Древняя история Среднего Поволжья
Шрифт:
В некоторых случаях такие контакты приводили к ассимиляции пришлыми племенами местных, но в большинстве случаев местная среда оказывалась более живучей и в ней фактически растворялось пришлое население, оторванное от своего исходного центра. Результатом этого процесса, усложненного к тому же взаимодействием различных групп местного населения, явилось возникновение в середине и второй половине II тысячелетия до н. э. в Среднем Поволжье ряда археологических культур — чирковско-сейминской, приказанской, поздняковской, примокшанской. В конце II тысячелетия до н. э. из этих культурных групп сохранились и получили развитие лишь две — приказанская и поздняковская, поглотившие и растворившие к рубежу II–I тысячелетия до н. э. как местные, так и пришлые группы племен.
Эпоха раннего металла в Среднем Поволжье в значительной степени была усложнена неравномерностью развития населявших его территорию разнокультурных и разноэтничных племен. Если в северных его районах, преимущественно заселенных местными племенами, почти до середины II тысячелетия до н. э. устойчивыми были традиции, связанные с неолитическим периодом (волосовские и турбинские племена), то на юге, благодаря продвижению ямно-полтавкинских и фатьяновско-балановских племен, эти традиции изживают себя уже в начале эпохи. Но начиная с середины и особенно ближе к последней четверти II тысячелетия до н. э. происходит некоторое выравнивание степени развития производительных сил и общественных отношений населения указанных районов, что в основном происходит за счет развития местных племен, в конечном итоге оказавшихся решающей силой в крае. Однако и в этот период племена, жившие в различных природно-географических условиях, отличались друг от друга уровнем развития экономики и общественных отношений. Поэтому, при выяснении основных этапов исторического процесса на территории Среднего Поволжья в эпоху раннего металла нельзя игнорировать
300
А.В. Шнитников. Изменчивость общей увлажненности материков северного полушария. «Зал. Географического общества», т. 16 (новая серия), М.-Л., 1967.
301
О.Н. Бадер. Основные этапы этнокультурной истории Урала и палеогеография. МИА, № 79, 1960.
Первая фаза, соответствующая началу эпохи раннего металла в Среднем Поволжье (рубеж III–II тысячелетия до н. э.), характеризуется А.В. Шнитниковым [302] как эпоха повышенной увлажненности, когда увеличивается сток рек, повышается уровень озер и большинство поселений переносится на высокие места. Как показывают данные споро-пыльцевого анализа почвенных проб из основных отложений Майданской стоянки на рубеже III–II тысячелетий до н. э. (так датируется верхний слой стоянки — см. ниже), в левобережных районах Волги, благодаря большей увлажненности, несколько увеличились широколиственные породы за счет сокращения хвойных лесов; значительное распространение получило разнотравье. Характерно, что большинство поселений этого периода как на Средней Волге (Майданская, М. Кокузинская), так и в Прикамье (Левшинская) [303] занимают высокие дюны надлуговых террас, возвышающиеся над современным уровнем водоемов на 10–11 м.
302
А.В. Шнитников. См. примеч. 300, стр. 262, 263.
303
Н.А. Прокошев. К вопросу о неолитических памятниках Камского Приуралья. МИА, № 1, 1940, стр. 33.
Во второй фазе, приуроченной к первой половине П тысячелетия до н. э., в целом по Европе отмечается начало понижения увлажненности и некоторое увеличение сухости, с чем было связано падение уровня воды в водоемах [304] . По мнению О.Н. Бадера, опиравшегося на результаты споро-пыльцевого анализа почвенных проб Балановского могильника, уже в это время (хронологические рамки Балановского могильника-XIX–XV вв.) [305] ландшафтные зоны располагались несколько севернее современных [306] .
304
А.В. Шнитников. См. примеч. 300, стр. 262.
305
О.Н. Бадер. Балановский могильник. М., 1963, стр. 271.
306
Там же, стр. 283.
Заключительная климатическая фаза эпохи раннего металла, относящаяся ко второй половине II и к началу I тысячелетия до н. э., многими палеоклиматологами и палеоботаниками [307] и рядом археологов, прежде всего, О.Н. Бадером [308] , рассматривается в качестве ксеротермического периода (ксеротерм I), характеризующегося резко пониженной увлажненностью и максимумом засушливости, что привело к проникновению далеко на север в глубь лесной зоны языков степи.
