Дрэд, или Повесть о проклятом болоте. (Жизнь южных Штатов). После Дрэда
Шрифт:
— Наш мистер Титмарш, — сказала тётушка Несбит, — говорит об этом предмете совсем иначе.
— Не думаю, — сказала Нина, — чтобы учреждение, вредное для той и другой стороны, происходило от Бога.
— Кто этот мистер Титмарш? — спросил Клейтон вполголоса.
— Это один из фаворитов тётушки Несбит и один из предметов моего отвращения. Я его терпеть не могу!
— Конечно, могут говорить, что угодно об образовании простого народа в Северных Штатах, — сказал дядя Джон; — но этот народ мне не нравится. Да и к чему ведёт образование простого народа? Разве только к их же погибели. Я слышал об учёных кузнецах, которые пренебрегают своим ремеслом, приучаются говорить напыщенные речи и становятся бродягами. Подобные вещи
— Действительно, — сказала Нина, — дядюшка Джон видит в этом возрождение блаженного века!
— Разумеется, — сказал дядя Джон, — для простого народа необходимо, чтобы кто-нибудь управлял им, заботился о нём: это, по-моему, одно из главных условий его существования. Всё его образование должно заключаться в изучении следующей истины: стараться честным трудом приобретать средства к существованию в той стране, в которой судьбе угодно было основать его. Строгое соблюдение этого правила, в свою очередь, будет служить прочным основанием честного, трудолюбивого, полезного общества. Людям, которые должны управлять таким обществом, надобно будет решить, в чём состоят их обязанности. Они должны быть рассудительны, внимательны, снисходительны и тому подобное. Вот моё понятие о благоустроенном обществе.
— Поэтому вы не гражданин Соединённых Штатов, — сказал Клейтон.
— Я не гражданин? Неправда. Я верю в равенство джентльменов и в права равенства между людьми благовоспитанными. В этом состоит моё понятие о законах нашей родины.
Клейтон, Нина и Анна засмеялись.
— Слушая весёлые и свободные суждения дядюшки, — сказала Нина, — замечая в нём желание добра своему ближнему, другой, пожалуй, примет его за величайшего демократа. А как вы полагаете, почему он кажется таким? Потому что он до беспредельности верит в своё превосходное положение — вот и всё. Он уверен, что, при своём положении, он не подвергается ни малейшей опасности.
Общество наше условилось не ждать окончания вечерних проповедей. Новизна эффекта миновала, и к тому же тётушка Несбит заговорила о вредном влиянии росы и вечернего воздуха. Вследствие этого, лишь только атмосфера охладела до такой степени, что можно было ехать под косвенными лучами солнца, невыносимо палившего в течение дня, наши путники уже возвращались домой. Лесная дорога покрывалась зеленью и золотистыми полосами света, прорывавшегося сквозь пустые пространства между стволами деревьев; сосновая роща во всех частях своих оглашалась пением птиц. Весьма естественно, что разговор между Ниной и Клейтоном имел спокойное настроение.
— Мне кажутся странными все эти беседы и рассуждения, — сказала Нина. — В таких случаях я всегда вспоминаю Ливию Рэй... Ах! если бы вы знали, что это за девушка! сколько прекрасных качеств в ней! и что всего необыкновеннее,— она добра, не будучи скучною. Скажите, пожалуйста,— почему это добрые люди, по большей части, вместе с тем бывают и скучны.
— Надо вам заметить, — сказал Клейтон, — под качеством « добрый», я почти всегда подразумеваю недостаток нравственной силы. Люди нередко говорят о самоутверждении, — тогда как желания их до такой степени шатки, что сделать один шаг или другой для них всё равно. Такие люди легко попадают на религиозную рутину, выучивают наизусть несколько фраз, и становятся, как вы говорите, весьма скучными добрыми людьми.
