Дорогие спутники мои
Шрифт:
Моей душе покоя нету.
Всегда, везде,
Во сне и наяву,
Пока я жив,
Я с ним плыву по свету,
Сквозь память человечества плыву.
А завтра будет новый день, новые заботы, новые дела и, конечно же, стихи. О чем?
Разве можно ответить на этот
Уроки Саянова
Как известно, настоящая поэзия не имеет возраста, и сегодня, перечитывая книги Саянова, мы не вспоминаем, а как бы заново переживаем свою комсомольскую юность, снова видим над головой небо, истерзанное молниями, слышим песню военной трубы или звонкий перебор тальянки у проходной завода, ощущаем связь времен - от пращуров наших, разбивших на Куликовом поле Мамая, до солдат Смольного.
В. Саянов принадлежал к тому поколению, которое А. Луначарский назвал пролетарскими поэтами "второго призыва". Он был другом М. Светлова и А. Суркова, делал одно дело вместе с А. Жаровым и И. Уткиным, хотя, случалось, и спорил с двумя последними. Он помогал входить в литературу своему сверстнику А. Прокофьеву: Александр Андреевич Прокофьев поздней других снял военную шинель и сел за стихи, когда многие его "брательники" успели выпустить по две-три книги. С большой заинтересованностью за творчеством Саянова следил В. Маяковский, протягивал ему руку дружбы. Спустя много лет Саянов оставит в своем дневнике горькую запись об упущенных возможностях: "...на дружеские слова Маяковского не ответил, хоть и всей силой сердца своего тянулся к нему, - гордыни своей послушался". В течение многих лет он пользовался расположением М. Горького, был соредактором, проводником в жизнь многих идей Алексея Максимовича: тут и организация литературной учебы, и выпуск "Библиотеки поэта", и многие другие начинания, оставившие глубокий след в общественной жизни страны.
– Общение с Горьким, - говорил мне Саянов, - было необходимым. Оно заменяло университет. Алексей Максимович обладал удивительной способностью даже в минуту твоего взлета убедительно показать, как много нужно тебе трудиться, чтобы звание писателя выглядело на тебе не ярлыком, а стало заслуженной наградой.
Надо отдать должное Саянову: он учился с необыкновенным упорством. За всю жизнь мне не приходилось встречаться с поэтом столь обширных (можно сказать - энциклопедических) знаний. Память его впитала в себя разговоры, факты, хранила почти все прочитанное. А между тем интересы его никогда не замыкались литературой Профессор Чугаев еще в 1919 году приглашал Саянова заняться изучением строения материи, историки предрекали ему большие успехи. Сын ссыльнопоселенцев (детство его прошло на золотых приисках Сибири), он занимался историей царских тюрем и каторг, затем историей русской авиации, организацией букинистического дела.
Таких людей называют шутя "мпогостаночниками".
В каждом жанре литературы Саянов сделал немало, и написанное им ждет своего исследования. Мне хотелось бы поговорить о том, что всего мне ближе в его творчестве - о поэзии. Но я гляжу на книжную полку, где, прижав плечо к плечу, стоят его сочинения, и ловлю себя на мысли: а как же обойти молчанием романы и повести, публицистику? "Детство на Негаданном", "Олегов щит", "Остров Мадагаскар", "Страна отцов", "Небо и земля" (за этот роман автор был удостоен Государственной премии), "Страна родная", "Лена"... Ведь каждое новое поколение читателей, обращаясь к этим книгам, заштриховывает "белые пятна" на своей карте познания мира. Если коротко сказать о главном, что отличает Саянова-прозаика, то можно воспользоваться строчками из его же стихотворения "Любимая книга". В нем - обобщенная характеристика собственного литературного труда:
И звучит в нем дерзанье,
Разговор озорной,
В каждом слове - сказанье
О
"Для меня... литература не служба, а служение, - писал Саянов в одном из писем А. Тарасенкову, - я до сих пор отношусь к ней так же чисто, восторженно, преданно, как и в юности, - карьеры из искусства не делаю".
Это вовсе не значит, что Саянов считал, будто все вышедшее из-под его пера - само совершенство. Многим оп был недоволен. Иные свои слабости не замечал. Требовательный к себе, обладающий безупречным вкусом, оп порой работал с излишней торопливостью, довольствовался близлежащим словом. Великолепный знаток русского языка, он, случалось, перенасыщал свои книги жаргоном, и потом, перерабатывая их, очищая от словесной шелухи, нередко вместе с пеной выплескивал и ребенка.
Чтобы обнаруживать эти противоречия, не нужно производить раскопки. Они лежат на поверхности, бросаются в глаза каждому, кто читает Саянова. И о них нельзя не говорить, ибо всегда поучительны не только достижения, по и ошибки. Но еще более очевидны большие, непреходящие заслуги писателя перед советской литературой. Он был ее рыцарем, рыцарем без страха и упрека. Рядом с названием его книг без труда можно выписать длинный столбец фамилий поэтов, чьи стихи Саянов прочел в числе первых и благословил в печать, имена прозаиков, вместе с которыми склонялся над рукописями. Ежегодно у нас присуждаются литературные премии имени Горького, но уже мало кто знает, что инициатива в учреждении такого поощрения принадлежит Саянову. Так дело писателя продолжает жить в его книгах, в книгах его собратьев, во всем, что мы называем культурой народа...
* * *
Виссарион Саянов вошел в литературу как певец ленинградских застав, а точнее, заставской молодежи.
Застава в начале двадцатых годов - понятие скорее не административно-географическое, а социально-политическое. Это - самые пролетарские районы города, бастионы революции. Революция продолжалась в новых условиях - в мирном созидании, и поэт "каждой гайкою привинчен к заботе будничного дня". "Шершавые дома" Нарвской и Невской застав надолго становятся родными для поэта.
Здесь он нашел и темы, и друзей, и слова для стихов.
Я был одним из первых, кто, свирепость
Стихии взорванной познав,
По каплям выпил новый эпос,
Крутую музыку застав.
"Фартовые года" (1926) - так называлась первая книга стихов Саянова. Она и вышедшие за ней следом "Комсомольские стихи" сразу же обратили на себя внимание, выдвинули их автора в первую шеренгу комсомольских поэтов. Н. Асеев, М. Светлов, Н. Тихонов высоко оценили эти книги. Процитировав строчки: "Ах, ребята, ах, друз: родные, девочки в малиновых платках", Асеев заметил: "Эти строки захочется поставить эпиграфом к книге лучших своих стихов каждому современному поэту.
Виссарион Саянов этими четырьмя строчками стал ближе и дороже поэзии сегодняшнего дня, чем многие убористыми томами бесцветных подражаний".
О второй книге Саянова писал М. Светлов: "Небольшая книга Виссариона Саянова "Комсомольские стихи" рассеивает все сомнения: эти стихи, безусловно, комсомольские, написать ее мог только комсомолец и предназначена она, в первую очередь, для комсомольцев О "незрелости" здесь не может быть и речи".
Не удивительно, что некоторые стихи Саянова той поры, едва слетев с газетной полосы, тотчас становились комсомольскими песнями. В песне тогда была особая потребность: с пей уверенней шагалось вперед. А новых песен было сложено еще мало. Правда, "Варшавянка" и в мирные дни звучала как "трехкратного мужества марш". Но и к каждой повой относились бережно: "песню ведут запевалы, будто копя под уздцы". Новая была о будничном, но самом важном - о том, как служить делу революции: