Древнерусская Игра - Много шума из никогда
Шрифт:
Впрочем, я плохо помню. Рогволод так смешно дергался, размахивая кулаками, что у меня даже в боку заболело. Потом заболело в левом плече, заныло бедро и вскоре - коленка. От смеха перехватило дыхание - когда один из ударов пришелся в грудь в том месте, где на кольчуге имелась дырка.
Надо заметить, мои восточные навыки сразу отошли на второй план. Я быстро понял, что удар железной рукавицы не наносит особенного вреда, если встречать его корпусом немного вскользь, по касательной. С другой стороны, на каждое атакующее движение тратилось ужасно много энергии пятикилограммовыми рукавицами
Медвежья туша слегка обмякла, а черты Рогволодова лица заметно исказились - не столько от гнева, сколько от постороннего воздействия. Мотанув ушибленным лицом, княжич дернулся и разорвал мои объятия. Осознав, что пора пускать в дело последние доводы королей, тяжелую артиллерию и установки залпового огня, он нетвердо отшагнул назад и... нащупал на поясе рукоять алыберского меча. Я не успел даже вскрикнуть - Рогволод тихо рыкнул, облизал окровавленные усы и... грациозно вытянул из ножен страшное лезвие.
Да. Вот где начался цирк. Мне это лезвие показалось пучком ярко-оранжевых электродов - вместо оружия в ножнах был настоящий факел, который вспыхнул так ярко, что ослепленный Рогволод выронил пламенеющий клинок на землю. Словно кто-то с размаху плеснул оземь тяжелый и жирный комок возгоревшейся нефти - и плазма тут же расплескалась вокруг, желтым и жидким оловом забрызгивая наши штаны, кольчуги и древесные стволы поблизости... Электрическое облако колких искр зрелищно колыхнулось к небу, наполняя мрак миллионом алых разрядов, и я уже не видел княжича, а он меня. Я никогда не видел, как взрываются бензоколонки - но Стожарово святилище рвануло, наверное, ничуть не хуже.
Отцы родные, сколько там было пламени! Забавное множество. Сосновые деревца с готовностью занялись, и сверху посыпалась черная проволока обугленной хвои. На какое-то мгновение я вновь обнаружил княжича - он валялся на коленях в желто-дымной луже горящей травы и обеими руками сбивал огонь со своих распущенных темных волос. Вот почему умные люди всегда носят каску! Или на худой конец фуражку.
Прикрывая глаза рукавицей, я нырнул поближе к Рогволоду - ив самый раз: огромная прогоревшая ветка приземлилась сверху туда, где я находился накануне. Мимо приземлилась - а это хорошая примета: могла бы и по черепу.
Рогволод, разумеется, попытался бежать - выпрыгнув из вихреватого огневого марева, темной обугленной тенью мелькнул мимо меня - но вдруг поскользнулся и покатился по тлеющей траве. Я увидел Гнедана, который навалился на него сверху, заламывая руки за спину... Гнеданова рубаха конкретно курчавилась по подолу суетливыми язычками пламени...
– Тщетно бежать тебе, Рогволод!– долетел до меня голос Лито.– Или ты позабыл, что из святилища Стожарова нет выхода никому, кроме кровного стожарича! Отпусти его. Гнедка! Все равно никуда не сбежит теперь! Он сребрянин, а не стожарич! Откуда ему знать Стожаровы
– Ах ты, поджигатель!– Осторожно прыгая по горящей траве, я приблизился.– Ну погоди: сейчас Стожар вернется с работы, он тебе оторвет выступающие части тела... Смирись с тяжкой участью, меринок ты мой непарнокопытный! Это - конец твоей карьеры! (Рядом рухнул еще один обугленный ствол, словно подчеркивая значимость моих слов.) А нам с ребятами пора бежать. У нас срочные дела - ты уж извини.
Святилище разгоралось не на шутку, и я торопился.
– Бери мое злато, Мстислав! Девок бери! Забирай воев моих!– внезапно прохрипел княжич, пытаясь молебно вцепиться в мою рубаху.– Изведи меня отсель! Ты - стожарич! Ты пути знаешь! Я все прощу!
Вот нахал, а? Он мне все простит! Это я, стало быть, перед ним виноват! Это я отбивал купеческие караваны и резал девушкам косы, это я его бил, живого человека, сапогами в живот? Я так расчувствовался, что влепил княжичу отеческий подзатыльник. Что-то жгуче укусило меня за ногу, и я убрал босую подошву с горящей головешки. Рядом с треском развалился выгоревший пень, и я вдруг вздрогнул: а ведь княжич-то дело говорит! Зачем губить его, когда можно...
– Ладно, так и быть: я тебя прощаю, - поспешно сказал я, кашляя от дыма и поминутно теряя княжича из виду за волнами едкой гари.– Я выведу тебя при одном условии... Ты теперь будешь мой раб, а я - волен!
К счастью, я успел отпрыгнуть - детское личико княжича вдруг перекосилось: тонкие усики задрожали, черные глаза глянули озверело - и стальные пальцы, умоляюще стискивавшие подол моей рваной рубахи, жестко метнулись от подола к моему горлу.
– А, ну тогда прощай!– весело сказал я, отбегая в сторону и стряхивая с волос пепел.– Я пошел: меня девушка ждет.
Из-за огненной завесы раздалось подземное рычание - это плакал малолетний княжич. Наконец, рычание превратилось в стон, и я услышал сквозь гул пожара:
– Добро же, Мстиславе! Твоя теперь удаль... Бери меня в рабы!..
С зубовным скрежетом переломился в основании выгоревший изнутри пламенеющий тотем с одноруким идолом на верхушке - и, разделяя небо багровой чертой, рухнул в стонущую траву между нами. Тут же, словно по команде, выступили, прихрамывая, из-за огненных сосен две мощные фигуры свидетелей - Лито и Гнедан. Я улыбнулся, но княжич не видел моего триумфа: искры от низвергнутого кумира потонули в красно-коричневом дыме, и улыбки уже не было на моем закопченном лице. Я был серьезен:
– Клянись Стожаровым именем, что будешь мне рабом до гроба! Клянись своими профессиональными божками, что исполнишь всякую мою волю! И еще клянись своими гениталиями, что никому не расскажешь про то, что я - твой повелитель, никогда не раскроешь тайны нашего уговора!
И трижды поклялся рыдающий княжич.
И я приступил к исполнению служебных обязанностей в новой должности. Стащив через голову бомжовую рубаху, которая уже тихо горела в двух или трех местах, я бросил дымящийся комок ткани в огонь. Желтые искорки зажглись на кольцах рваной кольчуги, и я властно скрестил руки на груди - не столько из самомнения, сколько из желания прикрыть прореху.