— В этом отношении Ливия Рэй заслуживает внимания, — сказала Нина. — Она получила то воспитание, которое обыкновенно дают девочкам в Новой Англии, воспитание фундаментальнее и обширнее нашего. Она также легко читает по-латыни и по-гречески, как по-французски
— Да, — сказал Клейтон. — Всё хорошее в этом мире проистекает от людей с хорошим направлением. Всё вычитанное из книг не принесёт вам той пользы, какую может доставить знакомство с личностью писателя. Хорошая книга непременно заставляет вас предполагать, что в авторе есть гораздо больше того, что он высказал.
— Это самое чувство я испытываю в отношения к Ливии, — с горячностью сказала Нина. —Она мне кажется каким-то родником. Я долго находилась при ней, а не постигла её и половину? Она постоянно возбуждала во мне желание узнать её ещё более. Когда-нибудь я прочитаю вам её письма. Ливия пишет превосходно; и я очень ценю это, потому что сама я совсем не умею писать. Я лучше могу говорить, чем писать. Идеи, которые гнездятся в голове моей, ни под каким видом не хотят повиноваться мне, когда я вздумаю изложить их на бумаге: они непременно хотят, чтоб я их высказала. Вы бы посмотрели на Ливию; такие люди всегда делают меня недовольной собою. Не знаю, почему мне приятно видеть людей и предметы превосходнее меня во многих отношениях, тогда как они явно говорят мне, убеждают меня, до какой степени я жалкое создание. Услышав Дженни Линд, я после того долго не могла слышать своей музыки, которая вдруг обратилась в пустые, лишённые всякой гармонии, звуки, а между тем музыка мне нравится. Из всего этого я заключаю, что лучший способ к исправлению себя состоит в сознании своих недостатков.
— Справедливо, — сказал Клейтон, — это сознание можно назвать основным камнем к сооружению всего прекрасного. Главнейшее условие для достижения успеха в науках и искусствах заключается именно в сознании, что мы далеки ещё до совершенства.
— Знаете ли, — сказала Нина после непродолжительного молчания, — я всё удивляюсь, за что вы полюбили меня? Мне часто приходит на мысль, что вам бы следовало жениться не на мне, а на Ливии Рэй.
— Очень вам обязан, — сказал Клейтон, — за такое милое с вашей стороны попечение о моей женитьбе. Извините, однако ж, если я отдам предпочтение моему собственному выбору. Ведь и мы иногда бываем немного своенравны, и становимся похожими на ваш прекрасный пол.
— Но, — сказала Нина,— если у вас такой дурной вкус, и вы непременно хотите поставить на своём, то позвольте мне предупредить вас, что вы решительно не знаете, что ожидает вас впереди. Я весьма не сведуща, во мне ничего нет ничего практического. Я не умею вести счета и вовсе не понимаю домохозяйства. Я буду оставлять открытыми комоды и шкафы; на письменном столе моём вы увидите всегдашний беспорядок; не могу запомнить число месяца, — люблю рвать газеты и вообще делать такие вещи, которых никто не похвалит, а тем более вы, и тогда мне начнут говорить: « Нина, зачем ты не сделала этого? Зачем не сделала того? Отчего ты делаешь другое»? И так далее. О, я знаю вас, мужчин! Разумеется, это мне не понравится, и я буду в тягость и себе, и вам. Я никогда не думала выходить замуж, а тем более не рассчитывала на ваше предложение! Так вы не хотите принять моё предостережение?
— Нет! — сказал Клейтон, посмотрев на Нину с выразительной улыбкой.
— Как ужасно упрямы и своенравны эти мужчины! — сказала Нина и вместе с притворным смехом вдохнула в себя длинный глоток воздуха.
— Что делать! Женщины вообще обладают такой незначительной частицей этих качеств, что мы, по необходимости, должны принять остальное на себя, — сказал Клейтон.
— Значит, вы решительно остаётесь при своём выборе? — сказала Нина, глядя кругом, полусмеясь, полураскрасневшись.