"Дракон и Принцесса" - 2 книга

Данаева Елена Георгиевна

– Не могу больше...
– её шепот.

– Девочка моя...
– его выдох.

Такая короткая жизнь и так много в ней уже было: чувств, страсти, ненависти, злости, обиды, боли, разбитого сердца, холодных глаз - он перечеркнул всё, разделив жизнь на до и после него. Утро, день, час, два, возможно три - кто считает?
– мир живёт по своим законам, время бежит унося крупицы счастья уже в прошлое, а мы остаёмся здесь и сейчас. Ей хотелось разрыдаться от счастья, от досады на проклятое время, пролетевшее так быстро, от злости на себя, от того, что изменила Канове, сравнив его с другим мужчиной и сравнение оказалось не в его пользу, потому что никогда ей не было так хорошо физически. Никогда. Её вновь проснувшееся желание раздирало её изнутри и толкало, словно загулявшую кошку, в объятия, где ей было так сладко до беспамятства. Всё дьявольски осложнилось. За одно единственное утро. И полетело в тартарары. "О, Блас, что же ты со мною делаешь? И как же мне смотреть тебе в глаза? Как?"

–

Не пойму сколько времени?
– прошептала Валерия, пытаясь отдышаться.

– Не знаю. Это важно?
– упал он рядом.

– Абсолютно всё равно. Просто вот только что было утро...

– Первое брачное. Поздравляю тебя, маркиза.

– Кстати, да! Спасибо. И тебя с тем же...

– О, Боги, Аурэлис! Это видимо нервное, да? В глаза смотреть боимся, дурацкое чувство неловкости, и говорим чушь какую-то?

– Наверное, Блас. Прости. Это смешно сказать, но я... мне... Мне и правда неловко от того что было так... ну, так, как я думала не будет никогда. Мне стыдно от себя самой...

– Брось. Ты была собой, чего тебе стыдиться? Ты именно такая, Аурэлис. Ты была со мной и ты меня хотела, детка. О, Боги, как ты меня хотела! Меня. Только меня. Каждую секунду. Я чувствовал это, понимаешь? И я счастлив...
– осипшим голосом сказал Блас. Он нежно притянул к себе жену и поцеловал в висок.
– Люблю тебя, слышишь?

– Слышу. Ты необыкновенный, Блас. Сказать, что мне было хорошо - это значит не сказать ничего.

– А и не надо ничего говорить. Я и так уже всё понял. Слова здесь совершенно ничего не значат. А то, что я хочу услышать от тебя - я услышу рано или поздно, у меня хватит терпения. Теперь уже хватит. Ты знаешь, аркадийцы вообще ценят именно те чувства, которые приходят внезапно. Вот такие мы оригиналы.

– Забавно...
– очень тихо сказала Валерия каким-то своим мыслям и вдруг поддавшись необъяснимому порыву поцеловала Бласа в плечо. Потом ещё и ещё.

– Ты находишь это забавным?
– совершенно осипшим голосом спросил он, старательно контролируя своё дыхание.

– Что?
– удивлённо переспросила она.
– Ты о чём, Блас?
– и уткнулась в нежную, слабую, невыносимо мягкую и тёплую ямку на его шее чуть-чуть до плеча, словно специально предназначенную для её носа.

– Ты хочешь ещё чего-нибудь, Аурэлис?
– очень осторожно спросил он, боясь пошевелиться и нечаянно спугнуть её, лишившись при этом невыносимого блаженства.

– Да. Хочу. Страшно хочу есть и спать, - промурлыкала она и прикоснулась горячими губами к его шее.

– Понял.
– судорожно сглотнул он.
– Прекрасное желание. Я, пожалуй, тоже ему последую. Но это ведь не всё что ты хочешь на сегодня, ведь так родная? Или я ошибаюсь?

– Конечно же, не всё. На сегодня. У меня вообще много желаний. И очень большие планы на всю оставшуюся жизнь...
– нежно улыбнулась она и тесно прижалась к нему всем телом.

