Драмы и комедии
Шрифт:
Цепляясь за арматуру лестницы, поднимаются на уровень комнаты двое мальчишек: С а ш к а — лет двенадцати, с синяком под левым глазом, и Э д и к — примерно того же возраста, аккуратненький, белобрысый, в очках.
С а ш к а. Замри… Во двор смоталась. (Вскакивает в комнату, за ним — Эдик.) А ну, давай, быстро, шуруй! (Ища что-то, заглядывает во все углы, под кровать, ощупывает вещи.) Точно тебе говорю! Вчера
Э д и к. Тоже мне Шерлок Холмс…
С а ш к а. Чего эта овчарка сидит в городе? Чего? Соображать надо.
Э д и к. Шпионки не такие.
С а ш к а. Какие — не такие?
Э д и к. Вот я читал одну книжку…
С а ш к а. Молчи, некогда с твоими книжками.
Э д и к (приглядывается). Какие слова на стенках!
С а ш к а (продолжая поиски). Героические. Эх! Я в подвале сидел, когда бои шли сильные. Там и раненые лежали. А когда немцы тут были, я песни советские пел. Гро-омко! Вот так, как рвану:
«Ты помнишь, товарищ, как вместе сражались, Как нас обнимала гроза? Тогда нам обоим сквозь дым улыбались Ее голубые глаза…»Э д и к. А немцы?
С а ш к а. Что мне немцы! Эх! Это тебе не то что где-то там, в Ташкенте…
Э д и к. А я виноват? Эвакуировали…
С а ш к а. Эх! Я из автомата стрелял!
Э д и к. Врешь!
С а ш к а. Целый диск выпустил.
Э д и к. Еще, может, и я постреляю. Папа говорит — город снова на угрожаемом положении. Рано, говорит, я с мамой к нему приехал. А сам электростанцию восстанавливает! Как тут понять?
С а ш к а (рассудительно). Обстановка… (Оглядывает товарища.) Парень ты ничего… Лазишь хорошо. Только вот жалостливый.
Э д и к. Таким камнем ты мог бы ее убить, если б в голову попал.
С а ш к а. Так ей и надо. Священная месть. Смотри-ка, это ее гармошка… (Берет аккордеон.) Играет хорошо так… Давай испортим?! (Вынимает из кармана нож.) Ша-а-рах по мехам…
Э д и к. Стой! Зачем? Разве вещь виновата? Ее какой-нибудь мастер делал, старался, а ты…
С а ш к а. Так гармошка ж немецкая, буржуйская!
Э д и к. Буржуи гармошки не делают, мастера делают.
С а ш к а. Э-эх, жалостливый… А говорит — стрелять хочется! Идем, я тебе тайный ход в крепостную стену покажу. Там я в одном местечке, в башне, скелет от человека нашел. Эх, скелетик! Старинный… с цепями… И меч заржавленный, тоже старинный.
Э д и к. Дай пионерское, что больше не будешь камнем в нее кидать, тогда дружить с тобой буду.
С а ш к а. Даю! Честное пионерское, не буду камнями бить немецкую овчарку Нилку Снижко. Гранату в нее брошу!
Э д и к. Ты что, спятил?
С а ш к а (вынимает из кармана гранату «лимонку»). Видишь? (Подбрасывает гранату,
Э д и к. Взорвется…
С а ш к а (хитро улыбаясь). А запал у меня даже в другом кармане… (Показывает.) Может, завтра или послезавтра немцы в город вернутся… Эта с цветочками их встречать будет… Тебе-то что, ты драпанешь в свои Ташкенты.
Э д и к. Я — останусь! Спрячусь и останусь. И мы вместе совершим подвиг… Поможешь остаться?
С а ш к а. Что тебе, жалостливому, тут делать?
Э д и к. Я врагов жалеть не буду.
С а ш к а. Первый наш враг — овчарка. Ее надо убить. Эх, штучка, у-ух, как рванет — в клочья… Только надо подстеречь ее, чтоб одна была, а то других пораним.
Э д и к. Этого я делать не буду.
С а ш к а. Тогда и я тебе шиш помогу остаться! Иди к мамочке… тыловая крыса… Смерть немецким оккупантам!
Размахивая гранатой, Сашка выбегает. За ним плетется Эдик. У выхода ребята сталкиваются с женщиной в военной форме, с погонами военврача третьего ранга, и мужчиной в штатском, с чемоданом в руке. Это мать Федора, М а р и я И г н а т ь е в н а, и ее брат, А р к а д и й И г н а т ь е в и ч Ч у ф а р о в. Их сопровождает Н и л а.
Ч у ф а р о в. Дикие мальчишки… Что у этого, вихрастого, было в руке?
М а р и я И г н а т ь е в н а. Мне кажется, граната.
Ч у ф а р о в. Граната?!
М а р и я И г н а т ь е в н а (пожимает плечами). Здесь был фронт.
Ч у ф а р о в (обернувшись к Ниле). Это же надо как-то упорядочить. (Уловив в глазах Нилы улыбку.) Что?
Н и л а. Я с вами согласна.
М а р и я И г н а т ь е в н а (оглядывает стены). Обрати внимание…
Ч у ф а р о в. Гм… как говорится, не очень-то идейно… какие-то Туськины ножки!
М а р и я И г н а т ь е в н а. Это как раз неплохо.
Ч у ф а р о в. Ма-аша! (Присматривается к Марии Игнатьевне.) А знаешь, сестра, в тебе появилась какая-то легкость…
М а р и я И г н а т ь е в н а. Ходила много.
Ч у ф а р о в (Ниле). Мне приготовили комнату на третьем этаже?
Н и л а. Да. Вы пройдете?
Ч у ф а р о в (критически оглядывает Нилу). Гм… И вы — дворник?
Н и л а. Жду повышения.
Ч у ф а р о в. Идемте.
М а р и я И г н а т ь е в н а (тихо, насмешливо). Аркадий, присмотрись-ка — абсолютно безыдейные ножки.
Ч у ф а р о в. Ма-аша! (Раздраженно, Ниле.) Ведите, ведите же нас!
М а р и я И г н а т ь е в н а. Здесь еще какая-то надпись… (Останавливается, читает). Иди, я найду твою комнату.
Чуфаров вслед за Нилой уходит по лестнице вверх. Входит Ф е д о р, увидел мать.