Драконы Солернии

Рогозина Екатерина

Я с трудом перевёл дыхание, чтобы подавить желание придушить этого поросёнка на месте. Это совсем не входило в мои планы.

Вместо этого, я крепко взял его под локоть и потащил во внутренний двор, где так удачно пышно разрослись туи и кипарисы, образуя укромные от людей и солнца уголки. На не было видно из окон второго этажа, да и в этот час дворик пустовал - в лабораториях шла активная работа.

– Эй, ты чего? Я ж пошутил!
– удивился ди Ландау, когда понял, что я не собираюсь его отпускать.

Я зафиксировал его запястья, прижав к его же предплечьям и сдавив их вместе с грудной клеткой. Мне не составляло никакого труда удерживать его и сжимать одновременно, так что кости и суставы начинали трещать.

– Проклятье, Фил, какого хрена?
– вытаращившись на меня своими голубыми глазами, простонал мой напарник, понимая, что я медленно, но верно выжимаю у него из лёгких воздух, и закричать, чтобы позвать на помощь, он уже не может.

Он только зря истратил своё дыхание на глупый вопрос.

Давай же! Соображай, поросёнок!

У тебя больше нет возможности использовать свои кинжалы. Они крепко прижаты к твоим же рукам. Наверняка, их металлические рёбра больно врезались в твои руки. Тебе не вызволить своих стальных птичек из рукавов.

У тебя больше нет возможности вывернуться из моего захвата. Ты был беспечен и упустил время.

И очень скоро у тебя не останется воздуху в лёгких.

Твои кости будут перемолоты в труху моими руками. Осколки вопьются в мягкие ткани, раздирая и калеча их.

Я по глазам видел, насколько он в ярости и насколько он испуган. Бедный ди Ландау не ожидал предательства. Возможно, нам больше не придётся работать вместе, если ты сейчас не сообразишь, что ты должен сделать, напарник!

Я не отводил взгляда от его лица, видя, как вздуваются жилы и вены на лбу.

Ну, где же твоё второе оружие, которое всегда при тебе? Где твоя магия, упрямый мальчишка?!

Не надо даже пытаться отбрыкиваться. Мне больно, но не настолько, чтобы отпустить тебя. Ты только зря тратишь силы.

И воздух, который хватаешь ртом, не дойдёт туда, куда должен.

Ну же! Ты последний шанс для нас обоих!

Я не знаю, что он видел в моих глазах, но внезапно он замер, глядя на меня и выпустил последние капли воздуха:

– Фил, не дыши...

Ему не хватало громкости, ему не хватало экспрессии, но Силы, настоящей магической Силы, которая суть любого заклинания, ему было не занимать.

Вы же помните нашу историю с участием семьи Бьянко? Тогда тристе Эрнесто сказал одну важную вещь, которая касается всех магов. Будь он хоть сколько слабым, будь он хоть сколько неумелым, но в момент сильных переживаний, он может рывком, в чувствах, единовременно превзойти самого себя. А что уж говорить о волшебнике, который испуган видом неумолимо приближающейся смерти? Нет ни одного человека, кто остался бы равнодушным, а уж маги, чья эмоциональность широко

известна...

Сказать, что меня снесло, это значит, ничего не сказать. Право слово, святая сеньора Реджина и то била режущим ветром слабее.

Если бы ди Ландау сказал мне умереть, моё сердце остановилось бы в тот же миг. Но он понял, понял мой намёк! Око за око, зуб за зуб. Сделай с противником то же, что и он с тобой.

Тебя душат? Задуши его в ответ!

В глазах у меня потемнело, я отшатнулся и рефлекторно схватился за свой воротник. Я рвал и пытался растерзать несчастную одежду, жаждая вздохнуть, но разве это могло мне помочь против заклинания перепуганного мага?

Ну, давай же, напарник, докажи, что у тебя в гороскопе действительно Владыка Разума находится в своём дворце! Давным-давно, ты узнал мой браслет с первого взгляда. Твоё мышление быстро, а память не подводит тебя.

Я даже разорвал ворот, чтобы ты увидел проблему своими глазами. На большее у меня не хватило сил. Я не мог сказать, но я мог показать. Я очень старался объяснить тебе происходящее...

...Быть задушенным не так-то приятно. В какой-то момент темнота и боль накрывают целиком, и ты абсолютно теряешь контроль над своим телом.

Я даже не успел пожалеть о том, что могу больше никогда не проснуться.

Зато потом сознание начало возвращаться ко мне. Кто-то предпринял разумные меры для обуздания буйного гомункулуса. Первое, что я почувствовал - тяжесть Оков на руках.

Что ж, похоже, моя миссия служения государству подходит к концу. Я стар, двести лет службы, как никак. Вероятно, мне пора уходить. Происшествие с Пикколо показало, насколько я могу быть опасен окружающим.

Я с трудом открыл глаза и нашёл ди Ландау взглядом.

Встопорщенный и взбаламученный юноша сидел без рубашки. К моему ужасу, на его руках красовались жуткие фиолетовые синяки от моей хватки. Сеньор Ромио осторожно наносил на них какую-то мазь, заставляя напарника... то есть, уже бывшего напарника сопеть и морщиться.

Рядом со мной стоял, держа револьвер наготове, сеньор Сбирро, куратор Ромио.

– Очнулся?
– прохрипел ди Ландау, если не увидев, то хотя бы почувствовав мой взгляд.

– Полиция скоро будет тут, - револьвер тут же упёрся мне практически в лицо.
– Не вздумай вытворить чего-нибудь, гомункулус!
– с сеньором Сбирро шутки были плохи.

– Слава Королю-Дракону, вы живы...
– я совсем не узнал свой голос.

Вместо знакомого гула, раздалось хриплое карканье. Горло саднило внутри и ужасно болело снаружи, где остался след от цепочки. Я попытался было отвернуться, чтобы смиренно встретить свою последующую судьбу (тут уж я был не властен, мне надо было ждать чужих решений относительно меня), как ди Ландау кузнечиком подскочил со стула: