Довод Королей (Хроники Арции - 4)

Камша Вера Викторовна

– О, - жизнерадостно воскликнул Одуэн, - а Штефан управился быстрее, чем мы думали.

– Жабий хвост! Он наверняка беднягу Хайнца ночью наставлял, к утру как раз успел.

– Луи!

Когда король говорил таким тоном, шутки затихали немедленно.

– Да, Сандер?

– Прикажи Жисю выступать. Не дело, если они отстанут от Хайнца больше чем на треть оры.

– А Рогге?

– Пусть ждет приказа. И чтоб без отсебятины.

2895 год от В.И.

10-й день месяца Собаки.

Арция. Руна.

Пять сотен дарнийцев на рысях двинулись вперед. Рито, скрывая

усмешку, проводил взглядом долговязую фигуру Хайнца. Мириец готов был поклясться, что племянник Штефана Игельберга под шлемом шевелит губами, повторяя то дядюшкины советы, то молитвы святому Штефану, святому Отто, святому... Проклятый знает какому еще, у дарнийцев святых хватало на все случаи жизни. Сам Кэрна, сдерживая рвавшегося вперед Браво (жеребец, привыкший идти впереди отряда, был весьма озадачен тем, что вынужден оставаться на месте, когда кто-то уходит), насвистывал эскотскую песню о черных маках, отчего-то прицепившуюся к нему с самого утра. Песня была грустная, чтобы не сказать больше, но красивая. Нужно вечером подобрать ее. Гитару, подаренную Артуром, Кэрна таскал с собой везде. В глубине души Рито не сомневался, что мысль привезти ему настоящую мирийскую гитару принадлежала сестрице, но не устоял и принял подарок. Да и Артура обижать не хотелось. Бэррот не совершил ничего дурного, во всем была виновата Даро.

"Маки, маки в росе рассвета,

Отчего вы плачете, маки?.."

Проклятый, вот ведь привязалось! Мириец привстал на стременах, оглядывая дарнийцев. Хорошо идут. Скрытно и тихо, с той стороны их заметят в самый последний момент. Справа на холмах, опустив луки, стояли стрелки Мориса Шаотана. Они свое дело сделали, и отлично, и теперь отдыхали и ждали новых приказов. Отряд Хайнца продвигался низинкой, в обход череды холмов. Ифранцы сейчас заняты стрелками. Даже не стрелками, а ожиданием атаки в лоб. Так всегда должно быть. Лучники и арбалетчики расступаются, пропуская конницу, но у Сандера все не как у людей. Он решил для начала ударить во фланг и лишь потом пустить фронтерцев. Излишняя роскошь! Или нет?

"Мы поднялись на крови черной,

Сквозь чужую боль прорастая..."

Как же там дальше? Мелодию Рито запомнил, а вот слова... Что-то про измену. Была война, кто-то кого-то предал...

– Монсигнор, мой Хайнц уже вышел туда, куда должен был выйти, капитан дарнийцев, похоже, изрядно волновался за родича. Еще бы, это первое дело, которое он ему поручил.

– Штефан, я уверен, что ваш племянник вас не подведет.

– Я испытываю большую надежду на этот счет. Но, монсигнор Кэрна, - я хотел бы видеть вас рядом с собой, но для этого у вас неполный доспех. Вы должны беречь свою жизнь и держаться внутри.

– Не беспокойтесь, барон, - Рафаэль широко улыбнулся, - каждому свое. Доспехи у меня калифские, их мало какой меч разрубит, а что легкие, так мне других не надо.

Игельберг больше не спорил. Похоже, его сейчас занимал Хайнц, один только Хайнц и никто, кроме Хайнца. Рито понимал старого рубаку. Подчиняться племянника он научил в совершенстве, но вот научил ли думать? Хотя думать тут как раз нечего, все понятно и просто.

"Маки, маки в крови заката,

Что вы можете помнить, маки?

Маки, маки..."

Хватит!

К Проклятому эскотскую грусть и прошлые войны. Рито рывком опустил стрелку шлема, став похожим на атэвского принца, и занял место за плечом Игельберга. Как раз вовремя, чтобы увидеть атаку. Раздался рев фанфар, и дарнийцы, выскочив из-за холмов, понеслись вперед. Браво, услышав боевой призыв, попытался сорваться с места в карьер и обиженно заржал, когда всадник его не пустил.

До сражающихся было далеко, но утро было ясным, а пыль еще не поднялась, и что к чему, вполне можно было разобрать.

Бросок получился коротким и страшным, стоявшие на фланге и глазевшие в центр ифранцы не успели не то что перестроиться, но даже обнажить оружие. Первые погибли под конскими копытами, вторые были сбиты копьями, затем настал черед знаменитых дарнийских секир. Господин Игельберг хорошо вышколил и своих людей, и своего племянника. Несмотря на очевидный успех, никто не зарвался и не сломал строй, увлекшись легкой добычей. Наемники глядели не только на врагов, но и на товарищей слева и справа. Если атэвы в конном бою напоминают степной пожар, а арцийская конница подобна горной реке во время ливня, то дарнийцы шли вперед, как ледник - тяжелый, всесокрушающий, неотвратимый...

Штефан Игельберг был доволен. Хайнц не подвел. Его удар был точен и равнодушен. Племянник не ненавидел, не развлекался, а работал. Бой его не пьянил и не пугал, он помнил, что должен продвигаться к центру, навстречу Жисю Фронтерскому и Стэнье-Рогге, после чего повернуть к среднему холму, над которым развевается знамя Лумэнов, и взять в плен Пьера Тартю. Хайнц был полон решимости исполнить полученный приказ, но ифранцы оправились после первого шока и начали сопротивляться, причем довольно успешно. Их было много больше, и они отнюдь не были новичками. По мнению Штефана, самое время было появиться Жисю, но фронтерцы запаздывали. Отряд Хайнца продолжал ползти вперед, подминая тех, кто вставал у него на пути, но ифранцы начали бить по флангам, и ничего хорошего в этом не было.

– Монсигнор, - господин Игельберг повернулся к Рафаэлю.
– Эти фронтерские ослы нарушают диспозицию. Они уже должны были пойти вперед. Если они не появляются сейчас, наш авангард может быть окруженным.

– Штефан, - голос Рафаэля странно зазвенел, - вы не туда смотрите. Гляньте на дальние холмы...

2895 год от В.И.

10-й день месяца Собаки.

Арция. Руна.

– Вот и ваш резерв, Ваше Величество, - рыцарь в молочно-белом плаще учтиво поклонился Пьеру Тартю, но в умных зеленоватых глазах особого почтения не было, - насколько я понимаю, помощь фронтерцев обошлась ифранской казне недешево.

– Почему мне ничего не сказали?
– выдохнул Пьер, с замиранием сердца глядя, как фронтерские тысячи с тыла бросились на ничего не подозревающих арцийских лучников, топча и вырубая всех, до кого могли дотянуться.

– Сейчас вы увидите красивое зрелище, - рыцарь Оленя тонко улыбнулся.
– Зло будет биться со Злом. Когда все кончится, вам останется только наградить или убить победителя. В зависимости от того, кто победит. Но, боюсь, придется не наказывать, а платить. Горбун обречен.