Достояние леди
Шрифт:
Роскошное норковое манто—свадебный подарок Элизы – висело в чехле в отдельном шкафу, а чемоданчик с драгоценностями был заперт в сейфе, стоявшем в будуаре.
«Надо же! – подумала Мисси, – я теперь богатая женщина! Могу ни в чем себе не отказывать – прямо как княгиня Аннушка. Получу все, что захочу».
Но в этот момент ей хотелось одного – близости с мужем, который с нетерпением дожидался ее в спальне.
Раздевшись, Мисси отправилась в ванную. Потом она надела белоснежную крепдешиновую ночную рубашку с глубокими вырезами на груди и спине и, присев к зеркалу, стала аккуратно расчесывать свои роскошные волосы. Посмотрев на свое отражение,
Потом она накинула элегантный пеньюар, надела атласные тапочки и попрыскалась духами Элизы. Дрожа от волнения, она переступила порог спальни.
Эдди сидел на кровати с газетой в руках, на нем был халат цвета морской волны и синяя шелковая пижама.
Услышав ее шаги, он отложил газету в сторону. На щеках его зарделся легкий румянец.
– Моя дорогая Верити, – спокойным тоном произнес он, – сегодня ты просто восхитительна.
Эдди выключил свет, оставив гореть лишь один ночник возле кровати.
– Иди ко мне, дорогая, – прошептал он, подойдя к Мисси и заключая ее в свои объятия.
От грубых поцелуев Арнхальдта ей стало немного не по себе – это были совсем не те поцелуи, что прежде. Он стал бесцеремонным, требовательным, исчезла куда-то былая ласка.
– Эдди, Эдди! – прошептала она, стараясь освободиться из его объятий, – прошу тебя, подожди немного, дай отдышаться.
Громко расхохотавшись, он взял ее на руки и отнес к кровати. С силой швырнув девушку на подушки, барон сорвал с нее пеньюар и прижался лицом к ее нежной груди. Мисси бил озноб: она впервые была с мужчиной и не знала, что делать дальше…
– Эдди, милый, – прошептала она, гладя его по голове. – Расскажи… нет, покажи мне все… Я ведь ничего не умею…
– Снимай ночную рубашку! – приказал барон, поднимаясь во весь рост и развязывая пояс своего халата.
Краснея от стыда, она выполнила этот приказ. Обнаженная, она сидела на краешке кровати, застенчиво прикрыв руками лоно.
– Вот так-то лучше! – прорычал Арнхальдт, опрокидывая ее на постель.
Он грубо впился в ее тело, и она застонала от неведомой доселе боли.
– Громче! Громче! – закричал Арнхальдт. – Мне нравятся эти стоны!
Мисси не чувствовала ничего, кроме боли и унижения. Она молила Эдди остановиться, но тщетно – ее слезы лишь возбуждали похоть барона.
Наконец, тяжело дыша, он уткнулся носом в подушку.
Через несколько секунд Эдди встал и, даже не посмотрев на юную жену, направился в ванную комнату и заперся на крючок. Мисси слышала, как он включает воду и залезает под душ. Она не могла ничего понять: если это и есть «занятие любовью», то о какой вообще любви здесь может идти речь? Неужели от этого унижения кто-то мог испытать удовольствие? Мисси с недоумением вспоминала восторженные рассказы подружек по театральной труппе о счастливых ночах, проведенных с любовниками. А может, у них все было иначе? Может, это просто ей так не повезло?
Эдди вернулся из ванной: у него был бодрый и свежий вид.
– Советую принять душ, – небрежно проговорил он. – Сразу станет лучше.
– Эдди… – прошептала Мисси, садясь на кровати. – Это всегда бывает так… в первый раз?
Арнхальдт пожал плечами.
– У всех женщин по-разному. Некоторым нравится больше – некоторым меньше. – Он равнодушно посмотрел на Мисси и добавил: – Я ложусь спать. Пожалуйста, не буди меня утром. Я просил стюарда принести завтрак ровно в десять. Если проснешься
Даже не поцеловав жену, барон резко повернулся и ушел во вторую спальню. Ошарашенная Мисси некоторое время сидела молча, а потом уткнулась носом в подушку и громко разрыдалась: в эту ночь ее постигло страшное разочарование.
Они увиделись только за обедом. Эдди был обаятелен и вежлив на публике и неприветлив и угрюм, когда оставался наедине с Мисси.
К ужину Мисси надела одно из лучших своих платьев – бирюзовый шелк облегал ее стройную фигуру, а на плечах лежала тонкая шаль с узором «павлиний глаз». На руках у нее были браслеты в форме змей, а в волосах – бриллиантовые заколки. Эдди замечательно выглядел в своем строгом, военного покроя костюме, и Мисси подумала, что сейчас, когда они медленно спускаются по лестнице в обеденный зал, все наблюдающие за ними пассажиры могут решить, что перед ними – идеальная пара.
Они сидели на почетных местах между капитаном корабля и членом Британского кабинета министров, который знал Мисси еще по Новоамстердамскому театру. Тогда, встретившись с ней на банкете в «Ректоре», он говорил, что до конца своих дней останется ее поклонником. Во время ужина Мисси старалась вести себя непринужденно. Она шутила, смеялась, с удивлением поглядывая на Эдди, который, полностью игнорируя молодую жену, шептался с высокой полногрудой немкой – графиней Гретель фон Дуссман. Мисси поняла, что между графиней и ее мужем существует какая-то связь. Возвратившись в свою спальню, Мисси надела одну из самых соблазнительных ночных рубашек и стала дожидаться мужа. Она слышала его шаги за стеной, но потом хлопнула дверь в коридор, и Эдди куда-то ушел. Мисси накрылась одеялом, с печалью думая о том, что, наверное, она настолько несостоятельна в постели, что муж решил с горя пойти в казино.
Дни на борту парохода проходили на редкость однообразно: Мисси вставала рано утром, завтракала с Азали, а потом они вдвоем отправлялись гулять по палубам, иногда задерживаясь на игровых площадках – поиграть в кольцеброс или кегли. Ровно в одиннадцать стюард приносил прямо па палубу поднос с дымящимся куриным бульоном, а в час дня Мисси и Азали шли обедать с Эдди.
Мисси с удивлением отметила, что Эдди изо всех сил старается понравиться Азали: хотя ему было не о чем разговаривать с шестилетней девочкой, он постоянно дарил ей всевозможные сувенирчики, которые покупал в корабельном магазине, угощал ее бесчисленными шоколадками и пирожными. Мисси не возражала; она видела, что в присутствии этого человека Азали просто расцветает. Конечно, бедняжке ведь нужен был отец.
Мисси дожидалась, пока Азали поужинает, после чего отправлялась к себе в каюту переодеваться к ужину. Каждый вечер она спускалась в банкетный зал в новом платье, вызывая восторженные взгляды собравшихся. И каждый вечер Мисси становилась свидетельницей откровенных заигрываний Эдди с Гретель фон Дуссман, и тщетно ждала она мужа, оставшись одна в своей спальне.
В последнюю ночь морского путешествия – накануне прибытия в Шербур – Мисси надела то самое платье из красной тафты, в котором она была в тот день, когда Эдди сделал ей предложение; впервые она появилась на людях в фамильных драгоценностях Арнхальдтов. Спускаясь по лестнице в банкетный зал, она заметила на себе недобрый взгляд графини Гретель. Мисси знала: в этом наряде она неотразима – куда уж этой грудастой немке было равняться с нею. Даже Эдди весь вечер не сводил глаз с жены.