Дорожные работы
Шрифт:
— Нет, Винни, это не животное.
— Тогда не знаю, Барт. Разве что это еще на идиш что-то означает.
— Нет, Винни, это профессиональный жаргон. Верблюдами называют мальчиков на побегушках, которые горбатятся на хозяина. Эй, верблюд, сгоняй за кофе! Вытряхни пепельницу! Слетай за сандвичами! Верблюд.
— Что вы имеете в виду, Барт? Я ведь…
— Я имею в виду, что Стив Орднер наверняка поднял ваш вопрос перед советом директоров. Послушайте, ребята, мы должны как-то вознаградить Винни Мейсона. Это ведь он заложил Барта Доуса; заблаговременно предупредил, что тот собирается обвести нас вокруг пальца. Сам-то он, конечно, справиться
Винни смотрел на него с нескрываемой обидой.
— Больше я вам задницу подтирать не собираюсь, Барт. И вы это знаете.
Он посмотрел на Винни с сочувствием.
— А я и не собираюсь на вас гадить, Винни. Мне, откровенно говоря, вообще на вас наплевать. Жаль только, ведь вы еще так молоды. Обидно смотреть, что вы в такое дерьмо вляпались. У простого мусорщика работа и то ответственнее, чем у вас. Да и перспективнее. Что от вас зависит? Следить, чтобы запас бумажных стаканчиков не истощался. Чтобы в сортирах бумаги хватало. И все. Причем Орднер проследит, чтобы все дальнейшие пути были для вас перекрыты. Пока вы работаете на их корпорацию, по меньшей мере.
Если Винни и предвкушал встречу Рождества, то после слов Доуса радужного настроения у него как не бывало. Глаза его затуманились, а пальцы судорожно стиснули свертки. Как будто он только что вышел из дома, готовый мчать к девушке на свидание, и вдруг обнаружил, что все четыре колеса на его новеньком спортивном автомобиле проколоты и спущены. А ведь он меня не слушает. Я бы мог проиграть ему магнитофонные записи, а он и тогда не поверил бы.
— Как бы то ни было, вы честно выполнили свой служебный долг, — сказал он. — Не знаю, что сейчас обо мне говорят, но…
— О вас одно говорят, Барт, — перебил его Винни. Голос у него был обиженный и даже озлобленный. — Что вы вконец спятили…
— Что ж, возможно. Как бы то ни было, вы оказались правы. Но, с другой стороны, вы дали маху. Опростоволосились. Лавры Иуды не давали вам спать. Предателям и холуям важных постов не доверяют даже в том случае, если корпорация пострадала бы из-за вашего молчания. Ведь эти парни с сорокового этажа, Винни, — они вроде врачей. Они не любят стукачей. Представляете, что случится, если санитары начнут на каждом углу трепать, что врач запорол операцию и зарезал пациента из-за того, что хватанул пару лишних коктейлей?
— Вы, я вижу, всерьез вознамерились испоганить всю мою жизнь, Барт, — процедил Винни. — Какое счастье, что я больше с вами не работаю. Ступайте гавкать на помойку!
В эту минуту вернулся Санта-Клаус с огромным мешком, перекинутым через плечо. Он оглушительно смеялся, а детишки, радостно хохоча, стайкой бежали следом, хватая его за широченные рукава.
— Вы просто слепец, Винни. Орднер — из тех людей, что мягко стелют, да вот спать жестковато. Согласен, в этом году вы получите одиннадцать с половиной тысяч, а на следующий год, возможно, и все четырнадцать. Зато двенадцать лет спустя вы не сможете себе позволить и лишнюю бутылку кока-колы купить. Эй, верблюд, поменяй обшивку на креслах, сгоняй за новым фильмом, проверь, почему автомат барахлит… Неужто, Винни, вы согласны и в сорок лет оставаться мальчиком на побегушках? С одной-единственной перспективой — получить на пятидесятилетие золотые часы в подарок от фирмы?
— Все-таки это лучше, чем то, что случилось с вами, — сказал Винни и, резко повернувшись, едва не
Он последовал за Винни. Вытянутое лицо Винни убедило его, что парня здорово проняло. Хорошо бы так и было, черт возьми.
— Оставьте меня в покое, Барт. Уйдите.
— Бросайте эту работу, Винни, — настойчиво повторил он. — Следующим летом уже может быть слишком поздно. Найти приличное место будет тогда сложнее, чем отомкнуть пояс невинности. Это ваш последний шанс…
Винни круто развернулся.
— Я вас в последний раз предупреждаю, Барт, — процедил он, сверкая глазами.
— Вы спускаете свое будущее в унитаз, Винни. Жизнь слишком коротка, чтобы так ее транжирить. И что вы скажете своей дочери, когда она…
Бац! Кулак Винни врезался ему прямо в глаз! Боль ослепила его, и он, нелепо взмахнув руками, опрокинулся навзничь. Детишки, сопровождавшие Санта-Клауса, кинулись врассыпную, а свертки с игрушками — куклы, солдат, шахматы — разлетелись во все стороны, словно осколки взорвавшейся гранаты. Он рухнул прямо на игрушечные телефонные аппараты, расставленные на полу. Где-то рядом завизжала перепуганная девочка. А он подумал: Не кричи, милая, это просто старый дуралей Джордж на пол шмякнулся. Дома я так часто падаю, когда напьюсь. Кто-то еще — возможно, старина Санта-Клаус — голосил и чертыхался, требуя вызвать полицию. А тем временем записанный на пленку механический голос из игрушечного телефончика повторял и повторял ему в ухо:
— Хочешь пойти в цирк? Хочешь пойти в цирк? Хочешь пойти в цирк? Хочешь…
17 декабря 1973 года
Резкое дребезжание телефона выдернуло его из беспокойного послеобеденного сна, словно морковку из грядки. Ему снилось, что какой-то молодой американский ученый изобрел средство, с помощью которого можно было, изменяя атомную структуру обыкновенного арахиса, извлекать из орехов экологически чистый бензин, причем в неограниченном количестве. Поскольку это сразу решало все проблемы, на душе у него стало легко и спокойно. Он чувствовал себя превосходно. Настойчивые же телефонные трели вторглись в его сон и разрушили эту идиллию.
Он встал с дивана, подошел к телефонному аппарату и поднес трубку к уху. Глаз больше не болел, но в зеркале было видно, что он заплыл и сделался почти лиловым.
— Алло.
— Привет, Барт. Это Том.
— Да, Том. Как ты?
— Нормально. Послушай, Барт, я хотел тебе вот что сказать. Завтра «Блю Риббон» сносят.
Его брови поползли на лоб.
— Завтра? Быть такого не может! Черт побери… Рождество ведь уже на носу!
— Вот именно.
— Но они еще не начали?
— Это последнее крупное здание, оставшееся на их пути, — сказал Том. — Они хотят покончить с ним и спокойно разойтись на Рождество.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Сегодня утром даже по телевизору передали в «Дне города».
— Ты будешь при этом присутствовать?
— Да, — ответил Том. — Львиную часть жизни я проработал там и не смогу усидеть дома.
— Что ж, значит, увидимся.
— Хорошо.
Чуть помолчав, он добавил:
— Послушай, Том. Я бы хотел извиниться перед тобой. Вряд ли они теперь снова откроют «Блю Риббон». В Уотерфорде или где-либо еще. Если я погубил твою жизнь…