Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
– Почему мне ничего не сказали?– тупо повторил претендент на арцийский трон.
– Ее Иносенсия велела держать договоренность в тайне до самого конца. Не стоило вселять в вас надежду, которая могла оказаться ложной. Фронтерцы в последний момент могли передумать.
– Они бы и передумали, - вмешался ифранский маршал, - если б Тагэре не приказал вешать наемников за разбой и грабежи. Дарнийцам от этого ни жарко ни холодно, но Жись оказался между двух огней и решил изменить. Кстати, мой вам совет, Ваше Величество, после победы отправьте этих мерзавцев домой. Или перевешайте. Но не держите при себе, сами видите,
– Когда мне понадобится ваш совет, сигнор Жуай, - в резком голосе Пьера Тартю послышался металл, - я вас спрошу, а пока помолчите.
Ифранец пожал плечами. Ему был противен этот тщедушный человечек. Трус и ничтожество... Мгновенье назад трясся от страха, а теперь выговаривает ему, Ипполиту Аршо-Жуаю! Пытается выглядеть королем, чтоб его! Но план Ее Иносенсии и впрямь сработал, конечно, приятнее выигрывать честно, но такое вряд ли было возможно.
Что ж, начало положено. Тагэре остался без лучников и легких пехотинцев, хотя и его передовой отряд изрядно расстроил ифранский северный фланг. Один дарниец стоит пяти фронтерцев, а дарнийцы не изменили и не изменят.
Сражение далеко не закончено, хотя исход его и предрешен. А жаль, хорошо бы Эмразу еще разок позеленеть со страху.
Ипполит относился с опаской к циалианским рыцарям и не переносил трусов, к каковым, без сомнения, относился человек, которого следовало посадить на арцийский престол. Если б маршала спросили, чего он хочет, он бы предпочел возглавить армию, нацеленную на Оргонду, а не таскать хвост лумэновскому отребью. Он воин, а не интриган и тем более не палач. Жуай сбросил плащ на руки оруженосцу - солнце поднялось высоко, и стало слишком жарко - и сосредоточился на происходящем. Арцийский авангард понял, что произошло, и остановился. Его командир, кто бы он ни был, головы явно не потерял. На фланге идет драка, но обе стороны понимают, что дело решается не здесь. Впереди на холмах продолжалась бойня, хотя есть потери и у фронтерцев. Ипполит постарался разглядеть, что творится на командном пункте Тагэре, но мешало солнце и поднявшаяся пыль.
Ну, горбун, что ты предпримешь? Стрелков тебе всяко не спасти, накажешь изменников или отойдешь? Любопытно, в какую из двух вырытых ям ты свалишься?
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
– Предательство!– Этьен Ландей выглядел удивленным и растерянным.
– Жабий хвост! Тонко подмечено, - зло рассмеялся Луи.
– Это не жабий хвост, а хвост нотации Филиппа с фронтерскими разбойниками, - тихо сказал Ювер.
– Как не вовремя, - серые глаза Александра сузились, но страха и неуверенности в его голосе не было, - хотя лучше здесь, чем в Мунте.
– Усатые ублюдки, - прорычал Одуэн, - они поплатятся.
– Выбьем предателей с холмов!– Никола сжал меч.– Тысячи с них хватит.
– А Тартю будет на это смотреть с любовью?– блеснул глазами Кресси.
– Нет, со злостью, - вмешался Луи.– Сандер, ты пожертвуешь обозом из Гартажа?
– Обозом?– король казался удивленным.
– Потом объясню. Если ты отдашь мне обоз, через пол-оры их здесь не будет.
– Бери, дедушкин внучек, - король внезапно засмеялся.
– Я быстро, - заверил Трюэль.– Вы только тут без меня глупостей не наделайте.
Никола что-то крикнул в ответ, но Луи, давший шпоры коню, не расслышал.
Внук
Низкий, но широкоплечий фронтерец на лесной опушке чувствовал себя как дома. То, что рядом воевали, его мало волновало. Усатый красавчик выпивал и закусывал, согласно лучшим фронтерским традициям, забравшись за здоровенный ореховый куст, дабы не искушать товарищей копченым салом и царкой. Луи это было на руку. Собственно говоря, его затея и вертелась вокруг милых обычаев Жисевых вояк. Этот без сомнения, был оставлен охранять лагерь и улизнул перекусить. Что ж, он умер счастливым, с фляжкой в руке и набитым пузом. Луи, с отвращением сморщив нос, торопливо вытряхнул свежеиспеченного покойника из его долгополой одежки. Гварский Лось когда-то говорил, как она называется, но Луи забыл.
Желто-лиловый плащ, на котором была любовно разложена всяческая снедь, оказался тут же, арцийский нобиль безжалостно стряхнул вкусности в жесткую осеннюю траву, вскочил на коня и, уже не скрываясь, галопом помчался по холмистому полю. В спину ему не стреляли, в грудь тоже - конники Жися свое дело почти сделали, и, задержись Трюэль еще немного, фронтерские тысячи обрушились бы на людей Рогге или ударили в спину Хайнцу и его дарнийцам.
Внук барона Обена на полном скаку помчался между утирающими пот и кровь "земляками", во все горло крича о том, что за лесом богатый обоз из Гартажа, а эти нехай сами теперь справляются. И вообще пора до дому.
– Як поделим, на всех выстачит!– прав был дед, чужой говор - ключ обмана...– А ти, дурные, ще не скоро кончат. Йим не до нас будет. Берем обоз и уходим.
– Точно, - завопил кто-то высокий и рябой, - як в Пьера не выгорит. Горбун з нас головы поснимает... Де обоз?!
– За оврагом, - махнул Луи, - там и тракт на Гаэльзу...
– Вказуй дорогу, - проревел пузатый сотник, похожий на оседлавшую коня бочку с ногами, и Луи понял, что удалось.– За мной! И швыдше, а то ти, лагерные, першими прискочут.
Это было сильно сказано! Те, кто остался в лагере, не только сохранят свои поганые шкуры, но и поживятся?! Ну уж нет! Фронтерцы, бросив добивать последних, еще огрызающихся лучников и пехотинцев, вопящей лавиной устремились за Луи. Обоза было жалко, но его потеря была меньшим из зол. Без налога из Гартажа Арция проживет, без наемников с востока тоже. Осенью они с Лосем прогуляются в южную Фронтеру и заставят усатых грызть свои копыта... Не, не копыта, друг друга. Тамошний господарь три шкуры спустит с Жися и за войну, и за то, что вернулся до срока. А Жись вернется, куда кошка, туда и хвост, а когда войско грабит обозы, голова становится хвостом, а вожаками - мародеры. Вот этот пузатый - самое то!