Древнейший
Шрифт:
Самхаист наклонился, чтобы взглянуть в лицо брату Джонду, но тот отвернулся. Тогда Бедден ударил его, схватил за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
— Разве ты не польщен? Ты будешь способствовать падению своей религии в Вангарде! Хотя этим дело не закончится, обещаю. Когда войне на юге придет конец, прекратятся и фокусы твоих собратьев, которые так восхищают правителей. Когда народ, измученный войной, осознает ее причины, появимся мы. Ведь самхаисты знают, что такое смерть, тогда как абелийцы ее отрицают. Мы понимаем, что есть неизбежность, в то время как
Лицо брата Джонда приняло безразличное выражение.
— Как тебя зовут? — спросил старец Бедден, но не получил ответа. — Очень простой, но важный вопрос. Если ты будешь молчать, я прикажу привести кого-нибудь из пленников и замучаю его у тебя на глазах. Целый час воплей, которые будут звучать у тебя в ушах до конца твоих дней, пусть даже их осталось совсем мало.
— Брат Джонд Дамолни, — произнес наконец абелиец, с ненавистью глядя на старца, который уже собрался подать знак слугам.
— Дамолни? Значит, ты из Вангарда или из Ноги Богомола.
Джонд ничего не ответил.
— Да, из Ноги Богомола, — заключил старец Бедден. — Будь ты вангардцем, ты бы больше знал об ордене самхаистов и никогда не повелся бы на побасенки дурака Абеля.
— Блаженного Абеля! — поправил брат Джонд, отплевываясь кровью на каждом слоге. — Истины и надежды все го мира! Он смеется над самхаистским культом смерти и над тем, как вы вселяете страх в души людей, которым якобы служите!
— Вот как? — Старец Бедден громко рассмеялся.
— Вы даже не пытаетесь сделать вид!
— Мы показываем им правду, а они могут делать с ней, что хотят, — снова загремел самхаист. — Мы даруем порядок и справедливость сброду, который без нас пожрал бы сам себя!
Брат Джонд не мог скрыть усмешки, довольный тем, что, несмотря на побои, смог так разозлить противника.
— Справедливость? — повторил он, саркастически смеясь.
Старец Бедден выпрямился и молча, в упор посмотрел на врага, закованного в лед. Брат Джонд глубоко вздохнул, чтобы совладать с собой. Кажется, он зашел слишком далеко. Но было уже поздно, самхаист разозлился до предела.
Монах поборол страх и решил идти до конца.
— Я увижу, как ты падешь, старец Бедден, — объявил он. — Буду свидетелем торжества блаженного Абеля не только в Вангарде, но и во всем Хонсе!
— Конечно, — слишком спокойно отозвался старец, взмахнув мечом Брансена, полоснул по лицу брата Джонда и лишил его обоих глаз.
Монах взвыл от нестерпимой боли.
— Сомневаюсь, что ты увидишь хоть что-то, — заметил старец Бедден и вышел.
Глава двадцать шестая
ЧУДОМ НАЙДЕН В ТЕМНОМ МЕСТЕ
Она уже не могла сосчитать,
Несколько дней девушка всерьез размышляла над тем, как бы убедить своих соплеменников спасти Кормика. Ей даже пришла в голову мысль о новой осаде острова Часовни с целью заставить монахов выдать своего неверного собрата. Но это была лишь фантазия. Ведь Милкейла ничего не знала о Кормике. Но ей надо было как-то жить дальше, и девушка решила изгнать его из мыслей и из сердца.
А еще она постоянно чувствовала на себе проницательный взгляд Тоникуэя. Он не упускал случая напомнить ей о ее обязательствах, об уважении к традициям. Милкейла была шаманкой, а это кое-что значило для альпинадорцев.
В эту ночь ветер развеял туман, открыв взору искрящийся звездами небосвод. Волны нежно шевелили гальку и черный вулканический песок вдоль берега, по которому гуляла Милкейла. Впервые за долгое время она ощущала покой в душе, пока не заметила на юго-востоке одинокий огонь.
Сердце ее затрепетало. Сперва девушка решила, что это фонарь на строящейся башне острова Часовни, но затем отбросила эту мысль. Огонь был ближе.
Тогда, может быть, это лодка? Милкейла замерла и стала вглядываться в темноту, стараясь не позволить мелкой ряби на озере исказить ощущение. Через несколько долгих мгновений она поняла, что свет не движется. Он исходил с песчаной отмели.
У Милкейлы перехватило дыхание. Она побежала к лодкам, но внезапно испугалась, что это может быть ловушка. Вдруг любимого изобличили в предательстве, пытали и он рассказал все? Может, это монахи подают их с Кормиком условный знак, чтобы заманить ее на отмель и схватить? Даже прыгнув в крохотную лодку и уже отплыв от берега, Милкейла никак не могла отделаться от этой мысли.
Когда отпали все сомнения в том, что свет исходит именно с отмели, сердце девушки бешено заколотилось. Но тут ей подумалось, что в такую ясную ночь Кормик не позволил бы огню так долго гореть. Его могли легко заметить гномы, монахи. Даже варвары с Йоссунфира захотели бы посмотреть, в чем дело. Разумеется, если это вообще был Кормик.
Милкейла уже подплыла совсем близко, сделала мощный гребок, убрала весло на дно лодки и низко присела, чтобы ее силуэт не выделялся на горизонте. Сквозь легкую дымку она разглядела высокую фигуру, в которой сразу же узнала своего любимого Кормика и уже хотела его окрикнуть, как вдруг заметила рядом еще кого-то низкого и плотного.
Поври!
Милкейла села и, опустив весло в воду, стала тормозить, но течение все же медленно несло ее к отмели. Она совсем растерялась! С одной стороны, больше всего на свете ей хотелось увидеть Кормика, убедиться, что с ним все хорошо, почувствовать объятия его сильных рук. Но зачем он привел этого коротышку в кровавом берете в их тайное место?