Дорога в бесконечность
Шрифт:
– Его мать не пережила родов, - тихо проговорил он.
– Отец умер еще раньше. Малыш очень слаб. Чтобы выжить, ему нужна постоянная забота наделенного даром. Наверно, мне удалось бы вырастить его в караване, но здесь, в городе, у него больше шансов. К тому же, раз он так нужен...
– Да, - она прижала ребенка к груди, - конечно, я позабочусь о нем. Но, - в ее глазах зажглась боль, - я говорила не о простом ребенке...
– Я так и понял. Этот малыш рожден с даром. Не спрашивай меня, как такое возможно, просто прими его таким, какой он есть.
–
– одними губами прошептала она. По ее лицу вновь потекли слезы, но на этот раз это были слезы радости.
– Спасибо тебе! Я обещаю сделать все для этого малыша! Ты не пожалеешь...!
– Ты будешь для него хорошей матерью, а ты, - он повернулся к стражу, - отцом. Ему понадобитесь вы оба...
– затем маг перевел взгляд на притихшую толпу и произнес, обращаясь к ним - многоглазым, настороженным, ушедшим в слух, немым: - Помните: он будет таким, каким вы его вырастите. Доброта обернется добром, злоба выльется ненавистью. И еще, - его взгляд вернулся к Хранительнице, - я должен предупредить тебя: он будет много сильнее любого из магов города, ибо рожден в пустыне. В нем живет чистая, первородная сила. Не удивляйся этому.
В гробовом молчании Атен подал знак отправляться в путь и повозки медленно поползли по улицам города, провожаемые долгими пристальными взглядами, полными благодарности и чего-то еще... Словно люди ощутили себя свидетелями нечто воистину великого и судьбоносного, однако все произошло так быстро, столь неожиданно, что они не успели всего понять.
Караванщики уже покинули город, когда Атен все-таки решился заговорить с магом:
– Конечно, ты прав: ребенку будет много лучше здесь. Его окружат любовью и заботой... В караване к нему относились бы по-другому...
– Из-за того, что его родители были рабами?
– Да... И, потом, то, как он родился...
– караванщик поморщился, словно от тупой, ноющей боли.
– Ведь его мать была уже мертва... Не знаю, но мне самому становится не по себе, когда я вспоминаю об этом.
– Я понимаю, что ты должен чувствовать. Хотя все эти мысли - не более чем выдумки сумрачного света.
– Но ты же не сказал горожанам всей правды о нем.
– Это знание только навредило бы и им, и ребенку. Порою правда приносит слишком много бед, чтобы ее можно было оправдать. А так... Так все будут счастливы.
– Ты говорил тогда, в снегах, что этот малыш ненадолго останется в караване. Ты это имел в виду?
– Во многом он - особенное существо. Тот, у кого была своя судьба еще до рождения. Он был рожден для нее.
– Да. И, все же... Все же этот ребенок будет им казаться своим лишь до тех пор, пока в городе не появится другой наделенный даром, свой, рожденный в городе...
– Этого не произойдет.
– Может быть... Ведь они сами вырастят его, воспитают... Что значат несколько дней вне города, особенно если речь идет о Хранителе...
– Я имел в виду другое: без этого малыша у них нет будущего.
– Боги не дадут им...
– Атен понимающе кивнул. Он знал, что маг наделен даром предвидения и куда более могущественным
– Но, постой, ведь когда-нибудь и он умрет и, выходит, тогда...
– караванщик оглянулся, бросил взгляд на причудливые строения... Его сердце сжалось от боли. Так, словно частичка его оставалась здесь. Но почему? Такого не было никогда прежде. Да и что такого особенного в нем? И лишь тихий голос мага заставил эту боль уйти, уступив место сладкому покою:
– Останутся его дети. По крайней мере, в двух поколениях сила сохранится. А может быть, дольше...
– Будущее трех Хранителей...
– караванщик с безграничным восторгом и восхищением смотрел на своего мага.
– Для любого города это - больше, чем счастье. Это сама жизнь! Которую ты им подарил!
– На все воля богов. Они решают. Мы только исполняем ее.
Глава 10
Мати сидела, скрестив ноги, в середине повозки, под самой лампой с огненной водой, и рассматривала подаренное Гором колечко. Сначала - на руке, не уставая повторять: "Хорошо смотрится!" Потом, когда этого стало недостаточно, осторожно сняла его с пальца, повернула так, чтобы свет падал прямо на камень, и погрузилась в мерцание огней. Ее душу окружил покой, веки смежились, но так, губы растянулись в счастливой улыбке.
"Это не просто подарок, - она не сомневалась, - а знак. Символ..."
Полог шевельнулся, сдвинулся и в образовавшуюся щелку осторожно заглянул Лис.
– Не помешаю?
– Нет!
– она поспешно спрятала колечко в потайном кармашке на широком поясе.
– Доброе утро, - воин забрался в повозку.
– Прости, что врываюсь, но мне нужно взять...
– он открыл старый сундук со старыми свитками.
– Где же это?
– он с головой погрузился в поиски.
– А что ты ищешь? Хочешь, я помогу?
– Да!
– воин вздохнул с облегчением. Все эти листочки, покрытые символами... Ему было куда легче читать в людских сердцах.
– Священные карты...
– Вот, - ей было достаточно просто протянуть руки - и нужный свиток сам скользнул в нее.
– Спасибо, - Лис развернул карту и тотчас погрузился в ее изучение.
– А...
– Мати несколько мгновений следила за ним, силясь понять, в чем дело, но, видя, что самой ей не догадаться, спросила.
– Что-нибудь случилось?
– Что?
– он вскинул голову, оторвав взгляд от свитка, посмотрел на девушку, соображая, о чем та спрашивала.
– Все в порядке?
– Да, - кивнул караванщик.
– Просто нужно было кое-что проверить.
– И...
– для нее этого было явно мало.
– И ничего плохого не произойдет?
– Все будет хорошо, - караванщик подмигнул ей.
– Не вешай нос. Совсем скоро мы оставим позади этот город.
– Мы подходим к границе оазиса?
– растерянно заморгала Мати.
– Уже? Но мы же только что покинули площадь!
– Только что!
– хмыкнул Лис.
– Это было утром, а сейчас уже вечер.