Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
– Доброе утро, господа. С погодой нам, кажется, повезло.
– Да, день, без сомнения, будет солнечный. Очень подходящий день, чтобы разбить изменника.– Селестин рассмеялся приятным, грудным смехом.
– Вам не есть неприятно воевать с сыном вашей супруги? поинтересовался ставший недавно бароном господин Игельберг. В вопросе дарнийца не было подвоха, ему и в самом деле было интересно.
– Мой дорогой барон, - Стэнье отнюдь не казался обиженным, - сын жены и родная кровь отнюдь не одно и то же. Уверен, что ваш племянник останется вам много ближе, чем потенциальный сын вашей
Селестин не врал. Анжелика, которую все и всегда называли Фарбье, хотя она дважды была замужем, и впрямь увезла сына в Ифрану после смерти Жоффруа. Александр не осуждал ее за предосторожность, мать есть мать, хотя ее жалкий сынок ничем Филиппу не мешал, да и не мог мешать. Прав на корону у него не было никаких. Потомок бастарда-узурпатора, да еще по женской линии! Сандер совершенно точно знал, что встречался с виконтом Эмразским, но при всем желании не мог припомнить его физиономию. Когда-то он, вернее, все та же неугомонная Анжелика попыталась женить Пьера Тартю на Даро... Над этим смеялись несколько месяцев, особенно когда Миранда расписывала неземную "красоту" жениха.
– ...Таким образом, - возвысил голос Ювер Трюэль, исполнявший в этом походе обязанности начальника штаба, - на сегодняшний день у нас три с половиной тысячи тяжелых кавалеристов, в том числе тысяча дарнийцев и две тысячи, подчиненные графу Стэнье-Рогге, две тысячи лучников и легких пехотинцев и шесть тысяч пехотинцев и легких всадников сигнора Жися. Итого одиннадцать тысяч пятьсот человек.
– А каким количеством располагает наш противник?– господин Игельберг все знал и так, но не услышать подтверждение вчерашних сведений, по его мнению, было неправильно.
– У него две тысячи тяжелых кавалеристов, столько же пехотинцев и до полутысячи лучников и арбалетчиков.
– Это хорошее соотношение, - наклонил голову дарниец, - мы должны получать победу.
Да, превосходство было убедительным, даже слишком. Александр Тагэре досадливо поморщился. До сегодняшнего дня ему не приходилось начинать битву, находясь в большинстве. Проклятый, оказаться почти с двенадцатью тысячами против жалкого Эмраза и его четырех с половиной. Это ли не насмешка!
2895 год от В.И.
Утро 10-го дня месяца Собаки.
Арция. Руна.
Пьер Тартю сам не знал, чего в его отношении к арцийскому королю больше - страха, зависти или ненависти. Пожалуй, все-таки страха, по крайней мере сегодня. Пьер изо всех сил старался выглядеть спокойным, но получалось плохо. Еще бы, ифранские союзники бросили его на растерзание лучшему полководцу Благодатных земель! Да будь все наоборот, будь у него двенадцать тысяч, а у Тагэре четыре, и то было б чего бояться, а тут... Через ору от них мокрого места не останется.
Да, всесильная Жоселин, четвертый год правящая Ифраной от имени несовершеннолетнего Жермона, заверяла, что он обязательно победит, но регентша всегда была отъявленной лгуньей. То, что он не полководец, еще не значит, что он дурак. Против горбуна Тагэре у него шансов нет. Жоселин, что бы она ни говорила, заварила эту кашу с одной-единственной целью - вынудить
Проклятый, все знают, кому был обязан Филипп Четвертый победой у Мелового прохода! Горбун Эстре, младший из сыновей Шарля, вот кто был настоящим победителем. Не король, а его брат с двумя тысячами остановил двенадцать, правда, тогда на стороне Александра была неожиданность, и он сам выбирал, где ударить.
Младший из Тагэре и его сигуранты... Пьер Тартю видел их несколько раз и даже сейчас мог описать одежду и лицо каждого, а вот они, они его не видели в упор, а мать и отчима и вовсе презирали и ненавидели. Хотя в этом-то они как раз правы. Селестин Рогге - лживая, угодливая дрянь без чести и совести, он поклянется в одном и немедленно сделает другое. Любопытно, о чем он думает сейчас? Мать ему писала несколько раз, но письма оставались без ответа. Для него родня ничего не значит, было бы хорошо ЕМУ. Он и на матери-то женился, будучи уверенным, что Лумэны вернулись к власти, но Рауль ре Фло проиграл, и Селестин его прикончил и переметнулся к победителю. Он, как мог, выслуживался перед королем, и тот его простил и приблизил. Филипп, но не его брат и его приятели!
Пьер прекрасно помнил, как много лет назад мимо него с хохотом пронеслась стайка молодых нобилей, один из них, с изуродованным плечом, обернулся, сверкнув яркими серыми глазами. Второй, статный красавец, как выяснилось позже, виконт Малве, что-то сказал, приятели рассмеялись, без сомнения над ним, Пьером Тартю, и бросились догонять своих. Мать советовала ему держаться подальше и от "волчат", и от "пуделей", и он так и делал, правда, в отличие от нее прекрасно понимая, что его не примут ни первые, ни вторые. Впрочем, после эскотского похода он попробовал заговорить с Александром, тогда еще герцогом Эстре, и совершенно зря!
Нет, Тагэре не был груб, он не прерывал сбивавшегося родственника, он даже вежливо поблагодарил за поздравления, но Пьер отчего-то ощутил себя полным ничтожеством. Он стал прощаться, и горбатый герцог равнодушно кивнул, словно мелкому провинциальному нобилю. Со своими дарнийцами он и то был приветливей. А в храме после венчания Дариоло Кэрны!
Разодетый в алое герцог, глядя сквозь собеседника, заметил, что Дариоло сделала достойный и правильный выбор, ее избранник - настоящий рыцарь, к тому же он хорош собой и королевской крови. Это, без сомнения, был камешек в огород Тартю, потерпевшего неудачу с прекрасной мирийкой! Александр Тагэре, скорее всего, слышал о его попытке, предпринятой по настоянию матери. Еще бы, девица Кэрна жила в доме его приятелей Мальвани, как же было не посмеяться над проигравшим!
Пьер был старше Эстре на полгода, но не участвовал ни в одной кампании, на гербе его матери была кошачья лапа, а внешность... Нет, виконт не был уродом, но в сравнении с красавчиком Бэрротом или братом Дариоло и впрямь был жалок. Конечно, можно было указать Эстре на его собственный горб, но...
Проклятый, и почему рядом с сероглазым горбуном чувствуешь себя каким-то тараканом. Что в нем такого?!
– Ваше Величество, вы готовы?– ифранский маршал был хмур и напряжен. Жуай не дурак, понимает всю безнадежность их положения.