Древнерусская Игра - Много шума из никогда
Шрифт:
Жир-хан не хуже самого Окулы понимал, что это означало бы окончательную гибель каганата. Сброшенный с купола Святой Премудрости Крест должен удариться оземь и навсегда сгинуть под копытами сарацинских лошадей. Он должен упасть в пыльное море забвения, а не в сердце славянских воинов иначе крестовая вера заставит синие глаза тощих ратников светиться совсем необычным и пугающе спокойным светом... Нет, этому необходимо противостоять - Колокир не должен довезти императорские Стати на Русь.
Именно поэтому Окула собирал теперь самых лучших воинов коганого подполья. Он призвал к оружию шестерых хранителей-каменош - каждый из них должен в разное время приехать на Жерехов
VII
Они встретились почти на пороге дома - в сенях. Данька вышагнул из-за косяка на лестницы, чтобы спуститься с мостов - и толкнулся плечом в чью-то жесткую грудь, затянутую в блестящий бронированный панцирь: быстро отступил на полшага, высвобождая правую руку для короткого удара цепом. Сухо треснула ступенька - человек в панцире тоже отпрянул вбок, с лету наваливаясь спиной на перила и поднимая голову;
Данька увидел черные и жадные угольки глаз в прорезях бронзовой личины и подумал: правым локтем в голову - так, чтобы проломил поручни и упал с лестницы, а там я его догоню...
Данька сдержал себя в последний миг.
– Данэил?– быстро прошептал он.– Я узнал тебя. Уходи - здесь засада Белой Палицы. Они убили Жереха...
Только на мгновение Данька отвел глаза от стальной личины незнакомца словно оглянулся в беспокойстве на дверь, из-за которой могли вот-вот появиться ищейки Белой Палицы. Вновь обернул встревоженную морду, чтобы встретить горящий взгляд, блестевший в глазницах маски , - и испугался. Не потому, что увидел жадное острие серого кинжального лезвия, мелко подрагивавшего перед глазами. Он с ужасом осознал, что совершенно упустил из виду, не заметил этого быстрого и нервного движения неприятельской руки, в которой был зажат теперь тонкий и длинный нож, похожий на стилет. У незнакомца была молниеносная реакция...
– Цыц, не шуми, - вполголоса сказала железная маска, и человек в панцире приблизился, навалился всем телом: Данила ощутил под правым глазом льдистое прикосновение кинжального жала.– Засада, говоришь? Жереха прирезали? А сам кто будешь, лихой молодец?
Дергать цепом было уже поздно - Данька понял, что скользкому лезвию сейчас очень несложно проникнуть внутрь его черепа. Он промолчал.
– Ты, никак, будешь человечек Белой Пальцы?– Колкие зрачки в прорезях надменной личины насмешливо сузились. Данила поморщился устало и осторожно - чтобы не поранить нижнее веко об острие стилета.
– Я всего лишь хочу спасти твою жизнь, о избранный из воинов. Твоя сила, Данэил, нужна нашему униженному народу. Если ты хочешь узнать про меня больше... что ж: опусти взгляд ниже. Там - за воротом кольчуги - ты найдешь доказательство.
Ловкие пальцы в кожаной перчатке юрко скользнули Даниле за пазуху, нащупали крошечный амулет и туг же испуганно отпрянули: с Данькиной шеи свесился и закачался на длинной веревке, нехорошо мигая темным глазом, помятый жетон со сцепленными угломерами...
– Да поможет тебе мышца великого бога, о хранитель Камня! пробормотал незнакомец иным голосом. Лезвие стилета исчезло так же быстро, как появилось - и Данька снова испугался этого неуловимого движения вражеской руки.
– Надо спешить!– Данила сжал незнакомцу локоть, слегка подталкивая вниз, к выходу.– Здесь опасно! Жир-хан лежит мертвым у себя в горнице - я видел его тело.
В чужих
– Если хочешь - поднимись наверх и убедишься сам.– Данька безучастно отвернулся.– Однако будь осторожен: там полно славянских скотов! Они заготовили ловушку. Лично я не останусь здесь ни на миг... Я предупредил тебя - и теперь ухожу!
Словно в подтверждение Данькиных слов из гостевого двора донесся сквозь прикрытые двери внезапный грохот, похожий на падение тела! И сразу вослед резкий неприятный взвизг нескольких луженых глоток - не то боевой клич, не то пьяный гогот! Что это?– Данька побледнел и, оттолкнув плечом незнакомца в панцире, прыгнул по ступеням на порог - кажется, он думал теперь только о собственном спасении...
Несложный трюк удался: молча метнулся за ним избранный из воинов, выбежал на двор, чуть пригибая голову - не выпуская из рук кинжальной рукояти и часто оглядываясь. Поспешил к коновязи, не теряя из виду широкой Данькиной спины, пятнистого грязно-кольчужного сгустка звериной прыгучести... Скорее, скорее к лошадям - и прочь отсюда, из разоренного Жирханова гнезда, наутек из русской западни!
VIII
Пусть сильней метет пороша,
Я бесцельно еду вдаль.
И не сказать, чтоб я хороший...
Но мне себя ни чуточки не жаль.
Павел Кашин
Сквозь стылый ночной лес, через суматошную жуть черных веток, рушивших на плечи ледяные потоки недавнего дождя, они неслись молча и не оглядываясь - парой лунно-стальных истребителей мелькая в просветах дерев... Наконец первый всадник одернул разогнавшегося, обезумевшего от страха жеребца крутым рывком узды едва не свернул ему голову - темная лошадь второго воина тоже захрипела и стала как вкопанная. Первый бесшумно опустился из седла на землю, торопливо пробежал вперед несколько шагов, замер на миг - и поманил рукой второго: на этой укромной поляне, зажатой в угол между гнилым болотцем и жесткой стеной бурелома, можно укрыться до рассвета.
Они не обмолвились ни словом, пока Данька разводил в середине прогнившего пня маленький воровской костер - человек в панцире стоял рядом, схоронив кисть правой руки в жестяных складках дорожного плаща. Только когда вялые отсветы пламени пятнами желтого олова заиграли на железной маске воина Данэила, Даньке показалось, что в глазах незнакомца утих нервный звездный блеск. Коганый витязь опустился перед костром на корточки: скорченное рослое тело озарилось теплой мутью огня. Подбрасывая в небольшой дымный клубок плазменного жара короткие сырые ветки, Данька украдкой оглядел врага: толстый панцирь поверх плотной кожаной рубахи, глухой шлем с личиной... жесткой гранью под плащом угадывается меч (еще один клинок, потолще и подлинней - Данька заметил ранее - был привязан к седлу). Глаза в прорезях маски молодые и презрительные, а движения мягкие и очень быстрые, пугающе быстрые. Впервые Данила осознал, что не ощущает прежней уверенности в себе, не знает, как закончится предстоящая схватка с Данэилом. Поэтому он долго молчал, заботливо поправляя выпадающие из огня угли, розовой плесенью тлевшие во мраке.
– Как твое имя, о хранитель камня?– бесцветным голосом спросил Данэил, и Данька понял, что схватка началась.
– Меня зовут Облак-хан, - ответил он, и слова прозвучали как глухой скрежет клинка, выдернутого из ножен.
– Ты не похож на торка.
– Да. Подобно твоей матери, моя мать была славянкой. Пауза, как после обмена ударами. Мутные кляксы света танцуют по поверхности блестящего панциря. Почему он прячет руку под плащом - не хочет выпустить из пальцев свой кинжал?