Дорога в бесконечность

Суренова Юлиана

Волк тотчас заскулил - на этот раз сочувственно:

"Старые раны открылись. А тут еще и новые... Госпожа сделала все, что могла, но...
– он не решился сказать: "Но этого оказалось недостаточно", хотя думал именно так. Он не имел права сомневаться в силах повелительницы снегов, которой золотые волки служили с того самого мига, как появились на свет. Поэтому Хан, виновато прикрыв лапой нос, лишь тихо просвистел: - Хозяин, Тебе было бы лучше пока не тревожить ногу. Не беспокойся: с караваном все в порядке, ему ничего не угрожает. Дети

огня спят, их покой охраняет стая снежных охотников, которую привела Шанти".

"С ней все в порядке?"

"С Шанти? Да".

"Ты ведь прекрасно понял, о ком я говорю!" - укоризненно качнул головой бог солнца.

"Конечно...
– Хан прижал уши, виновато взглянул на хозяина.
– Да, повелитель небес, с госпожой Айей все в порядке. Хотя, должно быть, она чувствует себя несколько... непривычно".

"И, ты говорил, она рядом..."

"Да, - волк чуть наклонил рыжую голову, - возле твоей повозки".

"Не заходит, но и не уходит. Что же она там делает?"

"Ничего. Просто... Стоит", - волк в сомнениях потер нос. Он никак не мог взять в толк, чего, собственно, хотел от него хозяин.

– Что ж, раз так...- и, прежде чем Хан успел что-либо понять, Шамаш пододвинулся к пологу и, отдернув его, выглянул наружу.

Снега искрились в лучах солнца, такого яркого, что он зажмурился. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли и начали различать в этом море пламени силуэты. Наконец, небожитель увидел девушку, которая, опустив голову на грудь, переступала с ноги на ногу, словно пританцовывая под тихий посвист ветра.

Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке. Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой, что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца. Длинные золотые волосы, не сдерживаемые косами, трепетали за спинами легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие, как небеса, ясные и чистые, может быть - немного грустные, но никак не несчастные.

Она, почувствовав на себе взгляд, вскинула голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать, прижаться... Но в последний миг остановилась, в глазах радость смешалась с отчаянием, а надежда со страхом.

Его улыбка стала еще шире, чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.

– Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.

– Ах!
– вскрикнула та.
– Ты видишь меня? Действительно видишь?

– Да, - кивнул тот.
– А я не должен?

– Не смейся надо мной, Шамаш!
– губы поджались в обиде, а взгляд стал несчастный-несчастный, как у беспричинно наказанной собаки.
– Ты же знаешь: плащ Нергала...

– Малыш, малыш, - он качнул головой.
– Неужели ты до сих

пор веришь в эти сказки?

– Это не сказки!
– от нервного взмаха ее рук заволновались ветра, закрутились у самого полога снегов, не зная, что делать, куда лететь.
– Это...
– и тут она, наконец, поверила: - Ты действительно меня видишь! Ты...
– она рванулась к нему, вспрыгнула на край повозки, села рядом, так близко, что излучаемое им тепло окутало ее со всех сторон сладкой истомой, а затем, заглянув в огромные, лучистые глаза, утонула в них, словно в черном ночном небе.

– Я, - он смотрел на нее, широко улыбаясь, затем приобняв за плечи, притянул к себе.

– Ох, Шамаш, - всхлипнув, прошептала она, уткнувшись носом ему в плечо, - как же долго я тебя искала, как долго ждала...!

– Я всегда был с тобой рядом, малыш. И всегда буду. Я ведь обещал, что никогда тебя не покину.

– Но ты... Ты ведь знаешь... Ну... Кто я, - она с огромнейшим сожалением чуть отстранилась от него, со страхом ожидая чего-то плохого, когда события последнего времени разучили ее даже надеяться на хорошее.

– Конечно, малыш.

– Нет, Шамаш, не "малыш"! И перестань улыбаться! Я серьезно! Ты знаешь, кто я на самом деле?

– Да, Альматейя.

Девушка вздрогнула. Он впервые назвал ее по имени. И, все же, это было не то имя, которое она ожидала услышать, одновременно боясь и мечтая.

– Айя, - глядя ему прямо в глаза, стараясь не упустить и тени перемен, вкрадчивым голосом проговорила она, - меня зовут...

– Малыш, конечно же, я знаю твое имя. Только какое оно имеет значение, когда главное, что это - ты?

– Да, Шамаш, - кивнула девушка. Ей совсем не хотелось об этом говорить. И она прекрасно понимала, что, если не закончит столь трудный для нее разговор сейчас, то больше уже никогда не вернется к нему. "Нет, нужно довести все до конца, завершив рисунок символа - слова. Иначе все разрушится, рухнет, как дерево без корней", - имя не имеет значение. Главное, что я...
– в последний миг комок подкатился ей к горлу, останавливая.

– Повелительница снегов, - придя ей на помощь, закончил за нее бог солнца. Он произнес это так легко, словно речь шла о чем-то обычном, неважном.

– Так ты действительно знаешь!
– ее широко раскрытые глаза горели удивлением, сомнением, радостью и облегчением: "Неужели все позади? Наконец-то!"

Он кивнул, задумчиво глядя на нее глазами, в которых искрилось яркое полуденное солнце.

– Прости меня, - чуть слышно прошептала Айя, уткнувшись лбом ему в плечо. Она всхлипнула, сдерживая рыдания.

– Ты ни в чем не виновата. Это была не ты. Уже не ты, еще не...

– Нет, - нервно прервала его Айя, - Я! Это я все...
– не договорив, она нервно дернулась, прижавшись к богу солнца еще сильнее.
– Надо же было придумать такое - пытаться обмануть тебя, судьбу, все мироздание! Лаль прав: я недостойна тебя, и...