307
С.И. Коржинский. Северная граница черноземно-степной области восточной полосы Европейской России. «Тр. Общества естествоиспытателей при Казанском государственном университете», вып. 8. Казань, 1888; А.В. Шнитников. См. примеч. 300; Э.Э. Аникина. Степные и лесостепные реликтовые элементы в лесном Прикамье. «Отчеты Камской (Боткинской) археологической экспедиции», вып. 2. Пермь, 1961.
308
О.Н. Бадер. См. примеч. 301.
Глава первая
Местные племена Среднего Поволжья в начале эпохи раннего металла
Появление первых металлических орудий и проникновение в край земледельческо-скотоводческих племен, активизировавшихся на рубеже III–II тысячелетий до н. э., несомненно, отразились на развитии материальной культуры и экономики местных племен. Но процесс ломки старых неолитических традиций и замена их новыми явлениями как в быту, так и в экономике и общественных отношениях местного населения, занял длительное время и протекал у различных племен далеко не равномерно. По крайней мере в течение рубежа III–II тысячелетий и первой половины II тысячелетия до н. э. в культуре и быту местного населения наблюдается сохранение элементов старых неолитических традиций, образующих сложное переплетение с новыми явлениями.
В начале эпохи раннего металла решающее значение приобретают потомки волго-камских неолитических племен, распавшихся на племена турбинской культуры в Прикамье и волосовской в Поволжье. Вопросы происхождения, развития и исторических судеб турбинской культуры в последнее время достаточно детально изучены О.Н. Бадером [309] , поэтому в настоящей работе они не рассматриваются, тем более, что основная территория расселения турбинских племен лежит в Среднем и Верхнем Прикамье, т. е. за пределами исследуемого региона. Проблемы же, связанные с происхождением и историей волосовских племен, имеют непосредственное отношение к нашей теме.
309
О.Н. Бадер. См. примеч. 293; он же. Поселения у Бойцова и вопросы периодизации среднекамской бронзы. «Отчеты Камской (Воткинской) археологической экспедиции», вып. 2. Пермь, 1961; он же. Древнейшая история Прикамья. М, 1963.
Работами В.А. Городцова и И.К. Цветковой на Нижней Оке, Н.Н. Гуриной и Д.А., Крайнова на Верхней Волге, автора настоящих строк в Среднем Поволжье обнаружены в значительном количестве волосовские памятники, часть из которых подверглась широким стационарным исследованиям. Накопленные материалы в какой-то степени позволяют остановиться на освещении основных спорных проблем культуры и этнической истории волосовских племен, чему и посвящается последующее изложение.
Для волосовской проблемы наиболее важной, и в то же время наиболее спорной, является вопрос о формировании культуры, а, следовательно, и о происхождении волосовских племен. Одни исследователи [310] полагали, что волосовские племена формировались на базе местных волго-окских (балахнинских и рязанских) неолитических племен. О.Н. Бадером [311] и мной [312] , а затем и П.Н. Третьяковым [313] высказывалась мысль о вероятном происхождении волосовских племен на основе населения волго-камской неолитической культуры. Правда, позднее, ввиду отсутствия переходных памятников от эпохи неолита к волосовскому времени, мной было высказано предположение о возможно более южном происхождении волосовских племен [314] . Ошибочность последнего предположения проявилась вскоре после того, как в Среднем Поволжье обнаружили ряд весьма архаичных волосовских памятников, в культурном отношении
310
А.Я. Брюсов. Очерки по истории племен Европейской части СССР в неолитическую эпоху. Л., 1952; И.К. Цветкова. Волосовские неолитические племена. «Тр. ГИМ», вып. 22. М., 1953.
311
О.Н. Бадер. Очерк шестилетиях работ Камской археологической экспедиции, «Уч. зап. Пермского государственного университета», т. IX, вып. 3. Пермь, 1963.
312
А.Х. Халиков. Неолитические памятники в Казанском Поволжье. МИА, № 61, 1968.
313
П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л., 1966, стр. 49 и сл.
314
А.Х. Халиков. Материалы к изучению истории населения Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья в эпоху неолита и бронзы, «Тр. Марийской археологической экспедиции», т. I. Йошкар-Ола, 1960, стр. 71.
Особый интерес в этом отношении представляют раскопки Майданской стоянки на Волге и исследование в последние годы нескольких стоянок в приустьевой части р. Камы.
