Дождись меня в нашем саду
Шрифт:
Полепа испуганно замотала головой:
– Конечно нет, господица! Как ты можешь?
– Тогда скажи мне всё, что знаешь. Ну? – Ещё шаг. Она почти прижала Полепу к стене.
Девушка подняла руки к груди, сложила ладони точно для молитвы:
– Это очень… не стоит даже говорить о таком приличным людям.
– Ну?! – Велга взяла руки Полепы в свои.
Она смотрела на холопку снизу вверх, хотя они стояли на одной ступени, но Полепа всё равно робела.
– Говорят, королева Венцеслава сослала князя Матеуша
– Это не слухи, так и есть. Все об этом знают.
– Да, но говорят, это потому…
– Ну?!
– Что он вовсе не её брат.
Нахмурившись, Велга отстранилась:
– То есть? Он не Белозерский? Зачем ей вообще признавать чужого ребёнка и…
– Не Белозерский, – кивнула Полепа и, вытянув шею, прошептала едва слышно: – А Вышеславич.
– Вышеславич, – эхом повторила Велга. – Как принц Карл… муж королевы.
– Угу.
Тени, сгустившиеся между пролётами лестницы, вдруг точно подкрались ближе, потянулись, хватаясь за шею, выдавливая воздух из груди.
Если бы их разговор подслушали… дело не в самом Матеуше, дело в королеве, дело в её молчании, в избегающем взгляде, дело в её Тихой страже…
Но это многое объясняло.
– Сколько лет матери Матеуша? Я… нас так и не представили.
– Ох, так госпожа Белозерская давно умерла, ещё до свадьбы князя с вашей тёткой, княгиней Далиборой.
– Она болела?
– Она была стара…
– Стара…
Велга прижалась спиной к холодной стене, пытаясь заглушить шум в голове. Это многое объясняло. И ненависть Венцеславы, и обиду Матеуша. Что ему до старшей сестры? Сёстры с братьями ругаются постоянно. Взять Велгу и Кастуся: они могли подраться из-за ореховой скорлупы, что уж говорить о целом орехе.
Но при всей ревности и неприязни Велга бы не отослала родного брата вдаль от дома. Значит, если слухи были правдивы… Матеуш оставался законным наследником престола. А Велга собиралась вот-вот выйти замуж не за князя, а за настоящего принца, будущего правителя всей Рдзении.
– Не вздумай сказать кому-нибудь, что мы это обсуждали, – предупредила она Полепу.
– Конечно, – пискнула та. – Я же не дурочка.
– Конечно, – хмыкнула Велга и, придерживая подол, быстро, почти бегом, продолжила спускаться по лестнице.
Во дворе стоял гомон. К свадьбе готовились не одну седмицу, а всё равно постоянно что-то шло не так. К счастью, всё решал Матеуш и приближённые королевы, а Велга только выбирала материал для свадебного платья.
Недалеко от ворот её ждала готовая повозка, украшенная цветами, но жениха в ней не было. Велга закрутила головой, но ни Хотьжер, ни Полепа, никто другой не знал, куда делся Матеуш.
И вместе с волнением в груди разрасталось липкое ощущение гадливости.
Это был день её свадьбы. Она становилась княгиней Белозерской, одной из самых важных и влиятельных женщин в государстве, а собственный
– Может, тебе пока езжать одной? – робко, поправляя платок на голове госпожи, предложила Полепа.
– Нет. Люди будут шептаться, что меня бросили у алтаря.
Шло время. Велга не сводила глаз со ступеней в замок. Большие дубовые двери то и дело приоткрывались, и встревоженные люди торопливо пробегали туда-сюда.
– Что происходит?
– Лойтурский посол прибыл ночью, – сказал Хотьжер. – Может, дело в этом…
– А что, лойтурский посол не мог подождать до завтра? Какие могут быть срочные дела с Лойтурией в день моей свадьбы?
– Например, война с Ратиславией…
Велга прикусила губу, сведя брови на переносице.
Война с Ратиславией. Договоры с Лойтурией. И ещё Инглайв из Ниенсканса. Зачем он приехал в Твердов? Зачем искал встречи с королевой?
И самое главное: зачем он пытался убить Велгу?
Она накручивала пояс себе на пальцы, пытаясь хоть как-то унять запутанные мысли, когда на ступенях замка наконец-то появился Матеуш. Он хромал сильнее обычного, а головы и вовсе не поднимал.
Бледный, мрачный, он попытался залезть в повозку, но едва не свалился, и Хотьжеру пришлось ему помочь.
– Что случилось? – прошептала Велга.
Он поднял на неё глаза. Взгляд блестел мутным горячечным безумием, точно разум не слушался тела.
– Моя дорогая девочка, – пробормотал он растерянно, и Велга едва сдержалась, чтобы не скривиться от его обращения, – прости, что заставил ждать. Королева созвала совет.
– Разве ты входишь в королевский совет?
Повозка тронулась, и Велга откинулась на сиденье. На каменной мостовой во дворе замка ужасно трясло, и пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы не вывалиться.
– Нет. – Матеуш по-прежнему не смотрел на невесту. – Пытался узнать, что такое случилось.
– И?..
– Ох, не забивай свою головку. – Он смущённо улыбнулся, наконец рассмотрев свою невесту, и резко переменился в лице. – Создатель! Как ты сегодня красива…
Велга с трудом заставила себя улыбнуться как можно доброжелательнее, когда на самом деле ей хотелось ударить Матеуша по лицу. В замке прямо сейчас что-то происходило. Что-то очень важное. Куда более важное, чем её свадьба.
В замке, как и во всём Твердове, всё было завешано Белозерскими рыбами, а не традиционным знаменем с совой, принадлежавшим королевскому роду.
Белый мало что понимал в знаках дворянских родов, но эту рыбу было тяжело не запомнить, она в Рдзении была почти везде: в Старгороде, где княжил младший брат королевы, в Твердове, где на престоле сидела сама королева. Венцеслава Белозерская происходила из княжеского древнего рода, и, судя по всему, свою семью она ценила куда больше королевской, в которую её приняли.