Дорога в бесконечность
Шрифт:
– Ты не хочешь?
– он давно понял это, просто ждал, что она преодолеет свой страх и передумает, но этого не случилось.
– Только не сейчас!
– Мати испуганно виновато взглянула на повелителя небес.
– Я не могу! Не так сразу! Я не готова...!
В какое-то мгновение она представила себе, что правда открылась, все узнали, что на самом деле она - богиня, и стали ей поклоняться... Стоило ей представить отца, дядю Евсея, Лиса с Линой, этого гордеца Ри и подругу Сати на коленях, как Айя чуть было не рассмеялась, таким невероятно забавным ей показалось это зрелище. Но
– Ведь моя земная жизнь еще не завершилась, - робко глядя на Шамаша, продолжала она.
– А в ней Атен - мой отец. Мое людское тело, в которое я продолжаю облачаться - плоть от плоти этого караванщика. Он - человек, вырастивший меня, любящий и заботящийся обо мне, как никто другой. А, главное, я хочу, чтобы он считал меня своей маленькой дочкой! И, вообще... Помнишь, когда-то, видя твое нежелание быть богом этого мира, Лигрен говорил: "Ты тот, кем хочешь быть." Я ведь тоже могу быть той, кем хочу, правда? А я хочу быть человеком! Во всяком случае, пока не пойму, что такое быть богиней!
– Но однажды нам придется уйти.
– Конечно, я знаю! И... Шамаш, я всего лишь хочу подготовиться к этому шагу, прежде чем совершу его!
– Что ж...
– он не собирался спорить с ней, хотя, если бы захотел, смог бы ее переубедить.
– Я знаю, - она взглянула на него с нескрываемой грустью, - что очень о многом тебя прошу. И дело даже не в той боли, что постоянно испытывает твое людское тело, которое тебе придется сохранить, чтобы и дальше быть рядом со мной... Ну, если я останусь в караване... Несмотря ни на что, это будет обман. Мне придется обманывать смертных, да и не только их... А тебе - меня покрывать...
– Твоя тайна принадлежит только тебе. Истина и ложь не имеют к ней никакого отношения.
– И, все же...
– эта мысль продолжала мучить ее, не давая покоя.
– Я не хочу от тебя таких жертв!
– Отдавать что-то любимому легко.
– Куда легче, чем брать, - она не просто поняла это, но прочувствовала всеми фибрами своей души. И мотнула головой: - Ладно, оставим... Это была глупая идея...
– она нервно бросала слова, словно ветер пригоршни снега, а в ее глазах таяли льдинки слез.
– Не надо ничего... Все равно не получится... Ладно... Может быть, все как-нибудь само образуется, - она вся как-то напряглась, чувствуя, что в любой миг готова разрыдаться от собственной беспомощности.
Прикосновение огненно-горячих и, одновременно, жгуче-ледяных пальцев бога солнца к ее, казалось, онемевшей ладони, заставило Айю вздрогнуть.
– Не отказывайся от себя, - Шамаш глядел ей в глаза, пронзая взглядом насквозь, до самой души.
– Нет ничего хуже, чем потеряться в тот миг, когда пытаешься себя найти.
– Я знаю...
– всхлипывая, пролепетала девушка.
– Но...
– в ее глазах было отчаяние. И, в тот же миг - решимость. Она была готова на все, лишь бы из-за нее Шамашу не пришлось отказываться от себя.
– И не отталкивай меня, - словно прочтя ее мысли, продолжал тот.
– Поверь:
Айя хотела что-то сказать, возразить... Но не стала. Кем бы она ни была, маленькой смертной или могущественной богиней, ей не хотелось становиться огромным деревом, защищавшим всю землю от бед и снегопадов. Куда лучше она чувствовала себя в образе маленького куста, которому было так легко и беззаботно под густой кроной своего защитника.
– Значит...
– робко заглянула она ему в глаза.
– Если ты хочешь остаться в караване, мы так и сделаем. И будем идти в нем до тех пор, пока ты не решишь, что пришла пора перемен. Если ты хочешь, чтобы наши смертные спутники воспринимали тебя, как смертную, они и не помыслят о другом, до тех пор, пока ты сама не откроешь им свою истинную природу...
– Спасибо, - Айя прижалась к нему, успокаиваясь, не видя для себя ничего более надежного его защиты.
– А знаешь что будет сложнее всего?
– задумчиво проговорила она, закручивая на палец прядку длинных молочно-белых волос.
– Что?
– Преодолеть искушение рассказать все отцу, случайно не проболтаться дяде Евсею, не похвастаться Сати, а, главное, не заморозить кого-нибудь из разозливших меня особенно сильно.
– Но это многому научит тебя.
– Чему, например?
– Терпению.
– Да... Оно мне пригодиться...
– умолкнув, Айя закрыла глаза и замерла, наслаждаясь покоем и неповторимой, звенящей тишиной, окружившей застывший посреди пустыни караван. Золотые волки охраняли его от диких зверей. Ветра, не осмеливавшиеся приближаться к повозкам, невидимыми стражами кружили на границе горизонта, поднимая столбом снега, занося все дороги, не позволяя непрошеным гостям приблизиться и на шаг к повелительнице пустыни. Но, как слуги ни старались, на душе у их госпожи не было покоя.
– Шамаш...
– она осторожно тронула его руку.
– Что, милая?
– бог солнца тотчас открыл глаза, вопросительно взглянул на нее.
– Люди каравана... С ними ведь все будет в порядке?
– А что такое?
– он нахмурился, насторожившись.
– Я думал, они в безопасности.
– Да, конечно, - поспешно закивала Айя, - сейчас - да.
– Они все еще спят?
Повелительница сновидений тяжело вздохнула, чуть наклонив голову:
– В этом-то все и дело... Я... Я не хотела их будить, пока не поговорю с тобой. Там, в Курунфе ты сказал, что я поступила неправильно, усыпив их.
– Возможно, это был и не лучший путь. Но к чему говорить о сделанном сейчас, когда уже ничего не изменишь?
Она, прикусив губу, несколько мгновений смотрела на него, после чего тихо спросила: -И все-таки?
– а потом заговорила быстро, не давая ему и рта открыть: - Шамаш, мне очень многому придется заново учиться. Потому что я стала другой и... Как я пойму, правильно выучила урок или нет, не зная, какие допустила ошибки и почему?
– Бывают случаи, когда очень трудно понять, кто прав, а кто нет, - медленно проговорил Шамаш.
– Возможно, это я ошибаюсь.