Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
Бедные возчики... Они не ожидали погрома, ну да судьба их такая. Фронтерские тысячи лихо вылетели из-за леска и, увидев основательно сооруженный лагерь со множеством телег, взвыли от восторга. Дальше Луи не смотрел.
В Творца граф Трюэль не верил, но, разворачивая коня, он шептал нечто, весьма похожее на молитву, призывающую милость небес к несчастным обозникам, которых он предавал. Сзади раздались вопли и брань. Псы сцепились над куском требухи. Нажрутся, передерутся и уйдут. И скатертью дорога. С сего дня старая, подписанная еще Филиппом Тагэре нотация перестает действовать. Луи наметом поскакал назад,
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
Фронтерцы и впрямь убрались, словно их и не было. Но они были и уничтожили лучников и пехоту. Или почти уничтожили. Сандер смотрел прямо перед собой, чувствуя, что должен понять нечто важное, то, от чего зависит все. Какая-то мысль билась о края сознания, но король никак не мог ее ухватить. Сзади переговаривались "волчата", впереди маячили войска Тартю, заметно потрепанные племянником Штефана, в небе сияло солнце...
– Почему они не бегут?– Кто это спросил? Кажется, Ювер Трюэль. Конечно, Ювер, другие предпочитают вопросы попроще.
– Не бегут так побегут!– Это, разумеется, Никола.
– Как увидят, что их распрекрасные фронтерцы смылись, так и дерзнут, согласился Одуэн.
– Они уже должны знать про ретираду ненадежных союзников, - вмешался вызванный к королю Штефан Игельберг.– Отряд, вверенный моему племяннику, вновь пошел вперед.
– Эмраз - ничтожество, - не к месту напомнил Этьен Ландей.– Он не воин, не рыцарь, даже не нобиль. Чувство чести ему чуждо.
– Не усложняй, - засмеялся кто-то из Кресси.– Зачем столько слов? Кошкин сын и есть кошкин сын...
– А поэт есть поэт, - нежным голосом добавил Одуэн.– Ему неприятно говорить о кошачьих лапах.
– Как бы мы его ни называли, - тихо проговорил Ювер, - но Тартю стоит на месте, и с ним надо что-то делать, пока Луи морочит фронтерцев.
– Он не морочит их, нет, - Штефан Игельберг для убедительности покачал большой головой, - граф Трюэль звал их грабить обоз из Гартажа. Деньги у Тартю они уже получили, теперь фронтерские свиньи уйдут по Гаэльзской дороге, о них мы можем забывать навсегда. Но я бы не стал сейчас воевать, наши силы равные примерно, но у нас почти погибли лучники и плохо с пехотой. Начинать конную атаку есть рискованно. Мое скромное мнение, нам следует возвращаться в укрепленный лагерь. Пусть наш противник берет инициативу и пытается нападать. Мы быстро сворачиваем ему глупый голова.
– Что скажешь, Сандер?– подался вперед Одуэн.– Противно, конечно, но Штефан прав. Лезть вперед без лучников глупо, а Эмраз никуда не денется. Чем дольше простоит, тем больше струсит. Мы его всяко расколотим, но зачем людей класть?! Выведем из боя
– Нам спешить некуда, - подтвердил Герар, - чай, не у Мелового.
Мелового... Рауль! Рогге с Жоффруа... Вот оно! Сандер сжал кулаки. В такой передряге ты, мой дорогой, давно не был. А если быть честным, то не был никогда, разве что вызвав на дуэль Мулана, но тогда ты понимал, что шел на смерть, а сейчас ты попался... Глупо, на ровном месте. Наверное, это семейное.
Король спокойно повернулся к своим друзьям. Они ничего не понимают. Разве что Юверу не дает покоя поведение Пьера. У тебя только один выход, Сандер Тагэре. Только один...
– Ювер, - медленно произнес Александр, - ты не понимаешь, почему Эмраз не удирает, но, может быть, ты поймешь, почему с нами навязался его отчим?
Точеное лицо, так не похожее на расплывшуюся физиономию старика Обена, не дрогнуло. Виконт Тар ответил все также тихо и рассудительно:
– Ты полагаешь, Рогге решил проделать с нами то же, что с Раулем? Тогда нам нельзя возвращаться в лагерь.
– Предательство?!– схватился за меч Одуэн. Ландей непонимающе обвел друзей бездонными очами. Никола Лагар выругался, кузены Кресси нахмурились, став еще более похожими друг на друга, на скулах Эжена Трюэля заходили желваки...
– Предательство, - подтвердил король.– Не знаю, что они собирались делать раньше, но после ухода фронтерцев, Рогге наверняка ждет, что мы отступим.
– Нас тысяча и отдельно еще пятьсот против двух тысяч предателя и еще четырех тысяч Эмраза, - заметил господин Игельберг, - и у нас нет хорошей позиции. Это неприятная и серьезная ситуация. Это даже хуже, чем в наш первый совместный бой.
– Вы хотите уйти?– быстро переспросил Александр наемника. Он бы не осудил его, постарался бы не осудить...
– Я стал бароном Арции и останусь с моим сюзереном, - Штефан, как всегда, подробно объяснял причину своего решения.– У мужчины и воина должна быть честь, чтобы не становиться похожим на тех фронтерских свиней и этих многоразовых предателей. А умирать на поле боя я мог более сорока раз. Я готов к этому сегодня, но сначала нужно попробовать исправить мечами нашу ошибку. Моя тысяча в распоряжении моего короля, но что мы должны делать?
– Спасибо, Штефан, - просто сказал Александр, - я рад, что вы со мной. А выход у нас один. Причем очевидный. Рогге ждет, что мы выведем из боя Хайнца и вернемся в лагерь, где он повторит свой старый "подвиг", причем постарается застать нас врасплох ночью или во время еды. Если мы в ловушку не пойдем, они нападут с двух сторон, у нас неудобная позиция, и на нашего одного придется четверо, если не пятеро. Если мы схватимся с Рогге, наши решат, что мы сошли с ума, а Эмраз ударит нам в спину.
– Значит, мы должны прикончить Эмраза, - улыбнулся одними глазами Ювер.
– Да. Если мы успеем до него добраться, прежде чем Рогге поймет, в чем дело...
– ...то наш флюгер сделает вид, что ничего плохого не думал, закончил средний внук великого Обена, до боли напомнив отсутствующего Луи.
– Да, не станет Тартю, не будет и предательства.
– Но потом нужно будет очистить государство от таких людей, - покачал головой Игельберг.– Их головы должны быть не на плечах, а в другом месте.