Дорога к звездам
Шрифт:
Турбович сидел в кресле с трубкой во рту и листал журнал.
— А, — сказал он, — вот и ты, Яков… Э-э-э… позволь мне звать тебя просто по имени.
— Пожалуйста, — согласился Яков.
— Присаживайся. У меня, видишь, тут еще все по-походному. Но лаборатория уже на полном ходу. Мы единственные на Урале, работы предвидится по горло.
Турбович говорил легко, словно уже заранее обдумал свою речь. Он сам предлагал темы для разговора, снисходительно, но обстоятельно и словоохотливо излагал свои мысли.
— Я так
— Вы мне обещали показать лабораторию, — очень вежливо сказал Яша, встал и положил руки на спинку стула.
— Разумеется, Яков, разумеется. — Евгений Борисович выколотил погасшую трубку. — Извини меня за назойливость. Я любопытен по своей природе. Пройдем в лабораторию. Я познакомлю тебя с интереснейшей аппаратурой. Нам удалось вывезти все, до последней линзы. Инициатива молодежи. Знаешь, мы и спали около вагонов. Так уставали.
В длинном просторном зале, все четыре стены которого имели окна, стояли незнакомые Яше оптические установки. Около них сидели на винтовых стульчиках юноши и девушки. Яша заметил только двух пожилых женщин,
В помещении было душно, пахло еще непросохшей известью. На свежевыкрашенном полу виднелись царапины, оставшиеся от перетаскивания аппаратов.
Вспыхивали голубые огоньки электрических разрядников, гудели трансформаторы. Евгений Борисович провел Яшу к угловой установке на массивном фундаменте. У окуляра сидел молодой человек лет двадцати шести, румяный, с белесыми, часто мигающими ресницами.
— А это вот и есть наш Пащенко, автор книги, по которой вы мастерили свои стилоскопы. Иван Матвеевич, рекомендую — начальник спектрографической лаборатории металлургического комбината Якимов,
Пащенко протянул руку, Яков крепко пожал ее. Они улыбнулись друг другу как старые друзья. В сущности, они уже и были хорошими знакомыми. Отличное руководство по изготовлению стилоскопов написал Пащенко!
— Иван Матвеевич назначен к вам постоянным консультантом, — сказал Евгений Борисович. — Прошу любить и жаловать. У вас будет достаточно времени для знакомства. А сейчас я покажу тебе аппараты.
И он повел Якова от аппарата к аппарату, рассказывая о них с такой исчерпывающей подробностью, какой Яков не нашел бы ни в одном техническом описании,
…Наступил ноябрь. Под низким серым небом, готовым просыпать и дождь и снег, лежала мерзлая земля — последний признак осени. К вечеру пошел густой, липкий снег. Пока Люба и Яков добрались до кинотеатра, полы и плечи их пальто стали белыми. Оба долго отряхивались, прежде чем войти в кассовый зал. Очередь там оказалась изрядной — демонстрировался фронтовой киносборник.
— Не попасть… — огорчилась Люба. — А как жаль… очень хочется в кино.
— Яков Филиппыч! — окликнули Якова.
В очереди, почти у самой кассы, стоял Пащенко. Под руку он держал молодую
— Кто это? — спросила Люба.
— Автор той книги, по которой мы строили стилоскопы.
— Неужели? Немедленно познакомь.
Люба и Яков подошли к Пащенко.
— Знакомьтесь, — сказал Яша, — моя жена.
— А это моя.
Жену Пащенко звали Ларисой. Ее глаза смотрели так, будто она все время чему-то удивлялась, а губы во время разговора кривились, но совсем чуточку, и это не портило ее чудесной улыбки. Люба заговорила с Ларисой как со старой знакомой. Этой способности своей подруги — сразу находить общий язык — Яков и дивился и завидовал.
— Так я беру на вас билеты, — сказал Пащенко.
— Иначе мы пропали, — шепнула ему Люба. — У нас в Южноуральске не любят стоять в очереди.
Вчетвером они вошли в фойе. До начала сеанса оставалось еще пятнадцать минут. У Якова и Пащенко вначале разговор как-то не ладился, они стеснялись друг друга: один — потому, что видел в своем собеседнике автора настоящей книги, человека, который на голову грамотнее; другой — из опасения показаться зазнайкой. Но когда была задета тема кристаллических структур, оба оживились. Они забыли о своих дамах и, даже сидя в зрительном зале, продолжали беседу о кристаллах.
Потушили свет. Яков, понизив голос, рассказал о своих соображениях относительно ядерного сплава.
— Как? — удивился Иван Матвеевич. — Вас интересует проблема жаропрочного сплава? Но это же не имеет никакого отношения к продукции комбината.
— Зато имеет самое непосредственное отношение к моим планам на будущее. Ответьте мне на такой вопрос: возможно ли создать сплав, который сохранял свои механические свойства, ну, хотя бы при пяти-шести тысячах градусов?
— Я думаю, что очень трудно, но вполне возможно.
— Как?
– опешил Яков. — Вы не принимаете мои слова за игру больного воображения?
— Ни в коей мере. Дело в том, Яков Филиппович, что у нас с вами общая болезнь. Создать жаропрочный сплав для ракетного двигателя — моя собственная мечта.
— Та-а-ак… И далеко продвинулось осуществление вашей мечты?
— Не особенно далеко, Яков Филиппович. Одно время я усиленно работал над созданием ультракристаллического сплава на стальной основе, а потом… потом оставил все это.
— Почему же?
— Так посоветовал Евгений Борисович.
— Вот как? Непонятно. Какие же он привел доводы?
— Это длинная история… Суть его совета: не стоит заниматься поисками философского камня.
— Странный совет. Что за человек профессор Турбович?
— Для меня это абсолютный авторитет. Умница. Большая умница, Яков Филиппович. Я верю ему. Он смотрит в самую суть явлений. Постарайтесь сойтись с ним поближе. Вы много от него почерпнете. Талантливый экспериментатор. Богатейшая интуиция.