Драмы. Стихотворения

Шиллер Фридрих Иоганн Кристоф

Наследства Племяннику не отдал император И будто бы хотел совсем отнять Его владенья, дав ему взамен Епископство. Но юный герцог внял Товарищей своих навету злому И вместе с Вартом, Пальмом, Эшенбахом И Тегерфельдом порешил на том, Что раз ему отказано в правах, То собственной рукой он отомстит.

Вальтер Фюрст

Но как свершилось это преступленье?

Штауффахер

В свою столицу ехал император Из Бадена

со свитою блестящей, В которой сын его был Леопольд И герцог Иоганн. Когда ж до Ройса Доехали, то сразу к переправе, Всех оттеснив, убийцы понеслись И вместе с императором поплыли. Потом верхом поехал государь По полю, где огромный древний город [248] Был, говорят, в языческое время… И на виду у Габсбургского замка — Австрийский дом свой род ведет оттуда — Сам герцог Иоганн ему нанес Удар кинжалом в горло, а фон Пальм Его пронзил копьем на всем скаку, Меч Эшенбаха череп раскроил. И рухнул Альбрехт, весь в крови, сраженный Своими на земле своих отцов. А свита, отделенная рекою, Беспомощно глядела на расправу И только воплем воздух оглашала, И на руках у нищенки безродной Весь кровью император изошел.

248

…огромный древний город — Виндонисса (в новое время — Виндиш), знаменитый римский пограничный город, сдерживавший напор германских племен; был разрушен в 594 году.

Мельхталь

Вот как пришлось владыке умереть, Что жадно всем стремился завладеть!

Штауффахер

Безмерный ужас охватил страну. Везде в горах завалены проходы, Вблизи границ все насторожены. И затворил ворота древний Цюрих, Хоть тридцать лет он их не затворял: Страшны убийцы, мстители — подавно. Уже идет с войсками королева Венгерская — суровая Агнеса [249] , Которой кротость женская чужда. Она проклятья шлет и отомстить За царственную кровь отца клянется Преступникам, их роду, детям, внукам, И слугам их, и даже камням замков. Она грозит, что целые семейства В отцовскую могилу сбросит, кровью Омоется, как майскою росой.

249

Агнеса — дочь Альбрехта I, вдова венгерского короля Андрея III.

Мельхталь

Известно ль вам, куда убийцы скрылись?

Штауффахер

Все пятеро сообщников бежали, Свершив убийство, в пять концов различных, Чтоб никогда не встретиться… Как слышно, В горах у нас блуждает Иоганн.

Вальтер Фюрст

Так не дало им проку злодеянье! Бесплодна месть — она убийства жаждет. Убийством насладится, а затем В отчаянье бездонном захлебнется.

Штауффахер

Убийцам пользы нет от преступленья. Но мы рукою чистою сорвем Кровавого злодейства плод благой. Мы от большой избавились беды: Свободы самый грозный враг — в могиле. И

будто бы другому дому скипетр, Не Габсбургам, достанется. Желает Империя свободно избирать.

Вальтер Фюрст

Что ж вы слыхали?

Штауффахер

Большинством намечен, Как говорят, граф Генрих Люксембург.

Вальтер Фюрст

С империей не порывали мы, И благо нам — теперь добьемся правды!

Штауффахер

В друзьях нуждаясь, новый император Защитой против Австрии нам будет.

Все бросаются в объятия друг другу. Входит Петерман с имперским гонцом.

Петерман

Вот старшины почтенные.

Рёссельман и другие

(Петерману)

Вы с чем?

Петерман

Гонец имперский с грамотою прибыл.

Все

(Вальтеру Фюрсту)

Читайте вы!

Вальтер Фюрст

(читает)

«Всем гражданам любезным Трех стран лесных дарует королева Елизавета милости и блага».

Несколько голосов

Что нужно ей? Здесь нет ее владений.

Вальтер Фюрст

(читает)

«В великой скорби и печали вдовьей, В которую повергнута она Кровавою кончиною супруга, Любовь и верность помнит королева».

Мельхталь

А счастлива была — не вспоминала.

Рёссельман

Дослушаем! Потише!

Вальтер Фюрст

(читает)

«И думает, что преданный народ Со справедливым омерзеньем встретит Злодеев окаянных. Посему Ждет королева, что в лесных кантонах Им, супостатам, не дадут приюта, А что усердно будут помогать Их изловить и выдать для отмщенья, Любовь и милость памятуя, кои Здесь Рудольфа державный дом явил».

Знаки недовольства среди поселян.

Многие голоса

Любовь и милость!

Штауффахер

Да, милости оказывал отец, Но можно ль нам сыновними хвалиться? Он разве наши льготы подтвердил, Как всякий император до него? Творил ли он над нами правый суд? Давал ли невиновному защиту? И принял ли послов от наших стран, Когда мы их в тревоге снарядили? Нет, ничего для нас не сделал Альбрехт. И если б мы могучею рукой Не защитили наших прав, его Не тронули б вовек несчастья наши… За что ж благодарить? Он не посеял Тут благодарности, хоть мог бы стать Отцом любимым всех своих народов. Лишь о своих он проявлял заботы, Они пусть плачут, — нет у нас охоты!