Дорогой бессмертия
Шрифт:
Трудилась без передышки, спешила закончить работу до возвращения офицерни. Успела таки. Довольная, отправилась домой. А вечером зашла к Измайловым. Виктор передал ей несколько листков со сводкой Советского Информбюро, записанной в мастерской Заворыкина.
– Сегодня расклеишь в районе вокзала.
Они вышли погулять. По дороге Мария узнала от Виктора о самоотверженном поступке Ящука и приключениях Паши Савельевой.
– Теперь мы располагаем бланками для удостоверений,- шепотом говорил ей Виктор.-Часть отправим в партизанский отряд, другую – оставим для наших нужд.
Мария и Виктор прошли
Вдруг Мария оживилась.
– Виктор, скажи, ты не задумывался, как сложится наша судьба после победы над фашистами? А?.. Я вернусь к своим юным друзьям в детский сад. Буду им рассказывать о пережитых тяжелых днях войны. А ты, наверное, опять займешься машинами? Да?
– Конечно, мое призвание – техника!
Расстались на углу улицы Леси Украинки.
– Будь осторожна, Мария,- пожал ей руку Виктор.- Старайся пораньше выйти из зоны вокзала. Может, пойдем вместе?
– Нет, нет, одной лучше, меньше подозрений. Иди, не волнуйся.- Теплым, ласковым взглядом Мария провела Виктора и направилась в сторону привокзальной площади. Имея удостоверение уборщицы офицерской гостиницы, она спокойно проходила мимо патрулей. В двух кварталах от привокзальной площади Мария попыталась приклеить листовку. Впереди показались два силуэта. «Полицейские» – рассудила Василенко и продолжила путь. В пятидесяти-шестидесяти шагах в одном из встречных Мария узнала долговязого Ганса. В жилах застыла кровь. Как быть? Мысли заработали молниеносно. До ближайшего переулка оставалось десять-пятнадцать шагов. Значит, расстояние между ними сократится… И все-таки Мария побежала. Ганс узнал уборщицу.
– О, на ловца и зверь бежит! – Предвкушая желанную встречу с гонористой девчонкой, офицер поспешил навстречу Марии. Но что такое. Она юркнула в переулок. Нет, птичка, не уйдешь! Ганс, а за ним грузный лейтенант заторопились к переулку. Маленькая фигура Марии быстро удалялась.
– Хальт! Стоять! – зло прокричал Ганс и выругался. Окрик еще сильнее подхлестнул Василенко. Она ускорила бег, даже не оглянулась.
– Хальт! Дура! Стреляйт!
Ганс поспешно вынул из кобуры пистолет и выстрелил вверх. Строгое предупреждение не остановило разгоряченную девушку. Через минуту она выбежала на другую улицу. Сзади прозвучали один за другим еще два выстрела. Мария не предполагала, что долговязый подымет панику; пожалела о своем поступке. Впереди послышались свистки, донесся гулкий топот кованых сапог. «За мной гонятся, я в западне… Нужно уйти от преследователей во чтобы то ни стало,- ведь со мной листовки. Где-нибудь выбросить? Потом наивно объяснить, мол, испугалась, время позднее, а их двое…»
Немецкие офицеры, огорченные исходом неожиданной встречи, решили в другой раз наказать озорную девчонку. Теперь же оставили ее в покое и пошли своей дорогой.
На выстрелы, как вороны, слетелись полицейские. Один из них со всего размаха нанес ей сильный удар в плечо. Мария взмахнула рукой. Никто в темноте не заметил, как далеко она швырнула листовки, связанные ниточкой с пузырьком клея. На ногах не удержалась, тяжело рухнула
– Кто такая? – зло прорычал высокий, с тонкими черными усиками.- Уборщица? Почему в тебя стреляли? Не знаешь? А зачем бежала, тоже не знаешь? Ничего, расскажешь!
В полицейском участке, куда привели Марию, учинили допрос. Но, кроме наивных ответов, от нее ничего не добились.
Всю ночь Мария перебирала в памяти обстоятельства происшествия. «И зачем я бежала? Возможно, долговязый ничего плохого не сделал бы. А что с листовками? Подобрал ли их кто-нибудь? Кто? Знает ли о постигшей беде Виктор?»
Полиция навела справки. Было установлено, что Мария Василенко действительно работает уборщицей в офицерской гостинице, ведет себя достойно, никто на нее не жалуется. Стреляли? Да. Офицер уже рассказал, как он вечером вспугнул крошку.
Утром Марии отдали сумочку, справку с места работы, но предупредили, что, если еще попадется – несдобровать. Подписав протокол допроса, девушка, бледная, с ноющей болью в плече, вышла на улицу. Она приблизилась к месту, где вчера, сраженная ударом полицейского, упала. Замедлив шаг, внимательно изучала каждый метр. Ничего нет. Даже пузырька не видно. Странно… С поникшей головой, уставшая от пережитого, Мария направилась к гостинице. Ее впустил дежурный солдат.
Знакомые постояльцы утром «снялись с якоря» и отбыли в неизвестном направлении. К вечеру прибудет новая группа. Марии сказали: каждый уголок должен блестеть. Отъезд ненавистного долговязого офицера в какой-то мере заглушил боль в плече. Мария вымыла полы, обтерла пыль, вытрусила половики. Вернулась домой в приподнятом настроении.
Минувшую ночь она не сомкнула глаз. Собралась отдохнуть, а затем пойти к Измайловым. Усталость одолела ее, и Мария проспала до утра. Силы восстановились, боль в плече утихла совсем. «Ничего не поделаешь, проспала, обо всем уже расскажу Виктору сегодня».
Мария уже выходила из комнаты, как к дому подъехала крытая машина. Зашел гестаповец.
– Василенко? – ткнул пальцем в грудь.
– Да, я.
– Цюрик! Насад!
– Перетряхивайте все, – приказал гестаповец появившимся жандармам.
Но обыск ничего не дал. Марию втолкнули в машину и увезли.
– Что вам от меня нужно? – приняв обиженный вид, взмолилась Мария.- Я обязана вовремя явиться на работу в офицерскую гостиницу…
– Молчать, свинья! – грубо оборвав девушку, крикнул старший.
Василенко закрыли в темной камере. Тут стоял затхлый воздух, вызывавший тошноту. Мария сначала не увидела, кто находился в камере, но чуткое ухо уловило слабый стон женщины. Она просила воды. Стоявшая возле женщины кружка была пуста.
– Воды нет, сейчас попрошу.
Мария робко постучала в дверь. Никто не отозвался. Ударила кулаком посильнее. Потом двумя руками забарабанила по тяжелой, обшитой железным листом двери. Никто не реагировал. Нервы сдали. Пережитое накануне, разболевшееся плечо, смрад в этой дыре, бессилие помочь страдающему человеку – все вместе лавиной обрушилось на выносливую Марию. Она разрыдалась… Машинально, несколько раз повторила: «Воды! Воды!»