Дорога в бесконечность
Шрифт:
– Да... Прости, что... Я поверила бы и твоему слову, но... Но так мне спокойнее.
– Я понимаю.
– Это все... может показаться очень странным. А мне не хотелось бы, чтобы меня сочли безумной. Или, того хуже, одержимой демонами.
– Да, конечно!
– Ну, тогда...
– она вздохнула с некоторым облегчением.
– До утра. Приходи, поговорим.
– До утра!
– и караванщица убежала.
Мати несколько мгновений молча смотрела на танец огня, заключенного в огненной лампе, а потом откинулась назад, свернулась в клубок на ворохе одеял
В эту ночь пустыня была задумчиво спокойна: снега сверкали в лучах ночных светил, окружая землю матовым серебристым мерцанием, скрывавшем из виду то, что милосердно пощадила темнота. Ветер спал в одной из своих норок, убаюканный тихим дыханием ночи и беззвучной песней звезд. Спокойствие и безмятежность окружающего мира очаровывало, подчиняло себе, заставляло, забыв обо всем, всех страхах и горестях, плыть по невидимым волнам, подчиняясь неизменному течению времени. А красотой луны можно было любоваться до скончания веков, зная, что сколько бы ни прошло времени, сколько бы ни было кратких прощаний и новых долгих встреч, она всякий раз казалась неповторимой, загадочной в своем бесконечном белом сиянии и мудром величии.
Утром, едва над землей взошло солнце, и ночные тени рассеялись, на горизонте показался город. Похожий на неясное очертание мечты, он напоминал прекрасный драгоценный камень, чьи грани сверкали так ослепительно ярко, что не позволяли разглядеть ничего из скрывавшегося за его блеском.
Медленно приближаясь к этому островку огня, странники не спускали с него взглядов сощуренных глаз, в которых восхищение смешивалось с удивлением.
За долги годы дороги караванщики привыкли, что в пустыне нет ни одного города, который бы походил на другой. Все они были по-своему неповторимы, и, все же, этот так сильно отличался от остальных, что казался чем-то нереальным. Сама душа отказывалась верить в то, что он - обычный оазис. Он казался... Нет, он в самом деле был единственным и неповторимым.
– Интересно, - к Атену и Евсею, замершим возле первой повозки, подошел Лис.
– Как мы ухитрились миновать их заставу, не заметив ее?
– Одно из двух: или ее вообще не было...
– пробормотал, настороженно глядя вокруг, хозяин каравана.
– Ерунда!
– небрежно махнул рукой воин.
– Горожане не могут быть столь доверчивы, чтобы не подумать о защите своих земель.
– Или мы вошли в город в стороне от нее...
– продолжал Атен, хотя и прекрасно понимал, что это предположение такое же нелепое и неправдоподобное, как и первое: караванщики ведь шли не абы где, а по дороге. Тут должно было быть что-то другое...
– Давайте не будем гадать, - остановил его Евсей.
– Тем более что - вон, приближаются те, кто может нам все объяснить, - он махнул рукой в сторону небольшой группки всадников, летевших по дороге словно на крыльях ветра. Чужаки были еще далеко, однако их яркие, щегольские наряды бросились бы в глаза, даже если б те остались возле самого горизонта.
– Город молодого Хранителя, - сорвалось с губ сказочника.
– Что?
– не поняв, к чему
– Если судить по одежде... Я сравнивал...
– От нечего делать, - неодобрительно проворчал Атен.
Евсей никак не отреагировал на это выпад брата, продолжая:
– Чем моложе Хранитель, тем ярче цвета его слуг.
– Их нарядов. Люди не могут, даже по желанию мага, менять цвет кожи.
– Да конечно, я говорил об одежде... Потом, со временем ее краски блекнут, становятся ровными, неброскими, чтобы не резать взгляд...
– Ну-ну. А в третьем городе назад? Вспомни, там магу было за сорок. А служители и стражи носили такой ярко-красный цвет, что на них нельзя было смотреть, не щурясь.
– Бывают исключения.
– И почему бы этому городу не быть одним из таких исключений?
– Мне кажется... Ну, тут пахнет свежестью, молодостью, весельем.
– Ага, а еще скотным двором.
– Фу!
– Евсей поморщился.
– Ты все готов испортить! Даже на ясное утро нагнать тучи!
– Я вижу то, что есть. И мне не нравится, когда рядом с обыденностью возникает нечто странное. Потому что это всегда чревато последствиями.
– А этот город необычен...
– вынужден был согласиться сказочник.
– Даже слишком. Так что же ты осуждаешь меня за стремление найти в нем хоть что-то успокаивающе обыденное?
– Да я ничего, я так... Просто...
– Перестаньте, - прервал их Лис.
– Не хватало еще, чтобы чужаки услышали всю эту чушь и решили, что вы лишились рассудка!
– Но...
– Да какая разница, во что они одеваются и чем пахнут! Была бы торговля удачной, да ночи веселыми.
– И то верно...
Между тем всадники уже подскакали к каравану. Один из них, судя по осанке да и всему внешнему виду - старший - подняв на дыбы коня, резко остановился подле хозяев каравана. Он молчал, вынуждая торговца заговорить первым.
– Долгих лет вашему Хранителю и тепла городу, - произнес Атен, ограничиваясь обычным приветствием.
– Спасибо на добром слове. И вам удачи в пути, - ответил горожанин. В его голосе, поведении была некоторая скованность, глаза, внимательно смотревшие на чужаков, озабоченно поблескивали из-под нахмуренных бровей.
– Будет ли нам разрешено войти в город?
– Но разве вы этого уже не сделали?
– несколько нервозно бросил горожанин, а затем задал свой главный вопрос: - Как вам удалось миновать наш дозор?
Атен развел руками:
– Прости, страж, мы сами удивлены случившемся. И готовы заплатить любой штраф за беспокойство, причиной которого мы, сами того не желая, стали.
– Мне нужно не ваше золото, - лицо стража исказилось. Было видно, что ему претят всякие разговоры о деньгах, как если бы он принадлежал к той редкой категории людей, которые в службе видят только служение, - а ответы.
– Мы не несем никакой угрозы. Мы обычные торговцы...
– Вижу. Но в пустыне много и других. Разбойники, например. И они могут воспользоваться тем путем, которым проникли к нам вы!