Майданская стоянка, открытая в 1958 г. у с. Майдан Горно-Марийского района Марийской АССР, на левом берегу Волги, недалеко от устья Ветлуги (рис. 33), в 1961 и 1966 гг. была подвергнута Марийской археологической экспедицией углубленному изучению. При этих работах на поверхности стоянки, имеющей площадь около 3000 кв. м, были выявлены 12 впадин от жилищ и проведены раскопки, вскрывшие остатки трех соединенных между собой жилищ — полуземлянок.
Рис. 33. Карта распространении памятников волосовского времени в Среднем Поволжье.
а-ж — волосовские памятники: а-б — раннего периода; в-г — среднего периода; д-е — позднего периода.
а, в, д — поселение; б, г, е — местонахождение; ж — могильник; з — курганы полтавкинского типа; к, л — поселения нижнекамского типа; и — позднебалахнинские стоянки.
1 — Котлубанка; 2 — Захар-Калма; 3 — Аверьяновка; 4 — Березовка; 5 — Царевское; 6 — Ягодное; 7 — Светлое озеро; 8 — Гулькинская; 9 — III Урнякская; 10 — Болгары; 11 — Новое Мордово; 12 — I Ново-Мордовское; 13 — I Щербетьско-Островное; 14 — IV Ембулатихинское; 15 — «Курган»; 16 — II Марьяновское; 17 — I Бозяковское; 18 — IX Бозяковское; 19 — I Лебединское; 20 — I Курман-Каcинcкая; 21 — IV Первомайская; 22 — XVII Кузькинская; 23–26 — II–IV Березогривско-Алексеевские; 27 — VI Саканская; 28 — Байтеряковская; 29 — IV Масловско-Островная; 30 — Метев-Тамак; 31 — Игим; 32, 33 — Сауз; 34 — I Русско-Луговская; 35 — Елабужское; 36 — Полом; 37 — Масловка; 38 — Сорочьи горы; 39 — Кулаево; 40 — Рождествено; 41 — Атабаево; 42 — Сюкеево; 43 — Антоновское; 44, 45 — I Карташихинское; 46 — II Тетеевская; 47 — Амбарское; 48, 49 — II, V Березогривская; 50 — III Матюшинская; 51 — Балымское; 52 — Малые Отары; 53 — Нижний Услон; 54 — Малые Дербашки; 55 — III Займищенская; 56 — V Займищенская; 57, 58 — I, II Сумские; 59 — III Обсерваторская (верхний горизонт); 60 — Зеленодольская; 61 — Петропавловское; 62 — Состринское; 63 — Мало-Кокузинская; 64 — Мало-Кокузинское погребение; 65 — Криуши; 66 — Яндашево; 67 — Шихрант-Ту; 68 — Чирки; 69 — Токари; 70 — Носелы; 71 — II Отарская; 72 — Ахмыловская; 73 — Руткинская; 74, 75 — I, II Сутырские; 76, 77 — I, II Выжум; 78 — Пановская; 79 — Кубашево; 80 — Майданская; 81 — Галанкина гора; 82, 83, 84 — I, III, V Удельно-Шумецкие; 85 — Вязилкинская; 86 — Кр. Ярское; 87 — Луговой Борок; 88 — Луговой Борок II; 89 — I Парижская Коммуна; 90 — Безводнинская; 91 — Бор-Моховое; 92 — Коринкинская; 93 — Балахнинсхая; 94 — Б. Козино I; 95 — Б. Козино IV; 96–99 — Молитовка I–IV; 100–101 — I, II Сормовские; 102 — Гавриловка IV; 103 — Гавриловка III; 104 — Решетиха II; 105 — Гавриловка I; 106 — Сейма I; 107 — Сейма IV; 108 — Лисенки I; 109 — Лисенки III; 110 — Охлопково; 111 — Володары III; 112 — Володары I; 113 — Венец I; 114 — Венец II; 115 — Кусторка I; 116 — Подборица-Щербининская; 117 — Новая Щербиновка; 118 — Западная Щербининская; 119 — Плеханов Бор; 120 — Холомониха; 121 — Волосово; 122 — Садовый Бор; 123 — Панфиловская; 124 — Елин Бор; 125 — Ибердус I; 126 — Ибердус II; 127 — Черная гора; 128 — Владычено; 129 — Коренец; 130 — Борки; 131 — Логиновская приозерная; 132 — Нароватово; 133 — Баево; 134 — Теньгушево; 135 — Кокуйская; 136 — Мокшинская; 137 — Вельская; 138 — Иморка; 139 — Ширингуши; 140 — Озименки; 141 — Ковендрово; 142 — стоянки у озера Ерни; 143–144 — стоянки у Калашного затона; 145 — Терновка.