– У меня тоже. И ты присутствуешь в них везде и всюду. А на всю оставшуюся жизнь у меня ТАКИЕ планы! Хочешь расскажу?

– Конечно. Давай только поедим сначала. Угу? Меня очень интересуют именно твои планы, Блас. Тем более, если я там везде присутствую.

– Отлично! - улыбнулся он и осторожно, не выпуская её из рук, потянулся за колокольчиком - вызывать прислугу.

Глава 8.

– Ты вся светишься, моя дорогая. Что я говорила? А? Хорош? А ты всё куксилась перед свадьбой?
– змеиным шёпотом шипела в ухо Пилар.
– А глаза? Ты видела свои бесстыжие глаза? Спрячь глаза, слышишь? Дай ему спокойно покушать. Бедненький мой мальчик... Круги под глазами, бледный, как смерть. Двое суток из спальни не вылезали. Брачная ночь, называется. Ты слышишь меня? Скромнее надо быть в доме у родителей. Ходить-то можешь вообще, милая? У вас двоих абсолютно необузданный, какой-то дикий темперамент. Вот приедете к себе в Калиакрие и трахайтесь хоть неделю безвылазно, но здесь соблюдайте элементарные приличия. Это тебе понятно? Хорошо, что у меня сердце не выдержало - пошла проверить, как вы там, живы - нет. Живы, оказались. Да и неплохо так. С фантазией. Живенько.

Лера чуть не подавилась, вспомнив в каком виде и какой позе Пилар застала их сегодня днём. Скорее всего её светлость ещё и под дверями долго стояла подслушивая, а Валерия так стонала, так сладко и так страстно, и вообще позволила себе не сдерживаться в тот момент и полностью расслабилась... Блииин! Да, глаза лучше опустить. Дёрнул же чёрт эту Пилар прийти в самый можно сказать пиковый момент, но ума у свекрови всё же хватило дождаться завершения, но ЧТО она могла услышать, вот это да. Блииин, так неудобно! А с другой стороны - что такого неудобного? У них брачная м-м-м ночь, медовый месяц, что ещё - то можно было услышать и чего ожидать? Было бы хуже, если бы они в карты играли. А даже, если бы и в карты, ей - то какое дело? И, успокоив таким образом саму себя, Лера гордо вскинула подбородок и ослепила Бласа совершенно похотливым кошачьим взглядом, полным желания. "Потому,

что МОЁ! Потому, что хочу - не могу!" - красноречиво кричал этот взгляд. "Как же закипает кровь при мысли, что я могла бы провести всё это время в его сильных объятиях. Он же видит желание в моих глазах, слышит его в моем дыхании и сейчас уже чувствует мой запах, запах страсти". Внезапно жар желания опалил внутреннюю сторону бедер, низ живота и шею. У Бласа мгновенно потемнели глаза и демон в нём медленно начал поднимать голову - его взгляд стал диким, неистовым и страстным. Валерия уже не боялась его. Она практически полюбила этого неуёмного демона и то наслаждение, что он ей дарил.

Лера воспитывалась в интеллигентной, культурной и высокоморальной среде. Её родители были людьми старой, зарекомендовавшей себя закалки, но естественно не ханжами. Просто с возрастом, физиология и рефлексия по этому поводу, у них отодвинулись на более дальний план, но её любимая мамочка сейчас непременно бы осудила свою дочь за столь звериные необузданные инстинкты. А может быть и нет. Кто ж знает? Сама себя Лера уже не раз и не два и осудила, и пристыдила, и отругала, и отматерила, и морально унизила. Хотя зачем? Что такого она сделала? Уж сама-то с собой она могла быть до конца честной. И вот правда была таковой: ей до дрожи в коленях, до трясущихся рук, до гула в ушах нравятся эти необузданные звериные инстинкты. Нравятся, и всё. Такой уж она уродилась. Она всю свою жизнь хотела, искала и ждала именно такого мужчину, как Блас. Такого, великолепного, умелого, чуткого любовника и такого сильного мужчину, во всех смыслах этого слова. Но в её прошлой жизни такие экземпляры не встречались, конечно же они где-то и были, но вот ей не встретились. Обидно... А Канова? До недавнего момента он затмевал весь мир собой. Нет, не так. Он и сейчас всё для неё. Таким навсегда и останется. Он прекрасен, он Дракон, он лучший, но Блас - это что-то запредельное! Абсолютно. Именно для неё. Вот так жестоко... Любила ли она Дракона? Сто раз да! Любила, и сомневаться нечего, и любит сейчас до одури, до замирания сердца. Его невозможно разлюбить. Забыть его невозможно. Её сердце и душа принадлежат только ему. И как бы не сложилась её жизнь, Дракона она не бросит никогда. Способ найдётся. Дело времени.

