Дрекавац
Шрифт:
— А что же делать с западной стеной? — Лука всматривался на горящий запад города, указывая на пожарища. — Раз, два, три, четыре… Семь пожарищ! Им нужна помощь.
«Всё идёт не по плану, — подумал Маркус. — Я хотел удержать основные силы от боя как можно дольше. Ещё не задействовано войско салтыса Радимира, стоящее в замке и состоящее из крепких рыцарей-латников; стоит ополчение, собранное наспех из горожан и крестьян, вооруженное чем попало. Видимо, придётся пойти на жертвенный шаг»
— Дьявол! Отправьте чернь на подмогу к салтысу Дамиру.
— Но это же крестьяне
— Это лучше, чем ничего.
— Это пустая трата крови, Маркус. Чернь не отстоит западный фланг.
— Я хочу сохранить как можно больше основных сил перед генеральным сражением.
Часлав хлопнул рукавицами.
— Оглядись! Уже! Идёт! Вовсю!
— Отправляйте ополченцев на запад, — Маркус грозно смотрел на Луку, но тот явно метался между командующим обороной и верховным шоленом.
— Я человек со старой душой… — промямлил он, подергивая себя за белую бороду. — Решите уже, наконец, молодые-знатные, что мне делать.
— Отправляй ополчение на запад.
— Маркус! — Часлав испытывал сильное раздражение. — Пусть войско с Радимиром идет защищать запад.
— Да твой Радимир даже доспехи не надел. Мальчишка не хочет сражаться за город. Чем тебе так не угодил этот знатный дурак?
Сверху спикировали железные птицы. Лучники и арбалетчики пустили разом сноп стрел и болтов. Большая часть птиц повалилась намертво, но две самые юркие сорвали одного рыцаря с лошади и потащили за пределы города.
— Мы теряем время, — сказал Маркус. — Я здесь командующий обороной, вы сами дали мне такую власть. Потеряем западный фланг — бросим город вплоть до берега реки. Лука, отправьте сигнал Рудольфу, пусть идет оборонять западный фланг.
«Пош-ш-шла!», — Часлав в ярости погнал коня к чудовищному пауку.
Когда стена второй линии обвалилась, Маркус находился в ста шагах от канализации. Стефан не вернулся ни сам, ни с Брассикой, поэтому рыцарь отправился искать девушку самолично. Часлав, как мог, отвлекал гигантскую машину, но она в конце концов прорвала вторую линию.
Машины роем пробивались сквозь разбитую стену из выложенных рядов бочек, заполненных камнями. В суматохе не разобрать, кто враг, кто друг, а кто просто случайный гость, которому не повезло оказаться в гуще сражения. Луч света ползал по домам, людям и баррикадам; золотое навершие церкви оплавилось и слезами стекало вниз, в ревущее пламя средокрестия.
Мимо Маркуса бежала женщина — без волос, с обугленным телом, в почерневших лохмотьях; белые глаза, полные ужаса и адской муки, демонстрировали животный инстинкт: бежать, бежать куда глаза глядят, подальше от войны. Единственное, что говорило о всё ещё человеческой природе этой обреченной женщины, было прижатое к груди белорукое дитя.
Рыцарь скакал до канала, и увидел развалины полосой в несколько десятков метров. Ей удалось подорвать тоннель.
— Брасс! Брасс! — кричал Маркус. — Я тут!
Никто не отвечал. Он спешился с коня, принялся разгребать камни из бывшего входа в тоннель, и страх всё глубже проникал в его душу.
— Мой господин! — прискакавший Томислав был весьма
— Ты что здесь делаешь? Разве ты не должен находиться с Чаславом?
— Он отправил меня на запад с тридцатью конниками.
— Ах, дьявол! Ну не может он без своеволия!
— Часлав всё же верховный шолен, — виновато произнес Томислав. — Вы пойдете со мной?
— Нет. Я ищу Брассику.
Томислав кивнул головой и опустил забрало. Тридцать конников направились с ним по узкой улочке к западным воротам.
Маркус продолжил растаскивать камни, к нему присоединились двое рыцарей и даже несколько случайных зевак из черни. Никто толком не понимал, что они ищут, но все верили: «Раз Маркус этим занимается…»
Наконец, когда наткнулись на валуны, намертво лежавшие и крепко зажатые меж собой, Маркус бросил дальнейшие раскопки. Люди ожидающе на него смотрели. Рыцарь стал корить себя за то, что потратил так много драгоценного времени. Он потерял самообладание, непростительный проступок в бою.
— Все живо на защиту второй линии! — оседлав коня, Маркус поскакал обратно.
Механоиды после того, как захватили купеческий район, внезапно поменяли тактику. Добравшись до торговых рядов, чудовища под предводительством гигантского паука занялись укреплением позиций, словно пожелали окопаться в городе.
— Что на западе? — Маркус спросил у Луки, защищавшего вторую линию. Рослый мужчина в легкой кожаной броне, подбитой крепким мехом, ясными голубыми глазами смотрел на командующего взглядом человека, только что вышедшего из тяжелого боя.
— Чего не знаю, того не знаю.
— А где твои слуги?
— Я потерял весь отряд, — признание Луки в том, что он оставил там всех бойцов, вызвало замешательство у Маркуса.
— Ну ладно… Война поганое дело, сам знаешь.
— Что прикажете?
— Бери любого коня, скачи на запад и разведай обстановку. В бой не вступай, лети молнией, доложи как можно скорее.
Лука так пришпорил коня, что тот встал на дыбы от боли.
К Маркусу стекались люди. Их простые лица, полные отчаянной надежды, взирали на него, ища спасения. Маркус знал, как дорого чувство безопасности — его дом уничтожили, и теперь, казалось, пришел черед уничтожения их домов. Порочный круг войны. Немногие откликнулись на мольбы Выша в те роковые дни. Теперь все платят за это бессердечие.
Эта беспощадная сила, по-видимому, не определяющаяся между добром и злом, готова сокрушить любое поселение, какие бы стены не возвели строители. Эта сила не объявила ни ультиматума, ни требования, всё строится на людских допущениях о некоей выгоде от гибели королевства. Эта сила ненасытна и готова отправиться за следующей жертвой: после Данара будет Эйна, а потом и всё королевство целиком, дальше южные острова, а может, и весь мир…
Ни у кого не останется своего дома. Все станут сначала такими, как Маркус: вечными воителями, странниками, бегающими от одной пустоши к другой в поисках уголка для доживания последних дней. Закончится всё рабскими кандалами дьявола Дрекаваца.