Дождись меня в нашем саду
Шрифт:
– Старгород уже много времени не приносит дохода, – резко ответила королева.
Её ледяной тон Белый запомнил отлично после первой же встречи. Эта женщина вызывала желание одеться потеплее и сесть поближе к огню. Впрочем, Белый так и поступил. Он последовал совету шута и расположился в кресле. Сам Станчик, махнув ему рукой, вышел за дверь, через которую они пришли.
– Старгород в состоянии войны, – возразил робко всё тот же тихий голос. – Наши люди погибают…
– Вини в этом Ратиславию. Пока князь Вячеслав не примет наши условия, мира
– Он может никогда не принять ваши условия. Его ладьи продолжают торговлю с Благословенными островами. Более того, Приморское княжество воспользовалось войной и предложило им свой уголь на продажу вместо…
– Нам не нужна Ратиславия! – Третий голос прозвучал неожиданно резко, твёрдо, так что Белый безошибочно его узнал.
Скренорец с зубодробильным скренорским именем.
– Новый торговый союз, который предлагает господин Марек, учитывает интересы Рдзении, а не Ратиславии. Пусть Ратиславия потеряет скренорские города. Это будет хорошим уроком для них.
– Как удивительно, что скренорец так заботится о Рдзении, – послышался елейный голосок шута, и к нему присоединился тихий перезвон бубенцов. – И так сильно ненавидит Ратиславию.
Белый вытянул ноги, устало зевая. От близости камина начало клонить в сон. Он надеялся, что подслушает нечто куда более важное, чем скучные разговоры о государственных делах.
– В первую очередь я забочусь о Ниенскансе. Я посол посадника в Ниенскансе Оддбьёрна Раннвайга, и…
– А ещё поразительно складно говорит на ратиславском и рдзенском, – захлопал в ладоши Станчик. – Какое мастерство. Даже говора не слышно.
Повисла тишина. Белый присел в кресле. И правда… он ещё после встречи на кладбище удивился, что Инглайв ругался по-ратиславски, а не по-скренорски, но не стал особо ломать над этим голову.
– А ещё, говорят, в Старгороде Инглайв провёл обряд обручения с Велгой Буривой, – добавил приторным голоском Станчик.
– Что?!
– Этот обряд не имеет законной силы! – воскликнул кто-то, и Белый наконец догадался, что это был горбун, жених Велги.
А всё же не подвела Белого чуйка. Он поднялся с кресла, подошёл ближе к приоткрытой двери, опасаясь пропустить нечто важное.
– Не переживай, князь. – Гулкий голос Инглайва прозвучал спокойно, но в нём слышалось высокомерное наслаждение чужой слабостью. – Это всего лишь обряд, необходимый, чтобы увезти невесту из дома к жениху. Но помолвка Велги Буривой с Раннвайгом разорвана.
– Думаю, куда важнее, – произнесла с лёгким раздражением королева, – церемония, которая сегодня пройдёт здесь, в Твердове, в присутствии королевской семьи и Пресветлого Отца, а не какой-то языческий обряд в Старгороде. Он не может иметь силы…
– А ещё говорят, – протянул ядовито Станчик, и, кажется, все застыли с ужасом и предвкушением, ожидая, что он скажет на этот раз, – что лендрман Инглайв пытался убить Велгу и преследовал её. Что это именно он устроил пожар.
– Что ты несёшь, шут?!
И собрание благородных господ вмиг
– Несу правду, как и положено… ничего, кроме правды!
– Хватить! – вдруг взвизгнул новый голос с сильным лойтурским говором. – Ваше величество, я приехаль сюда с такой цель… а вы тратить моё время…
Издалека, откуда-то с площади Казимира Однорукого, донёсся звон колокола, и все резко замолчали.
– Господин Марек, господа, – произнесла королева, – сегодня всё же свадьба моего дорогого брата. Прошу вас, давайте отложим дела на завтра.
– Но…
– На завтра, господин Марек, – настойчивее повторила Венцеслава. – Слышали, Пресветлые Братья нас ждут. Не будем заставлять ни их, ни других гостей томиться. А завтра мы подпишем договор. Уже завтра.
Белый думал, на этом все и разойдутся. Он слышал шаги и стук двери и сам поднялся, собираясь заглянуть наконец-то за дверь и обследовать комнату совещаний, как вдруг снова прозвучал голос королевы:
– Что ты скажешь, Гжегож?
Несгибаемая, точно каменное изваяние, она превратилась… в женщину. Немолодую, уставшую, разочарованную и нуждающуюся в совете.
– Скажу, что этот Инглайв ни хрена не Инглайв.
– А кто?
– Если мои люди не ошиблись, а они редко ошибаются, – судя по звукам, Гжегож подошёл к королеве, но голос его хорошо было слышно из-за двери, – это младший сын бывшего ратиславского князя Ярополка, зовут Мечислав. Когда новый князь пришёл к власти, всех наследников предшественника устранили, кроме самого младшего, он сбежал к деду на север и там сменил имя.
– Хочешь сказать, это законный наследник Ратиславии?
– Венцеслава, милая…
Белый хмыкнул, заслышав такое обращение. Однако королева с главой Тихой стражи были не так просты. Любопытно оказалось подсмотреть за жизнью дворян вот так, без прикрас.
– Это Ратиславия. Там всем плевать на законы. У кого сила – тот и Великий князь. Ярополка и его детей убили, военной поддержки у Инглайва нет. Он поступил на службу к посаднику в Ниенскансе. От него мало толку.
– А вот это уже плохо. – Королева изменилась в один миг, словно снова надев корону. – Раз этот Инглайв, или Мечислав, как ты говоришь, действует исключительно из желания мести, значит, не так уж выгоден для них этот Дервег.
– Почему?
– Ох, Гжегож, я бы куда больше доверяла любому ушлому торгашу в таких вопросах. Торгаш станет думать о выгоде, а этот… кем бы он ни был… просто не хочет, чтобы мы заключили перемирие с Ратиславией. Ему просто хочется подгадить убийце своего отца. Видишь, он даже пытался убить девчонку, лишь бы она и её брат не помогли Ратиславии…
– Не думай об этом сегодня… отдохни на пиру.
– Отдохнёшь тут, ну конечно. – Услышать звонкий, очень женский, даже игривый смех королевы было более чем чудно.