Дорога в бесконечность
Шрифт:
– Как это выбирать!
– она ненавидела выбирать, не собиралась выбирать и вообще не могла взять в толк, при чем здесь выбор?! Между кем она должна была выбирать?
– Это мироздание слишком мало для нас двоих.
– Ерунда! Оно бесконечно, и...
– Однако, это так, - мягко прервал ее Эрра. Потом, задумчиво пожевав губами, он поднял взгляд на бога солнца.
– Чем не способ выяснить, наконец, наши отношения?
– И ты примешь ее выбор?
– с сомнением взглянул на него Шамаш.
– А почему нет?
– Ты что!
– Лаль глядел на бога погибели как на сумасшедшего.
– Надеешься, что она... Вот идиот!
– он
– И вообще, это уже второй раз! Второй! Первый раз вы вообще не захотели драться, а теперь... Нергал, ну он-то, - бог сновидений небрежно махнул головой в сторону повелителя небес, - понятно, ему терять нечего: во враждебном окружении, смертном теле, да еще раненый. Но ты! Ты почти победил! Ты бы победил, если бы не медлил, валяя дурака и играя с врагом, словно кошка с полупридушенной мышью! А вместо этого... Неужели ты думаешь, что моя сестра выберет тебя?
– А кого? Самозванца? Ведь он - не ее муж.
– Шамаш никогда и не скрывал этого!
– воскликнула девушка.
– Он всегда говорил правду! Я дала ему это имя! Я...
– Тем хуже для тебя, богиня луны, - она только теперь заметила, что взгляд бога погибели переменился. Он больше не смотрел на нее как на маленького наивного ребенка, о котором был готов заботиться и уж точно искренне беспокоился. Нет. Перед ним была повелительница снегов, почти такая же могущественная, как он сам. Да, он был влюблен в нее и не скрывал своих чувств, но любовь бывает разной. И строгой, и жестокой, и безжалостной, - потому что если он был искренен, то ты не была.
– Я не знала...
– Чего ты не знала? Что ты - небожительница? Не смеши меня! Да, эта маленькая девочка, в чье тело ты вселилась, могла ничего не знать. Конечно, она ничего не знала, ведь была всего лишь смертной, искренней и доверчивой малышкой, которая... Кстати, где она сейчас?
– Я...
– ее губы задрожали, в глазах вспыхнула слеза. В этот миг она ничуть не походила на грозную богиню, да она и не чувствовала себя небожительницей - нет, слабой смертной, оказавшейся в самом сердце метели.
– Тебя я вижу!
– Нергал, чего ты добиваешься?
– хмуро глянул на него Лаль.
– Нет, конечно, я всецело одобряю то, как ты говоришь с этой гордячкой. Однако... Ты не забыл про свои планы? Вверить судьбу боя в руки той, которую ты стараешься разозлить?
– Не разозлить, нет! Все, чего я хочу - объяснить Айе ситуацию. Так сказать, обрисовать диспозицию перед боем. Ей ведь не мешает знать, что лично она получит, встав за спину одного из нас.
– Она уже давно сделала свой выбор!
– Да?
– хмыкнул Нергал.
– Почему же она молчит? Твоя сестра слишком умна, чтобы принимать важное решение, не обдумав все хорошенько, оценивая все "за" и "против". Да, я могу дать ей не так уж много. Да, какие-то мои черты ей неприятны, даже противны. Да, она любит другого. Но она же не дурочка, чтобы не понимать: этот другой - бог справедливости, который, даже если бы захотел, не мог бы простить обман. Тем более такой обман. А если он кого-то и любит, то только девочку, которую встретил в снегах. Смертную караванщицу, а не богиню луны. Ведь так?
– спросил он Шамаша, а затем, не дожидаясь ответа, продолжал: - Если бога солнца сейчас что и беспокоит, так это что стало с его маленькой Мати. Я прав, Шамаш?
– и вновь, без хотя бы мгновенной
– Губитель повернулся к богине снегов.
– Право же, и для него, и для тебя будет лучше, если ты сделаешь правильный выбор, - он так произнес эти слова, что можно было не сомневаться, что именно имел в виду. И, считая, что дальнейшие объяснения не нужны, он воззрился на Айю, ожидая ее решения.
А она качала головой:
– Нет, Эрра, ты ошибся во мне...
– Я же говорил!
– воскликнул Лаль.
– Помолчи, - хмуро бросил ему Нергал, - не вмешивайся! В чем я ошибся, Айя? Думая, что ты недостаточно умна, чтобы понять, что не можешь даже потерять того, кого любишь, поскольку он никогда тебе не принадлежал?
– Да, наверное, я совершенная дура, - пробормотала она, - раз верила, что ты не такой ужасный, каким все тебя считают. Что на самом деле...
– девушка умолкла, чтобы проглотив комок, подкативший к горлу.
– Ты еще более жестокий, безжалостный...!
И, сев на землю, Мати сжалась в комок. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она спрятала в этом сплетении лицо.
– Ну вот, - прищурившись, он подозрительно глянул на собеседницу, затем одобрительно кивнул, - как я и думал. Чего и добивался. Айя, конечно, сильная, но при этом еще и умная.
– Ты хочешь сказать, что это не она?
– с непониманием глядя то на нее, то на него, спросил Лаль.
– Была. А сейчас, - он махнул рукой, - так, куча мусора. Богиня, поняв, что ей ничего не светит, ушла, а смертная душа, вытесненная божественной сущностью, уже не вернется. Жаль...
– Нергал даже вздохнул с нескрываемой грустью.
– Не знаю даже, кто из них двоих был милее моему сердцу, но сейчас-то что?
– бог не видел никакого смысла убиваться над выброшенной на помойку одеждой, которым виделось ему мертвое тело.
– Хотя, и это может сослужить свою службу, - чуть слышно прошептал он, после чего вытянул вперед руку и тотчас вокруг девушки образовалась клетка.
Она была чем-то похожа на повозку, вернее - ее деревянный каркас, без покрова из оленьих шкур, полозьев, места возницы, и всего остального. Грубые, с колючими заусенцами доски пола, по бокам, над головой, со всех сторон - прутья. Только не деревянные - железные. И расстояние между ними такое узкое, что с трудом протискивалась тонкая девичья рука. Такие бывали в городах. В них держали рабов - дерзких, не желавших смиряться со своим бесправным положением, постоянно искавших путь на волю, даже - в глупом бегстве, но при этом - слишком ценных, чтобы их просто убить, и слишком дерзких, чтобы оставлять им хотя бы тень свободы - даже не пути - движения. Вот только в отличие от тех клеток, у этой пол был - черный камень, а прутья - потоки огня.
– Но ты..
– Шамаш нахмурился.
– Ты говорил, что не причинишь ей вреда!
– Должно быть, - довольный, хмыкнул Лаль, - он по своему обыкновению солгал. А дело-то, - он был так взволнован, что даже нервно потер нос, - принимает весьма занятный оборот!
– и, скрестив руки перед грудью, он замер, приготовившись ждать, что будет дальше.
– Ничего бы я не сделал малышке!
– хмуро бросил бог погибели своему врагу.
– Это ты Айе спасибо скажи.
– Отпусти ее!
– Перестань, - поморщившись, сплюнул Губитель.
– Можно любить богиню, заботиться о маленькой смертной, но к чему беспокоиться о пустой оболочке, покинутой и божественной сущностью, и людской душой?