Древнерусская Игра - Много шума из никогда

Миронов Арсений

"Действительно, пора уходить", - подумал Данила. Так и не осознал до конца, что произошло - кажется, он невольно захватил в заложники жену однорукого Середы. "Пора, пора уходить!" - зазвенело в голове сквозь переливы взволнованной крови - часто озираясь на лучников, он попятился к сарайчику, где похрапывали привязанные к пню лошади. Только бы не раздавить женщину в железных ладонях - тугие ребрышки и так словно прогибаются под пальцами... Уже отвязывая лошадь - неловко распутывая одной рукой узлы на уздечке - он все-таки заставил себя вскользь глянуть туда, где на коленях по-прежнему стоял оцепеневший Середа...

– Мужик... ты прости меня, - быстро выдохнул Данила.

– Ужо я ему прощу! Я его помилую!
– снова заревел десятник, с трудом приподнимаясь с земли.
–

Шкуру плетьми спущу! А коли гривну серебряну не заплатит, посажу в яму!

Данила вздрогнул, тронув языком серебряный холодок за щекой. Отдать Середе гривну, чтобы хоть с десятником расплатился... только как это сделать тайком от Разбиты? Чтобы толстая свинья не догадалась, откуда у однорукого крестьянина серебро!

Женщина слабо простонала, приходя в сознание - крепче вцепилась в плечо пальчиками. И Данила похолодел - он уже знал, как передать Середе гривну... Есть только один способ - самый простой и сладкий, невообразимо преступный. Обрываясь помертвевшим сердцем в какую-то злокачественную, медлительную истому, он погрузил пальцы в нежные струи разметавшихся волос, ощутил в ладони теплый затылок - осторожно приподнял ее маленькую голову... Не закрывая глаз - рыжие пятна пляшут перед глазами, - быстро приник губами к мягкому безвольному рту... поспешно, теряя дыхание и вмиг пьянея от солоноватого вкуса, чуть не зубами продавил, раздвинул бесчувственные уста - и коротким ударом языка перебросил в тесный женский рот веский кусочек лунного металла. Сонные губы дрогнули, послушно отзываясь Даниле...

И он отпрянул, в ужасе - взвился на ноги, отдергивая руки от ее тела, будто от чаши с закипевшим ядом! Вяло запрокинув голову, баба медленно соскользнула на землю - и тут же метнулся вперед усатый лучник, припадая на одно колено и рывком, на ходу растягивая лук! "Бей!" - успевает выкрикнуть толстый Разбита, но стрела от волнения пляшет в пальцах - сбоку обезумевший Середа вскакивает к упавшей женщине. "Да бей же его!!!" - уже не кричит, а стонет Разбита: вот он, безоружный и голый крамольник Данька, в трех шагах - только тетиву сорвать!

Но слишком поздно - Данила уже в седле. Совсем как в юности, у деда в деревне: с лету охватил вороного жеребка за шею, властно прижал босыми пятками горячий пах... и конь словно обрадовался молодому и веселому всаднику, с места сиганул через полосы грядок, через поваленного Разбиту хопа! хопа! хоп - замелькали, разгоняясь резкими толчками, страшные стальные копыта! Уже не поймать стрелой: разрывая грязь в летучие комья, через малинник и прочь - к лесу!

Ну-ну, не горячись - Данила ласково придержал вороного зверя, когда сарайчик Середы скрылся за густым лесистым островом... Нащупал наконец стремя и привстал на стременах, потирая отбитую с непривычки задницу. Ты, брат, силен бегать!
– задница побаливала; Данила подергал под собой широкое разбитое седло, иссеченное трещинами и царапинами: и как они удерживаются на таком седалище... Я-то еще налегке, без доспеха! Данила сплюнул: кольчуга и оружие остались в избушке Середы - в качестве трофеев десятнику Разбито. Повернуть, что ли, обратно на пепелище - залезть в подземелье и набрать в дорогу серебра и оружия, а потом - прочь из этих мест, от полоумного Разбиты... Он потянул узду - жеребок закрутился на месте, заплясал и зафыркал - а Данила завертел головой вокруг, принюхиваясь к летучему ветру... вроде дымком потянуло?

– Ну конечно... вы не заставили себя ждать!
– Данила кратко выругался вслух, когда позади замелькали меж деревьев яркие искорки солнечных бликов на шлемах - десятниковы воины спешили за ним в погоню. Сейчас опять начнутся стрелы и прочие колючие игры со смертью - он поспешно разворошил рукой пыльную гору заскорузлого тряпья, притороченного сзади к седлу: какие-то котомки и торбы, мотки веревки... Данила радостно рассмеялся: из вороха вдруг вывернулась наружу и тут же заблестела на солнце тонкая медная грань - небольшой всаднический щит, деревянный диск с заплатами желтого металла. Ты появился весьма кстати, парень!
– крупное запястье туго протиснулось в кожаные петли, и щит ловко насел на левую руку...

А правая по-прежнему роется в котомках у седла: ну, мне бы хоть какой мечишко... Это что? Пальцы охватили толстую рукоять - дубина... Нет, это боевой цеп!
– на конце дубины глухо брякнули звенья цепи, и выкатился зацепленный железный шар в толстых гнутых шипах, тяжко провис почти до земли... Данила в недоумении покачал им в воздухе, как гирькой на веревке, - это как же он действует?

Времени на упражнения оставалось все меньше - летучие фигурки всадников высыпали из-за лесного мыса на склон холма. Лучников было трое: они очень спешили, непрестанно нахлестывая лошадей и смешно дергаясь в седлах - передний уже совсем близко, часто и цепко поглядывает на Данилу, а лук болтается за спиной, ждет своего часа. Данила выпростал наперед щит, прижался подбородком к теплой деревянной кромке, нахмурился и тронул жеребка навстречу налетавшим неприятелям. Жеребок тоже словно посерьезнел, уважительно покосился на хозяйскую десницу со свисавшим долу веским шиповатым шаром на цепи - не спеша вышагнул поперек лесной тропинки и нагнул гривастую голову: ну-ну, братва, налетай по одному.

"У-у-уххаа-аа!" - протяжно и жутко завизжал передний всадник, с лету накатываясь на Данилу: глаза вытаращены, усатая морда перекошена в крике, в одной руке - кнут, в другой - длинная страшноватая секира! Вот - уже настиг злодея Даньку, не остановить теперь: перерубит-перетопчет вмиг... "Давай-давай, иди сюда..." - неслышно пробубнил себе под нос напряженный Данила, отводя на размах правую руку... Он и сам испугался как будто - и крика, и бешеного напора, - но рука уже сама потянулась, тяжело разгоняясь, вперед - раскатывая, ускоряя по воздуху шипастый шар навстречу всаднику... Пригибаясь в седле, укрываясь щитом от вражеской секиры, Данила уже не мог остановить правой руки - а она словно с цепи сорвалась: Данила вдруг ужаснулся, какой убийственной тяжестью налился страшно раскрученный шар, клубок вертящихся игл! И Данила понял, что произойдет с несчастным лучником через дробный осколок мгновения - и даже зажмуриться успел, чтобы не видеть безумного, кровавого удара по усатой голове в шлеме.

Когда он открыл глаза, шар уже докручивался справа налево по орбите своей вязкой инерции - замедляясь и теряя силы. А всадника не было впереди... он исчез! Отпрыгнул, проскочил под рукой? Данила захотел обернуться - но вдруг задохнулся! Все мысли и догадки разом выхлестнуло прочь из головы жаркой волной боли: сухо и нарывисто прошелся по Данькиной спине чей-то ловкий кнут! Это лучник на подвижной лошадке вынырнул у Данилы за спиной, махнул рукой - и разом распорол рубаху на широкой спине крамольника, оставляя темную кровавую полосу... Тут же бросил коня вбок, уходя, ускользая от мстительного удара цепом.

Данила сумел удержать толстый цеп в руке, дернулся и раздавил в себе горячую судорогу боли - оскалившись, рванул коня, заворачивая лошадиную голову назад: скорей-скорей, сейчас достанем усатую сволочь! Но - слишком медленно крутится конь под Данилой, и томительно долго разгоняется рука с убийственным шаром: верткий лучник пляшет вокруг, будто издевается - даже секирой не бьет, лупит кнутом... Р-раз!
– Данила содрогнулся в седле и, наверное, почти вскрикнул - второй удар прижег спину еще больнее: нет, так нельзя! не выдержу!
– суетливо заклокотало в голове, неприятно задергало: забьют до смерти кнутами... Не пожалеют Даньку-кузнеца: крамольник! беременной бабой прикрывался! чужую жинку прилюдно целовал...

Постой же - я тебя достану!
– жеребок вдруг поднапрягся, вертанул худым крупом - и вынес Данилу прямо на удар, наперерез усатой твари с кнутом... Ну - теперь не жди пощады: тронулась, сорвалась в железный наворот Данькина десница с цепом... Но - неожиданно, как коленом под дых, откуда-то слева, из-за границы зрения - жестоким пеклом в грудь, в лицо, опаляя кожу! Это второй лучник наскочил на Данилу - весело и с оттяжкой приложил концом кнута прямо в голову... И осекся страшный удар цепа выронив оружие, Данила качнулся головой в кипящий омут, теряя глазами быструю чехарду теней вокруг... уже почти поплыл, завалился в седле...