Драконы Новы

Кова Элис

Кварех стоял над своим старшим братом. Финнир смотрел на него с той же холодностью, что и раньше, после того как Петра назвала Квареха Рю. Квареху хотелось, чтобы все было иначе. Он хотел бы, чтобы ему не приходилось смотреть на брата с презрением. Но он не мог по-другому.

К этому выводу они шли с самого начала. Это был переломный момент для двух братьев и сестры Син. В их Доме хватало места только для двоих.

Финнир встал без посторонней помощи и, прихрамывая, пошел прочь. Кровь стекала за ним по пятам, и Кварех держался рядом с ним до самого выхода из комнаты, а затем с тяжелым вздохом

плотно закрыл за ними двери.

Он смотрел на старшего брата с тяжестью в груди — пустотой, оставшейся после радости, которую Арианна поместила туда раньше. Петра хотела, чтобы Финнира заперли, а потом повели на убой. Это была позорная смерть.

— Так где же меня будут держать перед тем, как зарезать? — прохрипел Финнир, глядя на свои еще не зажившие раны, с подбородка которого капала кровь. — Будет ли у меня время помыться перед судом? Или покрыть свою кожу благословением богов?

Кварех тяжело сглотнул, чувствуя себя одновременно храбрым и очень глупым. Петра, несомненно, захочет запереть Финнира в самой тихой и глубокой комнате поместья.

— Все будет.

Он повел Финнира по коридорам, подальше от сестры, к гостевым комнатам, обычно отводимым для именитых обитателей. Финнир был его братом и Син; он должен был достойно предстать перед Двором. Даже если сегодня ему суждено умереть, он умрет достойной смертью, подобающей ребенку Дома.

Финнир, к его чести, не делал никаких попыток бороться или бежать. Даже если бы он смог одолеть Квареха, Петра без колебаний превратила бы его в золотистое пятно, если бы Финнир сейчас повернулся. Брат смиренно склонил голову и закрыл рот.

— Я вернусь через несколько часов, как раз перед началом суда. — Кварех взял на себя ответственность за выполнение задания. Даже если Петра не планировала поручать ее ему, это должен был сделать один из них, а она не собиралась быть в том состоянии духа, чтобы сопровождать Финнира куда-либо.

— Малыш Кварех так добр к старшему брату, — проговорил Финнир, повернувшись спиной и демонстрируя, что больше сил тратит на осмотр комнаты, чем на свои колкие замечания. — Посмотри на меня внимательно, Кварех. Вот какая судьба ждет тебя. Она изгонит тебя, как только ты перестанешь быть полезным. Она уничтожит всех Син ради своих амбиций, если так будет нужно. Конец, который Петра задумала для себя, навсегда выше перед всеми ее идеалами. Он стоит выше меня. И будет стоять выше тебя. Если ты не остановишь ее, она приведет все, что ты любишь, к краху, и тебе останется только чувствовать, как когти Ивеуна вырывают твое бьющееся сердце.

Кварех крепко сжал кулаки, но когти все равно пытались вырваться. Кровь запеклась в его руках из собственных ладоней, но он не разжимал их. Если бы он это сделал, то поразил бы Финнира там, где тот стоял.

— Все, что делает Петра, — ради Син. — Кварех печально покачал головой и потянулся, чтобы закрыть дверь. — Это ты все разрушил, Финнир.

Кварех закрыл дверь и позвал слугу из коридора, чтобы тот принес ключ. Он ждал, охраняя комнату, пока ее не закроют. Но даже тогда он замирал, прислушиваясь, затаив дыхание, ожидая.

Не было никаких вспышек гнева. Ни рыданий. Ни криков страдания. Финнир молчал, занимаясь своими делами, словно надвигающаяся смерть его

ничуть не беспокоило.

Кварех протяжно вздохнул и отошел в сторону. Это было нормально для Финнира — быть пленником среди роскошной, одноразовой знати. И он собирался умереть так же, как и жил, — не более чем пленником.

39. Арианна

Список материалов был почти готов.

Ей предстояло рассчитать количество различных элементов, необходимых для удовлетворительного начального производства шкатулок. Впервые за всю свою жизнь она пожалела, что не может поговорить с Софи. Та бы знала, сколько шкатулок можно произвести. Она гораздо лучше Ари умела тактически планировать подобные вещи.

Но сейчас это было невозможно, а Арианне нужно было что-то передать Драконам перед уходом. Ей нужен был своего рода контракт, письменное изложение ожиданий. Утешение, которое он это даст, будет буквально бумажное, но хоть что-то.

Она полагала, что первой партии в сотню шкатулок будет достаточно, чтобы начать склонять чашу весов в пользу Дома Син. Затем они перейдут на вторую стадию производства, где вся оснастка будет доведена до совершенства, а рабочие на линии с легкостью освоят весь процесс сборки. Они смогут делать больше и быстрее.

Она надеялась, что этого будет достаточно.

До ее носа донесся запах, отвлекший ее. Арианна остановила перо на странице. Это был запах крови Дракона, более резкий и свежий, чем просто запах следовой магии. Расстояние было не очень маленьким, но и не слишком большим.

Она уставилась на свои руки. Она решила смотреть в будущее, а не в прошлое. Она собиралась создать новый мир для Лума, для Флоренс. Арианна закрыла глаза. Она собиралась позволить себе снова надеяться и мечтать о будущем, частью которого она могла бы стать.

Но запах крови был сильнее надежды и реальнее любой мечты. Он заманил ее обратно к старой зависимости, известной как месть. Арианна крепко сжала ручку, словно это был спасательный круг в разрывном потоке, в который ее вот-вот затянет.

Запах усилился, и Арианна встала. Дракон по имени Рафанси был неподалеку. У него текла кровь. Арианна не знала почему, но в ее нутре сразу же возникло чувство, что если она не убьет его, то до конца своих лет будет испытывать лишь обиду. Этот мужчина отнял у нее жизнь, и она не могла позволить ему умереть на его условиях.

Так будет лучше, убеждала она себя, пока ее тело двигалось отдельно от ее сознания. Она найдет его и отомстит. Не нужно будет привлекать Квареха, и, более того, она сможет получить от него благословение, чтобы потратить его на все, что он не даст ей безвозмездно из обожания. Да, она делала это для него, как и для себя. Так будет лучше для всех.

Арианна подошла к двери и сунула нос в коридор, оглядываясь по сторонам. Запах был сильнее, но, казалось, он улетучивался. Она оглянулась на стол, разрываясь между тем, за что поклялась бороться всю жизнь, — восстанием, будущим для Лума — и тихим шепотом, что это единственное, чего она действительно хотела.