Дракон среди нас
Шрифт:
— Сдышь, ды, — простуженный шагнул к Йерушу.
Крылья Илидора попытались хлопнуть, но большой рюкзак прижимал их крепко, что сейчас было к лучшему. Дракон старательно сохранял на лице выражение полнейшей отстранённости. Усатый стражник придержал простуженного за плечо, но лишь для того, чтобы отодвинуть его в сторонку. Подошёл и сам в упор уставился на дракона.
У Илидора, разумеется, не было называя, потому дракон принялся изображать обострение врождённого таланта к исключительной тупости.
Меч они запихали в рюкзак на подходе к городу, в надежде,
— Ну проходите, — неохотно проворчал наконец усатый. — Ток вести себя прилично в Бобрыке, ясно? На улицах не срать, к порядочным людям не приставать, по ночам не лаять!
Простуженный, шмыгая красным носом, выдал Илидору и Йерушу по деревянной фишке в форме ёлки.
— Отдадите стражим на выходе, — скучно пробубнил усатый. — Выход через Узкие ворота. Ежели задержитесь дольше чем до завтра, так возвращайтесь за новым пропуском, и штраф заплатите тогда, за шатанья по городу без надобности.
— А ежеди джево — вбиг с-бод зебди достану и бод деё верду, — веско добавил простуженный.
Йеруш, уже прошедший за ворота, обернулся в прыжке, взмахнув руками, и стражники, опешив, одновременно выставили вперёд копья, но Илидор привычно сгрёб эльфа за плечи и потащил за собой по улице, что-то сердито шипя ему в ухо.
— Примаханные, — сказал усатый, провожая взглядом две удаляющиеся спины.
— Ага, — кивнул первый. — Мож, здырковые? Одздали от звоих?
— Не, — второй мотнул головой. — Цирк жуткий. А эти двое — просто придурки.
— Ну, я подубал, мож, сбешилы…
— В этих краях все малахольные! — Радовался дракон. — И люди, и селения, и нечисть! Мы сколько дорог исходили — и всего раз на тебя что-то напало, а местных послушать — так хоть за ворота не выходи, тут же нечисть ка-ак прыгнет!
Йеруш ежился в своей куртке, как отощавший медведь в слишком свободной шкуре, то и дело оступался в дорожных колеях, смотрел на вывески, искал указатели. Илидор думал, что Найло его и не слушает, но тот ответил:
— Нечисть знает, кто её принимает всерьёз, я уверен. Лезет к тем, кто боится, кто накормит страхом, а от нас ей что толку? И в Гребло — ты заметил? — ни один человек не говорил про лихоту, болотных вомперцев и прочих блудников. Я еще тогда подумал, что в Гребло ничего такого и нет. Приморские люди мало думают про сухопутную ёрпыль — так она к ним и не приходит. С людьми моря ей голодно, с нами тоже. Что с нас взять, помимо пенделей?
Илидор фыркнул. Тоже ещё, раздаватель пенделей выискался. Могучий воин Йеруш Найло! Гроза селений и морей, большой знаток боевого приёма «Спотыкучий ухват»!
Мастеровые кварталы начинались почти сразу за Железными воротами, улицы наполнял гам, стук, слоистая непознаваемая вонь и суета. Йеруш по сторонам так и не смотрел — только на вывески, и в него чуть было не врезался мальчишка, несущий в обеих руках по полному ночному горшку.
—
Мальчишка буркнул, не поднимая головы. Илидор проследил за ним взглядом, пока мальчишку и его пахучую ношу не поглотила дверь лавки дубильщика, стоящей на отшибе от прочих, под самой стеной.
— Ты здесь скорей ворьё найдёшь, чем покупателя, — укорил Йеруша дракон. — Под ноги лучше смотри.
Мастеровые кварталы тянулись, как осенняя морось. Хлюпала под ногами глинистая почва, мокрая не то от дождей, не то от нечистот, бегали туда-сюда куры, кошки и дети, капало с низких крыш, рябило в глазах от цветастых одежд и фигурных вывесок.
Шибала в нос вонь отходов и мусора, которые тут сбрасывали прямо в канавы, и на грудах этого мусора преспокойно возились жирные крысы и мелкие псы. Поодаль, как показалось дракону, рылась в отходах небольшая дикая свинья, а впрочем, это могла быть особо жирная крыса или старуха в кожаной жилетке.
Трижды Илидор стряхивал с рюкзака повисшего на нём хитроглазого ребенка — не понять притом, одного и того же или разных, а Йеруш спазматически прижимал к груди кошель и мешочек с сумеречным камнем.
Дорога, понемногу петляя между мастерскими и лавками, поднималась в гору и злонамеренно не радовала Найло. На поворотах там и сям стояли бочки с протухшей дождевой водой и мусором. Один раз дорогу перебежала такая жирная крыса, что Йеруш принял её за кошку.
За ним и драконом тащилась уже целая ватага оборванных детей с недетски-внимательными глазами и вкрадчивыми кошачьими движениями, и никто из детей не выглядел дружелюбно. Илидор довольно слабо представлял, что он должен делать и думать по этому поводу — шугать их вроде не за что, но очень хочется оказаться как можно дальше, притом побыстрее, и дракон всё ускорял шаг. Йеруш, едва ли это замечая, тоже шагал всё шире, чтобы не отставать.
— И правда, в таком месте ювелиры бы не прижились, — бормотал себе под нос Найло. — А где бы они прижились? Может, их вообще нет в этом городе! Почему мы не спросили стражих на воротах, скажи мне, вот скажи, что меня сбило с толку и зачем оно это сделало? А?
Дракон не отвечал: Йеруш и без него знает, что в этом городе есть гном-ювелир. Если, конечно, не помер от неведомой болячки на днях и если пожелает с ними разговаривать.
Бобрык был четвертым городом, куда они пришли в поисках мастера-гнома, способного купить сумеречный камешек.
До этого были Птиц, Мякошь и Полудна. В первом городе ремесленников-гномов не оказалось: утверждения на работу выдавались только гильдийцам, а в гильдии брали исключительно людей.
Илидор и Йеруш всё-таки потолкались по рынку и лавкам, и дракон наконец утеплился: после отчаянного торга он продал карту больших залежей кварца в паре дней пути от города, и вырученных денег хватило на тёплые непромокаемые неснашиваемые сапоги неприметно-серого цвета с мягким складчатым голенищем, многослойной подошвой и небольшим каблуком, а также на плотные шерстяные штаны и жилетку из собачьего меха с просторным капюшоном.