Древний человек и божество, Том 1

Зильберман Михаил Израйлевич

Подобное же отношение к числу семь зафиксировано и у древних греков: Марк Варрон в книге "Об изображениях" писал, что это число "творит на небе звёзды" и кометы, и соотносится с движением Луны. "Число семь, частое и в ритуалах, несет идею избытка, изобилия и плодородия без сомнения в связи с еженедельной периодичностью фаз Луны" - считает этнолог Камилла Лякост-Дюжардэн (1970). Отсюда и сама Луна связывалась и с растительным плодородием (к примеру, у иберов или кельтов, см. ниже), и с животым - в частности, через образ тельца Наннара (Сина), персонифицирующего у шумеров и ха-ибри Луну. Известно также и то, что эмблема "семь точек" означала (у шумеров) Землю, т.е. это сакральное число (семь) должно носить хтоническую окраску, точно также, как и растительное плодородие, зависящее в значительной степени от свойств земли, её плодородия, связанного с

богами преисподней, к примеру, с хан. Муту (а также и с умирающими и возрождающимися божествами плодородия: так, егип. Осирис был растерзан на 14 (2 раза по 7) частей, разбросанных (как и измельчённые останки Муту) по всей земле).

У библейских евреев число семь имело столь же широкое хождение (упоминается в Библии ок. 700 раз) и обладало столь же глубоким сакральным содержанием, как и у "черноголовых". Иосиф Флавий (43.), в бытность свою священник и потомок священников, описывает отношение евреев к числу семь в I в. н.э.: это число обладает "особенно божественной Доха" (поскольку символизирует Эль Шаддая (Энлиля), бога Аврввма); оно - "раскрытое единство". Умножение какого-либо иного числа на семь "налагает печать известной святости на полученный результат". В эпоху Иерусалимского Храма наступление каждого седьмого месяца отмечалось дополнительными жертвоприношениями: "И воструби трубою в седьмой месяц" (Лев.25.10). В качестве ещё одного примера отметим тот факт, что национальная эмблема государственности древних евреев - семисвечник.

В древнеиндийском (вероятно, прадравидийском) предании фигурируют, в частности, семь мудрецов-риши, переживших потоп, дабы сохранить и передать грядущим поколениям мудрость допотопной Земли. В египетских "Текстах Строителей" храмов в Эдфу также упоминаются "семь мудрецов", которые были "единственными божественными су-ществами, знавшими, как создавать (строить) храмы (на Земле)". Заметим, что Земля - "вотчина" бога-отца, носителя мудрости и знаний (и о ремёслах).

Известно (57.), что число семь "не отражено в графической символике" Древнего Еги-пета, в Вавилонии и "в древнеиндийских верованиях". Это, возможно, обусловлено тем, что в Древнем Египте число семь, как хтоническое, сделалось эмблемой "возрождённого" бога Осириса, владыки царства мёртвых (где он и пребывал): "В день зимнего солнцестояния они (египтяне) семь раз обводят корову (как Исиду, нашедшую Осириса) вокруг храма Солнца... ища Осириса" (Плутарх. "Исида и Осирис"). Умерший же проходит через семь залов и семь дверей, чтобы попасть в Аменти (то же и в Куре ("Стране без возврата") - преисподней "черноголовых"). Согласно египетским легендам, в седьмом часу ночи (в полночь) змей Апоп (исчадие преисподней) нападает на ладью солярного бога Ра. Характерно, что в Индии даже человек, окончивший ун-т, к примеру, служащий банка, считая деньги, вместо "семь" обычно произносит: "шесть и один" (А.Е. Снесарев "Этнографическая Индия". 1981). На одной из вавилонских табличек (месяцеслов старовавилонского периода) говорится: "Седьмой день... Дурной день... Не есть мяса... Не сменять одежду... Царь не должен всходить на свою колесницу, изрекать приговоров. Врач не должен класть руки на больного. Не следует приводить в исполнение задуманное" (66., 94.).

Согласно росписей, обнаруженных на стенах святилищ Чатал-Гуюка, число семь связы-валось у анатолийцев с землёй ещё в VII тыс. до н.э. Когда фараону Эхнатону потребовалось установить "стелы, которые отмечали бы границы территории (земли) Атона" в городе бога Ахет-Атоне, то было поставлено 14 (7 и 7) стел; т.е. у египтян сакральное число семь традиционно соотносилось и с землёй, и с преисподней ещё до их разделения (древнеегипетский бог земли - Геб).

Таким образом, число семь обладало широким спектром хтонической окраски (как ха-рактеристики): оно соотносилось и с землёй (почвой) Земли и с "землёй" Небосвода (см. ни-же). Отметим также, что в древности время воспринималось цикличным (в частности, в связи с соотнесением амбивалентных свойств Луны и хтонического числа семь), ибо всё на свете имеет своё начало и свой конец, ибо "всё [в своё время] возвращеется на круги своя".

