Древнерусская игра - Двенадцатая дочь
Шрифт:
Отбить ее у Старцева! Будет несложно... Лешка - дурак. Не замечает ее любви. Он передаст мне Руту собственными руками. А чего доброго, и вовсе потащится куда-нибудь в крестовый поход, в далекие траханые края. Скатертью дорога, великий мудрый дядя Леша!
Нет, я не могу подличать и хитрить. Я не хитроумный и вещий. Не грек, а дубрович. Гадко жить с подлючей задумкой на сердце. Разве Залесью нужен князь, который готов хоть нынче променять власть на рыженькую киску с ветерком в голове? Тьфу, вот ведь замутило мозги. Пойду и все расскажу Руте...
Ага?!
Нет, это ложь. Не смогу так долго притворяться! Когда-нибудь они со Старцевым... ха-ха. Они станут, допустим... целоваться у всех на глазах как обрученные, и я... просто брошусь у разобью Лешке его многоумную голову. Да не смогу я сдержать себя, это траханый факт. Если он начнет ее целовать, и если она... если они посмеют...
Вот смех, расхохотался Зверко, внезапно остановившись под старой перепуганной березой - кажется, даже птицы притихли от эдакого смеха. Ха-ха, это похоже на анекдот про разборчивого осла, который издох от нерешительности меж двух стогов сена. Я хочу любовь. Я хочу власть. Но эти две самки не хотят уживаться в общей норе. Двум женщинам тесно у очага. Они грызут друг друга, и надо выбирать. Править княжеством и всю жизнь называть Руту родной сестрицей? Или - шанс на любовь плюс позорное клеймо самозванца!
* * *
_Если вы полагаете, что наследник Зверко обязан выбрать княжескую власть, перейдите на стр. 746._
_Если вы настаиваете, что наследник Зверко должен выбрать любовь Руты, перейдите на стр. 647._
_(Если вы принципиально отказываетесь делать выбор за другого героя, спокойно продолжайте чтение.)_
* * *
Что-то маленькое тускло блеснуло - сквозь щели трофейного шлема Каширин машинально глянул вниз, на свою бронированную грудь: ах, это нательный крестик выбился наружу через расцепившийся кольчужный ворот, когда Данька валялся в траве, а теперь звякает, бьется на шнурке с каждым шагом. Надо спрятать обратно за пазуху.
Он быстро - хвать как муху!– поймал прыгающий кусочек блеска в железную ладонь; заходящее солнце слегка мигнуло на оловянных лепестках креста; Данька с мимолетным удивлением ясно разглядел то, чего раньше как-то не замечал: оказывается, в ногах Спасителя валяется какая-то мертвая голова. Вроде черепа. Гм. Что-то похожее он уже видел. На чьем-то клинке...
Он вдруг выпустил крестик из пальцев Рывком изогнулся - как волк, хватающий блоху на тощем заду, - вцепился в кожаный мешок за плечами удобный серый мешок, конфискованный у Плескуна. Разрывая свертки, нащупал вот! Тяжкая стальная крестовина... Обломанный меч Михаилы Потыка...
Бережно распеленал, уронил тряпицу в траву. Вот странное сходство:
Данька вдруг шмыгнул носом: мокро, сыро вокруг... Бедный побратим Михайло... Так и не смог Каширин выручить тебя из беды.
И вдруг - ровная желтая полоса.
Данька вздрогнул. Там, где обломано лезвие, солнечный блик сверкнул как-то странно, отчаянно-резко... Данила стиснул рукоять мертвого меча, медленно наклонил, подставляя солнцу под нужным углом, - вот опять! Господи, что это такое?..
Ровный, гладкий, зеркальный срез.
Данька повидал немало обломанных клинков: веденейская сталь пускала на сломе сеточку мелких трещинок, лодзейские клинки кривились, сорочинские расщеплялись, ореславские - переламывались косо, чуть под углом... А здесь - чистый, светлый перелом, и металл на конце гладкий, будто сплавился... Ну-ка, на другой стороне?
Вот она подлость. Вот они, едва заметные следы от пробных пропилов! Тонкий надрез, оплавленные края... Лазерный резак?
Даня как стоял - так и присел в траву. Посидел с минуту, не выпуская прижатую к груди крестовину. Угу. Обманули меня, вот что. Жив был Потык. Может, и сейчас еще жив. Последние минуты.
Все мои мучения оттого, что я предатель, горько улыбнулся Данька. Предал названого брата Теперь я суечусь, как капризный осел, между властью и влагалищем, а истинный наследник, княжич Михайло Потык, гниет в зловонной поганой могиле. Старый мудрый дедушка Посух знал, что делал. Он бросил все, сел в лодку, взял весло и поехал вниз по влажской воде - делать дело, выручать Потыка. Даже тупые медведи, даже глупая девочка Бустенька оказалась умнее Данилы. А Данила не поехал, он остался у своего сена.
И вдруг Каширин почувствовал странную горечь на языке - будто он и вправду уже третий день жрет одно только сено. Сухую волшебную траву приторно-сладкую, отравленную.
Вся моя боль от этой предательской роли наследника, тихо-тихо подумал Данила Сделал паузу, примерился к этой опасной мысли, и, ухватив за скользкий хвостик, решительно вытащил наружу - всю целиком, длинную и гремучую силлогизму:
"Если бы я не стал носить Михайлину родовую тесьму в волосах, притворяясь княжичем Властовским, то... Рута давно была бы моей".
Погода не успела смениться, как Данька вышел обратно к шумному военному лагерю властовских ярыг, вышградских греков и прочих сторонников наследника Зверки. Данька не пошел к роскошному шатру, в котором еще недавно заседал как настоящий самозванец; на одной из боковых троп он сбил с седла какого-то богатого ополченца, взлетел в чужое седло и с непередаваемым наслаждением всадил железные пятки в темный кобылий пах.
– Княжич! Почто обиду чинишь?!– едва не в слезах прокричал, барахтаясь в пыли, сбитый молодой ополченец.– Куда же ты, княжич?!