Дроны над Сталинградом
Шрифт:
С уважением,
Обер-лейтенант Краусс
Разведывательное подразделение / 6-я армия
Полевой почтовый номер: 11 283 C
Глава XIII. Новая высота
Глава 13. Часть 1: Новая высота
Мастерская ещё не успела остыть после ночной сборки, а дверь уже распахнулась. На пороге стоял лейтенант связи — молодой, бледный, с выгоревшими погонами и плотно затянутым ремнём поверх гимнастёрки.
—
— Здесь, — отозвался Алексей, откладывая паяльник. — Что-то случилось?
Лейтенант вытянул из планшета сложенный вчетверо бланк, подбитый карандашной припиской:
— Срочно. Из штаба батальона. Нужно отследить переброску немецкой артиллерии. Левый фланг, район балки Лозовой. Комбат требует высокую точность.
— Сектор большой?
— По данным — два километра в ширину. Передвигаются ночами, скрытно. С воздуха не видим. С земли не подступишься. Утром колонн нет — днём бьют откуда-то. Хотят знать — откуда и куда.
Алексей взял лист. Приглушённо выдохнул.
— Понял. Передайте: начнём подготовку. Аппарат нужен новый. Старые — не долетят.
Лейтенант кивнул, не задавая лишних вопросов.
После его ухода в мастерской повисло молчание. Лишь в углу потрескивала буржуйка — всё, что спасало от декабрьского холода.
— Ты слышал, Дурнев? Два километра фронта — и всё ночью, — сказал Громов. — Нужна дальность. И возврат. Надёжный.
— А фото как? Всё по старой схеме?
— Нет. Будем дублировать. Сделаю два узла: основной — на "Лейке", дублирующий — примитивный, на кассету, спускаемую при посадке. Вдруг не вернётся — хоть снимки останутся.
— Плата за одну ошибку — неделя работы. Давай не будем ошибаться.
Громов молча взял мел и начал чертить на фанерной плите новый корпус. Дурнев сел напротив, выстругивая балку из остатков ящика от миномётных снарядов.
Минут через двадцать снова скрипнула дверь. На этот раз вошёл лейтенант в чёрной, неуставной куртке, не застёгнутой, с брезентовым планшетом и аккуратно зачесанными волосами.
— Доброй всем ночи. Во фриц то долбит. Я старший лейтенант Ковалёв. Интендант тыла.
Громов отложил линейку и оглядел гостя.
— Слушаю вас.
— Говорят, вы “Комаров” делаете. Беспилотники, как их теперь называют. Я учился в МВТУ. До войны. А сейчас вот — сортирую проволоку и грею чай на складе. Нужны моторчики? Пружины? У меня есть. Не по штату — но есть.
Он аккуратно положил на стол тряпичную обёртку. Внутри — медные контакты, шестерни, катушка, пара сухих батарей и… обломок от авиационного стабилизатора.
— Это от “Мессершмитта”. Сбили недавно, у нас за складом. Я у техников выпросил. У вас руки золотые — вы найдете им применение.
Громов смотрел молча. Потом
— Пригодится, спасибо. Будем укреплять технические связи, как говорится. С нас причитается.
— Не стоит. Если пригодится, буду рад. А если когда-то война закончится — вы меня в своё бюро возьмёте. В конструктора.
Он улыбнулся и ушёл, будто ничего важного не случилось. А в мастерской повисла тишина. Дурнев только хмыкнул:
— Теперь у нас не мастерская — а филиал академии. Снабжение на доверии, аппаратура по кускам, но зато — всё в дело.
— И в цель, — добавил Громов. — Главное — в цель.
В ту ночь работали молча. Доски поддавались плохо — дерево отсырело. Фотоаппарат закрепили на новую платформу — с тумблером защиты от перегрузки. Электропроводку дублировали дважды.
Громов даже вырезал на корпусе «4» — не ради счёта, а чтобы не повторять ошибок предыдущего. Теперь — "Комар-4".
На двери мастерской повесили листок:
НЕ ВХОДИТЬ. ИДЁТ СБОРКА. С 2:00 до 8:00.
Подписано:
Инженер Громов и сержант Дурнев.
*****
Часть 2: Полёт в слепую
Наутро поднялся ветер — пронизывающий, с ледяной крупой, которую хлестало в лицо как стекло. Над линией фронта стояла мутная серая пелена, и только по глухим грохотам в стороне балки Лозовой можно было понять: идут тяжелейшие бои.
"Комар-4" стоял на старой катапульте, усиленной металлическими подпорками. Корпус стал плотнее, нос - чуть вытянут, как у коршуна. Под крылом — два узла для фотофиксации: один с "Лейкой", другой — импровизированный, с примитивной кассетой.
Громов ещё раз прошёлся по соединениям, проверил таймер. Дурнев держал наготове стартовый рычаг, кутаясь в воротник.
— Если не вернётся — хоть один снимок останется, — проговорил Громов. — Он выпадает по завершению маршрута. Пружина и шплинт.
— А если вернётся — будет два источника информации. А если не вернётся — опять собирать, — буркнул сержант. — Лучше бы люди летали, честное слово. А то птица эта может загреметь, как фанера над Парижем.
— А у людей — жизнь. У “Комара” — фанера. Пусть лучше фанера падает.
Громов поднял руку.
— Запускай.
Дурнев дёрнул рычаг. Щелчок. Взрыв пружин. "Комар-4" выстрелил вперёд, чуть клюнул носом, но быстро выровнялся. Ветер качал его, кидал, но он держался. Исчез в просвете между кронами деревьев.
Ожидание длилось почти сорок минут.
Сначала молчали. Потом начали переминаться. Один связист потянулся за махоркой, другой ушёл к буржуйке, Громов стоял с блокнотом. Лицо — каменное.
— Если не вернётся — это уже система, — сказал Дурнев. — Что-то не так.