Но, как же Блас? А Блас - это совсем-совсем другое. Так сложно объяснить... Это надо чувствовать... И ощущать всем телом. Мммм! Вчера, когда она проснулась в его таких сильных и надёжных объятиях, Лера с ужасом осознала, что ей до безумия хочется целовать каждый сантиметр его тела, хочется нежно покусывать его плечи, хочется уткнуться носом в восхитительную слабую ямочку у шеи и стонать от наслаждения вдыхая его запах. Хочется растечься водой в его руках, хочется таять, как мороженое, хочется быть слабой самкой и отдать себя всю без остатка, без сожаления, без понтов и без гордости. Какая гордость? О чём вы? Нет у неё гордости. Давно. А также нет стыда, страха, чести, совести, морали и приличий. От всего этого Лера избавилась, как от ненужного балласта, оказавшись в водовороте свалившихся на неё обстоятельств. Они мешали ей. До недавнего момента ей искренне казалось, что у неё осталась лишь необходимость жить и страстное желание свободы. Вот и всё. Но нежась в объятиях Бласа, она поняла, что и свобода уже стала ей в тягость. Смешно говорить о свободе уже будучи замужем и не по своему желанию, но понятие свободы для Валерии было своим, особенным, несколько отличным от классического понятия значения этого слова. Что-то внутри подсказывало ей, что тот уровень свободы, который ей хотелось бы иметь сейчас Блас легко и безоговорочно даст ей. Возможно, даже больше. Вопрос в том, захочет ли она им воспользоваться? Вот именно в этом и заключалась свобода! Быть несвободной от него она с радостью готова. Вот так! Ещё она поняла, что рано или поздно ей придётся уйти от Бласа. Захочет он или нет, отпустит её или нет, не это главное. Главным было то, захочет ли она сама уйти от него, когда наступит это время. Об этом моменте, находясь в его тёплых руках и прислушиваясь к его тихому дыхание, Лера боялась думать. Всему своё время.

А сейчас она видела его дьявольские глаза и хотела его неимоверно.

– Единственное, что спасает и оправдывает тебя, моя дорогая, во всей этой эротике и порнографии, - зашипела Пилар, - так это то, что Блас безумно счастлив. Меня обмануть невозможно. Я всё чувствую, моя прелесть. Только лишь за твоё искреннее желание его, как мужчину, я прощаю тебе его круги под глазами и бледность. Заботься о нём, как о себе самой, слышишь? Ты меня слышишь или нет? А с кем я говорю? А нет никого! О, Боги, как вы меня уже утомили, правда! Блас! Сынок!
– уже не выдержав, громко крикнула Пилар.
– Поезжайте уже скорее к себе в замок. Давайте, давайте, выметайтесь уже. Только умоляю вас, карету дорожную не разнесите от усердия по дороге. Она очень-очень дорогая... Была. Ну, да! Зачем же целовать мать на прощание? Действительно, не стоит! И не забудьте запирать за собой любую дверь, за которую вы будете заходить по дороге в свою спальню, на ключ!
– ещё громче кричала она.
– Ключи в дверях! Всё утро вставляли! Тьфу, ты, бог ты мой! Прости мою душу грешную! Короче! Не развращайте мне прислугу! Я понятно излагаю-ю-ю-ю! Ну, да, конечно... Зачем отвечать маме?