проблемой были синяки и ссадины. Поле стадиона жесткое, у ворот пятачок вратарской площадки не просто вытоптан, твердый, словно забетонирован. Мать мне нашила на трусы и свитер ватные накладки на локти и бедра. Но три-четыре часа ежедневных прыжков в воротах не могли спасти и ватные нашивки – я вечно ходил избитый, в синяках, ссадинах, царапинах, ранах и коростах.

О наших тренировках никто не знал. Летом тогда многие работали и мы тоже. С восьми утра и до четырнадцати мы катали бревна на пилораме, зарабатывали на свои нужды. По договоренности с матерью, половину зарплаты я отдавал ей на семейные расходы, а половиной распоряжался сам. А это – семьсот-восемьсот рублей, в пятидесятые годы сумма довольно приличная, добротный костюм тогда стоил 1200 рублей. На свои честно заработанные деньги я купил себе футбольные бутсы и футбольную форму вратаря, приобрел у спортсменов на Уктусе лыжные мази, полную лыжную экипировку и наконец – приличные лыжи. Одежду для себя я покупал всегда сам, на свои деньги, а в приобретенном в школьные годы, уже после десятого класса, приличном светло-сером костюме уехал поступать, а затем и учиться, в институт. Вот почему мы с друзьями сходились чаще всего вечером и о наших тренировках никому ничего не рассказывали. Приближался сентябрь, мы продолжали тренироваться, Юрка играл увлеченно, отрабатывал удары с обеих ног, к концу нашей работы он мог послать мяч практически в любое место ворот, куда хотел. И обеими ногами. Юрка точность ударов довел до автоматизма, но всегда щадил меня, точно посылал мячи для броска, для взятия.

Как-то Юрка говорит этак небрежно:

– Знаешь, там меня зовут сыграть за наш край – тогда играли улица на улицу, край на край – вратаря, конечно нет. Может, попробуешь? Поучимся на выходах.

– Конечно, если согласятся. С удовольствием.

– Согласятся. Тебя же никто, как вратаря, не знает, «дырка», подумают, пусть стоит. А мы поиграем. Надо же начинать когда-то.

Собрались на лесном стадионе – это большая поляна в лесу, поставлены футбольные ворота, не обязательно по размерам, чаще всего меньше, чем на стадионе. Два края – две команды. Край – это несколько улиц, объединенные какими-то городскими признаками, ну например, улицы по одну сторону реки или железной дороги – это одна команда, по другую – соперники. Ребята свои, городские, знакомые, но в яростном противоборстве всегда и во всем – эстафеты, футбол, другие игры, соперничество на танцах – «наших девчонок не тронь!», на разных городских праздниках. В спорте – это честное соперничество. В остальном – местные разборки, часто споры разрешались жестокими драками, которые переходили порой в длительную вражду – с местью, «отловом» соперников, избиениями и новой местью.

Но главные страсти, конечно, разгорались в спорте, особенно в футболе. Это честь, самоутверждение, превосходство. После футбольных побед всякие споры, драки казались жалкими, недоказательными, по принципу – махать кулаками проще, это и дурак может, ты в игре докажи…

Собрались на игру. Кинули жребий – у кого какие ворота и кто играет в майках, а кто голышом, в одних трусах. Я жил уже в деревне, только переехали, за Юркин край играть не мог, но капитаны посоветовались и согласились – да пусть стоит, раз из деревни. Кто-то из глубины обороны запротестовал было, но капитан успокоил – «да не волнуйся ты, не видишь, это же «дырка». Пусть поиграет».