Дорога дней
Шрифт:
— Тебя искали? — спросил я.
Он кивнул:
— Спасибо, выручил, браток.
— За что тебя?
— Да вот. — Он вытащил из-под листа железа большой белый калач, украшенный черными следами от его пальцев.
— Беспризорник?
— Ага, — как-то сник парень.
— А я тебя видал два раза. В прошлую осень на вокзале ты у меня арбуз стащил.
— Не помню.
— Тебя как зовут?
— Вардан. А тебя?
— А дома у тебя нет?
— Нет. А у тебя?
— А отец, мать?
—
— И ни брата, ни сестры нет?
— Нет, никого нет.
Словом, мой новый знакомый был настоящий беспризорник. Я и не думал, что беспризорник может быть таким простым мальчишкой. Вардан мне нравился. Плечо его все еще кровоточило, и, чтобы остановить кровь, он прикладывал к ране замешанные на слюне комочки земли, повторяя при этом:
— Обрезался, черт!
Вскоре меня опять позвал мастер.
— Тебя зовут? — спросил Вардан.
Я кивнул.
— Ну, иди, братец, — сказал он, — и я побегу, пока не застукали.
Он поднялся, но, прежде чем уйти, разделил пополам калач и, протянув половину мне, предложил:
— Ешь, коли не брезгаешь. — И убежал, как-то странно подпрыгивая.
Этот случай мог позабыться, но в тот же день, возвращаясь домой, я снова встретил Вардана.
Он дрался. Нет, вернее, его били два таких же беспризорника.
Продавцы жареной требухи, разные бездельники столпились вокруг них, смеялись и подзадоривали:
— Бей!
— Так его!..
— Ногой его пни, ногой!..
Вардан упал на землю, скрючился и, обхватив голову руками, старался защитить ее от ударов. А те двое по очереди били его кулаками, ногами…
В глазах у меня потемнело. Я припомнил утреннее происшествие, перепачканный калач, грустные, виноватые глаза Вардана.
Меня разъярила эта мерзкая толпа, которая безжалостно ржала, наслаждаясь ужасным зрелищем, и я бросился на помощь с криком:
— Вардан-джан, Вардан-джан!..
Те двое на мгновение опешили. Я сильно ударил кулаком в лицо одного из них. Ярость придала мне силы. Беспризорник, поскользнувшись, упал.
— Ай да молодец сын башмачника! — послышалось в толпе.
Я оглянулся. Помаргивая слезящимися глазами, улыбался жестянщик, по прозвищу Нытик-Гево.
Вардан вскочил. Силы теперь стали равные, и у обоих беспризорников мгновенно пропала охота драться, тем более что сзади послышались трели милицейского свистка.
— Беги! — шепнул мне Вардан и тут же скрылся в толпе.
Те двое тоже улизнули, а я поднял с земли шапку, отряхнул ее и медленно пошел к дому сквозь поредевшую толпу зевак.
— Кто тут дрался? — послышался сзади голос милиционера.
— Да беспризорники, удрали уже, — ответил Нытик-Гево.
Меня не остановили. Я пришел домой взволнованный, быстро умылся и побежал в училище. На урок я опоздал.
НОВЫЙ
Вардан был старше меня на два года, но роста мы были одинакового. Что же касается моих знаний, то по сравнению с ним я был, по его собственному выражению, «ученая голова». Вардан едва разбирался в грамоте и мог прочесть только заглавные буквы газет.
На другой день после драки, выйдя по каким-то делам во двор, я заметил, что у ворот мне кто-то подает знаки. Я сразу признал его, подошел. Из кармана драных штанов он вытащил горсть черешен и протянул мне.
— Да что ты?
— Черешня. — Вардан улыбнулся. — Ешь. Первая это, я сам еще не пробовал.
— Ну и ты поешь.
— Я после.
— Нет, коли ты не будешь, и я не буду.
— Ну ладно, — сказал он, выбрал четыре парные черешни, повесил по паре на уши, остальное снова протянул мне и попросил: — Ну, ешь.
Я взял.
Мы стояли и не знали, о чем говорить. Вардан не мог лучше выразить свою признательность, а я стеснялся его о чем-либо спрашивать.
Наконец он сказал:
— Рач!
— Чего?
— Ты пионер?
— Нет еще.
— Жаль…
— Ты где живешь? — спросил я.
— Когда как, — ответил он беспечно. — Теперь тепло, ночую на Кантаре, на Кондском кладбище, в Ходах Сардара…
Снова эти Ходы Сардара! Услышав о них, я невольно содрогнулся.
— Рач, сватушка! — позвали из мастерской.
— Вечером на бульвар придешь? — поспешно спросил Вардан.
— А зачем?
— Приходи, я там буду, там в столовой музыка играет.
Меня не интересовала музыка, которую играли в столовой на бульваре, но я целый день с нетерпением дожидался вечера.
Наконец закончились занятия в училище. После обеда я часа два позанимался у товарища Папаяна и оттуда сразу отправился на бульвар.
В открытой столовой играл небольшой ансамбль восточных инструментов. Дголчи, полная противоположность Газару — худосочный молодой человек, в сопровождении зурны протяжно пел хриплым, надтреснутым голосом:
Яр, сердце твое — камень, Не любишь меня, Бессердечная Яр…Эта песня разносилась из столовой вместе с ароматами люля-кебаба и шашлыка и плыла дальше, смешиваясь с шелестом деревьев.
Я встретил Вардана возле столовой. Прислонившись к дереву, он слушал, покачивая головой в такт песне.
— Добрый вечер, Вардан, — сказал я, подходя к нему.
— Пришел? — обрадовался Вардан. — Здорово! Погоди, я сейчас стащу чего-нибудь, поедим, потом пойдем в парк Коммунаров, там сегодня фокусник выступает.