Уместно заметить, что часто используемый в религиоведении термин "хтоническое" происходит от греч. "" - "земля, почва", и трактуется (в широком смысле) как земное (к примеру, связанное с почвой для посевов или строительства, или как эмблема Энлиля), так и подземное, - связанное с недрами земли, а также и с преисподней, как символом умирания, ухода из мира живых, пребывания в иномире). Более

узко (используется чаще): понятие "хтонический" указывает на потенциальную возможность умереть, погрузиться (уйти) в недра земли (в частности, периодически) и/или на способнось лишить кого-то жизни.

Относительно сакральной значимости числа пять нет единого мнения, хотя и известно, что данная символика ("пять объектов") применялась в эпоху среднего палеолита неандертальцами в связи с ритуальным погребением медведей в пещерах (т.н. "медвежий культ").

Так, характерно, что череп мальчика из знаменитого погребения в пещере Тешик Таш Тянь Шаня (мустье) был окружён изгородью из пяти пар рогов (т.е. и круг - символика, существовавшая в среднем палеолите (употреблялся круг и в "медвежьем культе")); т.е. и здесь сакральное число пять устойчиво связывалось с хтоническим миром преисподней (в то время, как число семь (у шумеров) первоначально - с Землёй).

Как известно, у древних египтян пять душ покидает тело усопшего. На рельефе гробни-цы Саккара (середина III тыс. до н.э.) изображён стереотипный мотив шествия пяти "муж-чин" (видимо, пяти душ). Тело покойного при бальзамировании разделывают пять бальзамировщиков (83.), помещающих внутренние органы трупа в пять священных сосудов (в канопы). Накидка, верхняя часть одеяния Атума, бога вечернего ("умирающего") Солнца, украшена пятью полосами (у Ра - "живого" дневного бога Солнца, на одежде - четыре полосы). На одной египетской фреске (94.с7) представлен "танец войны": пятеро воинов с длинными луками в правых руках, изображёны застывшими в различных позах танца (отправление хтонического культа Великой богини (владычицы жизни и смрти), как богини войны и победы). Трое из пяти воинов держат пучки (из четырёх) стрел в левых руках (стрелы, подобно птицам, летают в небе; а левая сторона - "женская"; числа 3 и 4 (см. ниже), а также и танец (первоначально) - символика богини Неба).

У библейских евреев выкупали первородного сына от заклания (спасали от смерти) за пять шекелей. Как известно, день 9 ава у евреев - день всеобщей горести и скорби. В еврейской истории на этот день приходится пять трагических событий (Мишна; Таанит.84,1), по поводу которых в молитве восточных евреев пять раз восклицают: "Горе нам". "Ав" же - пятый месяц календаря древних евреев (при счислении от "нисана", ранее первого месяца). Месяцу "Ав (Аб)" соответствует созвездие Льва, а лев - животное, несущее смерть, т.е. хтоническое. В "Судный день" (когда Бог определяет "быть или не быть") первосвященник Иерусалимского Храма, отправляя богослужение, пять раз менял одежду.

В угаритской мифологии богиня Анат, дабы лишить жизни своего обидчика Акхата, "приказывает орлу пять раз поразить его в голову" (миф "Волшебный лук"). В описании ис-требления зазнавшихся кшатриев богом Вишну говорится: "трижды [т.е. с ведома и соизво-ления Неба] семь раз очистил (он) землю от воинского отродья и наполнил пять озёр их кровью". В древнеиндийских законах Ману сообщается: "У домохозяина [есть] пять вещей, могущих вызвать смерть... Кто не снабжает пищей пятерых... тот дышит, но не живет". Маска Эрлика, владыки царства мёртвых монгольских и тюркских народов, украшена пятью черепами (49-2.). Представление о связи числа "пять" с хтоническим миром (символизмом числа пять как эмблемой мира мёртвых) бытовало и в Англии. Так, в окрестности Стоунхенджа (деревня Даррингтон) открыто поселение (ок. 2500 г. до н.э.) в котором все дома имели диаметр 5 м (ок. 10 локтей), поскольку здесь (зимой, раз в году) люди собирались, дабы особо торжественно провести празднество поминовения (почтить) предков. Характерно, что и в христианской иконографии пять - число ран Христовых.

По всей вероятности, число пять являет собой амбивалентную эмблему хтоничности. Так, богиня Инанна, олицетворяемая периодически "умирающей" планетой Венера (см. ни-же), носит ожерелье из пяти ниток, на её одежде - пять полос. Вместе с тем, Пифагор, осно-ватель европейской нумерологической традиции, полагал, что число пять является символом здоровья (т.е. соотносится с культом бога-отца, как владыки здоровья).

У шумеров как пять, так и десять (пять и пять) - хтонические эмблемы (связанные ис-ключительно со смертью). Так, Эанатум, правитель Лагаша, разгромив войска города Уммы (середина III тыс. до н.э.), сложил трупы убитых в пяти различных местах. Пять (и десять) хлебов - шумерская погребальная жертва ("С великих небес"). Когда гутии напали на царство Аккад, "не прошло пяти, не прошло десяти дней и (город) Агаде был разрушен и покинут" (т.е. был убит).