Драконы Новы
Шрифт:
— Докажи ей, что ты любишь Лум.
— Я не люблю этот унылый камень.
Он знал, что это правда, и тут же почувствовал себя глупо из-за того, что сказал это так, как сказал.
— Тогда докажи ей, что твои интересы совпадают с интересами Лума.
— Я не знаю, что это такое, и, более того, мне все равно.
Кварех на мгновение прикрыл глаза. Петра была силой сама по себе, а теперь, помимо нее, ему пришлось бороться с Ари на Нове. Идея молиться Лорду Агенди об удаче становилась все более привлекательной с каждой минутой.
— Если тебе все равно, то заверь ее, что Лум
— Если она верит в это, значит, она сделает для меня Философскую Шкатулку? Она даст мне мою армию?
— Для Лума нет ничего, чего бы она не сделала.
4. Флоренс
По щеке Флоренс скатились бисеринки пота, медленно скользнув по татуировке Ворона. Она медленно вдыхала через нос, с шипением выдыхая сквозь зубы, чтобы они не стучали. В комнате было холодно. Ее кровь кипела.
Она зажала золотую канистру между указательным и большим пальцами и смотрела на нее сквозь очки. Справа от нее лежала небольшая гора пороха, слева — полдюжины реактивных химических веществ. Одним неверным движением ее можно было разнести на пять дорог в вечность.
— Добавить ртути… — вздохнула она, совершенно про себя. Обдуманными движениями она потянулась к мензурке, в которой, как она знала, хранился нужный элемент, и подняла ее точно к канистре. Она наблюдала, как жидкий металл перетекает в смесь в золотой трубке.
Магия пульсировала под ее пальцами неровными вспышками. Управлять ею было все равно что пытаться удержать жир кончиками пальцев. Каждый раз, когда ей казалось, что она ухватилась, оно ускользало из ее рук, оставляя лишь остатки. Она пыталась снова схватить его, чтобы обрести тот же вес, с которым держала его всего несколько секунд назад.
Если бы она сейчас оступилась, то покончила бы с собой и разнесла бы крыло зала Гильдии Алхимиков. Одно неверное движение, один неправильно отмеренный порошок или химикат, одна секунда слишком сильной стабилизирующей магии — вот и все, что потребуется. Она с легкой ухмылкой опустила мензурку обратно на стол.
Это напряжение было тем, ради чего она жила. Это была половина целого, чаша весов, которая наклонялась при каждом ее движении. Она тратила минуты и часы на созидание, чтобы потом вдесятеро превзойти разрушение. Именно это увлекло ее из Гильдии Воронов, экспертов по транспортировке, в Револьверы.
В нос ударил резкий металлический запах. Чувствовать запах происходящих химических реакций было новым ощущением. Естественно, масштабные или заметные реакции могли быть заметны любому химику. Но здесь все было иначе. Ее чувства менялись с тех пор, как она стала Химерой. Все ее тело приспосабливалось к введению крови Дракона. За две недели, прошедшие с момента превращения, она стала выше на полпальца. Она меньше спала и меньше ела, но у нее было гораздо больше энергии.
Как бы Арианне ни было неприятно слышать это от Флоренс, она видела преимущества того, что стала Химерой,
Но Флоренс не могла создать такую шкатулку. Этим умением обладала лишь женщина, которую она называла своим другом и наставником. И теперь… теперь Флоренс не знала, кем она была для этого талантливого изобретателя.
Она поставила канистру в слот на подставке. Ее мысли были заняты чем-то другим, и руки действовали уверенно и без колебаний, словно сами по себе.
Арианна ушла, не сказав ни слова. Они поссорились, она была отстраненной около недели, а потом исчезла за облаками. Все ждали от Флоренс каких-то сведений о приемах Арианны, но у нее их не было. У нее никогда их не было. Атрибуты разума этой женщины были загадкой, которую Флоренс так и не смогла разгадать.
Флоренс с уверенностью закрыла канистру.
Она была не совсем честна с Алхимиками. Она не могла выразить словами свои подозрения относительно отъезда Арианны. Это было скорее чувство, чем логический вывод. После их последнего разговора, если все, что она знала о женщине, было правдой, Арианна ушла, чтобы сделать то, что должно быть сделано. Флоренс удивлялась мысли о том, что именно ее слова заставили Арианну поступить так, но только ночью, когда она пыталась уснуть.
Днем же нужно было работать. Арианна витала в облаках вместе с Кварехом, надеясь, что не убьет каждого Дракона, который попадется ей на глаза, — это плохо сказалось бы на отношениях с восстанием. Флоренс оставалась в Луме, помогая тем самым повстанцам, частью которых она теперь себя считала.
Она потянулась к своему револьверу последней модификации. Он был тяжелее, чем стандартный, из-за золота, которое она использовала. Вдоль ствола были выгравированы алхимические руны. Не позднее, как полгода назад эти руны были лишь бороздками на кончиках ее пальцев. Теперь же они покалывали ее плоть, прося магии, шепча ей о силе, которую она в них хранила. Это была интересная наука, которую нужно было не только изучать, но и чувствовать.
Взяв плащ в горошек и накинув его на плечи, Флоренс направилась в сердце Гильдии Алхимиков.
Ранним утром было тихо. Большинство еще спало, и золотые элеваторы молчали. Ей больше не требовалась помощь других, чтобы заставить элеватор двигаться. Подумав, она магически потянулась к металлу, заставляя его опуститься вниз. Шестеренки под платформой застонали и ожили. Их зубья вошли в пазы на стене, щелкая по всей длине башни, служившей сердцем самой секретной гильдии в мире.
Она вышла в Лес Скелетов, такой же туманный, как непроницаемый слой облаков над Лумом. Призрачные дымки вились вокруг деревьев и скрывали кустарники. Магия полыхала у нее на шее, предупреждая о ловушках, которые расставили алхимики, чтобы отпугнуть смертоносного Эндвига. Флоренс старалась обходить их стороной: если ловушки были достаточно мощными, чтобы убить одно из преследующих ее существ, то ее саму они, без сомнения, превратили бы в мякоть за считанные секунды.